— А что, не говорил я вам, — воскликнул моряк, — что даже после своей смерти капитан Немо нам поможет!
В эту минуту Айртон приблизился к инженеру и сказал ему:
— Господин Смит, куда прикажете положить эту шкатулку?
И он подал шкатулку, наполненную жемчугом и бриллиантами, которую оставил им в наследство капитан Немо. Он ее спас, с опасностью для жизни, в минуту разрушения острова Линкольна.
— Айртон! Айртон! — проговорил Смит с глубоким волнением.
Затем, обращаясь к Роберту Гранту, он прибавил:
— Капитан, вы покинули на острове Табор преступника, а теперь находите человека, которому я с уважением протягиваю руку!
Роберт Грант выслушал странную историю капитана Немо и приключения колонистов острова Линкольна. Затем, отметив на карте одинокую скалу, уцелевшую от разрушенного острова, он отдал приказ лечь на обратный курс.
Спустя пятнадцать дней линкольнские колонисты высадились в Америке, где уже вместо междоусобной войны воцарился мир, где уничтожено было рабство и торжествовало правосудие.
Бо́льшая часть богатства, завещанного капитаном Немо линкольнским колонистам, была вложена в приобретение обширного владения в штате Айова. Одна, самая прекрасная, жемчужина из этих драгоценностей была послана леди Гленарван от имени колонистов, спасенных «Дунканом».
Поселившись в новом владении, колонисты призвали к общему труду, то есть к довольству и счастью, всех тех, кого рассчитывали пригласить на остров Линкольна. Тут была основана огромная колония, которую окрестили именем острова, исчезнувшего в глубинах Тихого океана. Главную реку, здесь протекавшую, назвали рекой Милосердия, самой высокой горе дали имя Франклина, маленькому озеру — имя Гранта, а дремучие леса получили название лесов Дальнего Запада.
— Тот же остров Линкольна, — говорил Пенкроф, — только на твердой земле!
Под управлением Смита и его товарищей новая колония процветала. Колонисты поклялись никогда не расставаться, и им очень легко было сдержать эту клятву. Наб мог существовать только там, где был его господин; Айртон считал за счастье жить одной жизнью с людьми, которым он был всем обязан; Пенкроф превратился в заправского фермера; Герберт завершал свое образование под руководством инженера, а Спилетт достиг исполнения самого пламенного своего желания: он издавал газету «Нью-Линкольн геральд», которую считал лучшей газетой на земном шаре.
Тут, в новой колонии, Смит и его товарищи несколько раз принимали у себя лорда и леди Гленарван, капитана Джона Манглса и его жену — сестру Роберта Гранта, самого Роберта Гранта, майора Мак-Набса и всех, кто принимал участие в историях капитана Гранта и капитана Немо.
Тут колонисты нашли счастье и спокойствие.
Но они часто вспоминали остров, на который были выброшены без всяких средств, полуобнаженные и чуть живые, — остров, на котором они нашли все, что было им необходимо, где прожили четыре года, узнали и похоронили капитана Немо и от которого уцелела только глыба гранита, омываемая волнами Тихого океана.
1875
Словарь
В словарь не вошли понятия, значение которых раскрывается в ходе повествования.
Ахтерштевень — нижняя кормовая часть судна, служащая продолжением киля.
Бакштаг — направление движения судна относительно ветра, когда угол между линией ветра и носом корабля больше 90° и меньше 180°.
Барометр-анероид — прибор для измерения атмосферного давления.
Бейдевинд — курс парусного судна относительно ветра, когда угол между линией ветра и носом корабля меньше 90°.
Бимс — поперечная балка, поддерживающая палубу и составляющая часть поперечного набора судна.
Брамсель — парус третьего яруса на парусных судах с прямым вооружением. В зависимости от принадлежности к определенной мачте брамсель носит дополнительное название — фор-брамсель на фок-мачте, грот-брамсель на грот-мачте, крюйс-брамсель на бизань-мачте.
Брать рифы — уменьшать площадь паруса (при сильном ветре).
Бушприт — горизонтальный или наклонный брус, служащий для выноса вперед носовых парусов, благодаря чему улучшается маневренность судна.
Ванты — тросы, при помощи которых крепят мачту с боков.
Ватерштаг — снасть, поддерживающая мачту.
Ворвань — устаревший термин, которым называли жир, добываемый из морских млекопитающих и рыб.
Вымбовка — рычаг для вращения ворота, служащего для подъема якоря.
Галс — направление движения судна относительно ветра.
Гик — вращающееся горизонтальное рангоутное дерево, упирающееся передним концом в мачту, по которому растягивается нижняя кромка паруса.
Кабестан — лебедка с барабаном, насаженным на вертикальный вал, для подтягивания судов к причалу, выбирания судовых якорей и т. п.
Квагга — один из видов зебр. Распространена в Южной Африке.
Кливер — треугольный парус перед фок-мачтой.
Копер — строительная машина, которая держит и направляет сваи при их погружении в грунт.
Крюйт-камера — помещение на старинных военных кораблях для хранения взрывчатых веществ и ружейных патронов.
Линь — пеньковый трос, применяемый на судах для оснастки, такелажных работ и др.
Лот — навигационный прибор для измерения глубины воды с борта судна.
Марсель — второй снизу четырехугольный парус на парусных судах с прямым вооружением. В зависимости от мачт и реев, на которых они закреплены, различают фор-марсель, грот-марсель и др.
Набор корпуса судна — система балок, образующая каркас судна.
Нагель — деревянный или металлический стержень, скрепляющий части конструкций деревянных судов.
Прао — малайское открытое, почти плоскодонное, с вогнутыми внутрь кормовым и носовым штевнями судно, построенное целиком из тикового дерева.
Рангоут — совокупность надпалубных частей вооружения судна, предназначенных для постановки и несения парусов.
Рей — поперечный брус на мачте, к которому прикрепляют паруса.
Рефракция света в атмосфере — оптическое явление, при котором из-за преломления световых лучей в атмосфере удаленные объекты кажутся смещенными, а иногда изменившими свою форму.
Риф — поперечный ряд продетых сквозь парус завязок, при помощи которых можно уменьшить площадь паруса, подбирая и завязывая его нижнюю часть.
Секстант — прибор для измерения высоты небесных светил над горизонтом с целью определения координат места наблюдателя.
Стаксель — косой треугольный парус.
Стопор — приспособление для остановки какого-либо механизма или для закрепления его частей в определенном положении.
Таль — подвесное подъемное устройство с ручным или моторным приводом.
Топсель — рейковый парус треугольной формы.
Траверз — направление, перпендикулярное курсу судна.
Фальшборт — легкая обшивка борта выше палубы.
Фарватер — судовой ход, безопасный в навигационном отношении проход по водному пространству.
Фок — самый нижний парус на передней мачте судна (фок-мачте) с прямыми парусами или треугольный парус на судне, имеющем одну мачту.
Шпангоуты — ребра судна, к которым крепится наружная его обшивка.
Штевень — особо прочная часть корпуса судна, которой заканчивается набор судна в носу и корме.
Ярд — мера длины, равная 0,9144 метра.
О Жюле Верне и «Таинственном острове»
1
…Незаметно подкралась старость. Уже много лет Жюль Верн не выезжал из Амьена и все реже выходил из дому. Его мучили головокружения и бессонница. Он страдал от подагры и диабета, почти полностью потерял зрение, стал плохо слышать. Окружающий мир погрузился в полумрак, но он продолжал писать — наугад, на ощупь, сквозь сильную лупу, лишь в часы крайней усталости соглашаясь диктовать сыну Мишелю.
Из разных стран поступали десятки писем. Иные без адреса: «Жюлю Верну во Францию». Юные читатели просили автограф, с восторгом отзывались о его сочинениях, желали здоровья, подсказывали сюжеты новых романов. Известные ученые, изобретатели, путешественники благодарили писателя за то, что его книги помогли им еще на школьной скамье полюбить науку, найти призвание.
Массивный шкаф в его библиотеке, отведенный для переводной «жюльвернианы», был забит до отказа сотнями разноцветных томов, изданных на многих языках, вплоть до арабского и японского. Русские издания едва умещались на двух верхних полках. Но это была лишь частица того, что тогда уже было напечатано во всем мире под его именем.
Все чаще в Амьен наведывались парижские репортеры и корреспонденты иностранных газет. И Жюль Верн, так неохотно и скупо говоривший о себе и о своем творчестве, вынужден был принимать визитеров и давать интервью. Беседы тут же записывались и попадали в печать.
Почти каждый журналист начинал с традиционного вопроса:
— Месье Верн, не могли бы вы рассказать, как началась ваша литературная деятельность?
— Моим первым произведением, — отвечал Жюль Верн, — была небольшая комедия в стихах «Разломанные соломинки». Я показал ее Александру Дюма, и он не только поставил ее на сцене своего «Исторического театра» — это было в 1850 году, — но даже посоветовал напечатать. «Не беспокойтесь, — ободрил меня Дюма, — даю вам полную гарантию, что найдется хотя бы один покупатель. Этим покупателем буду я!»
Работа для театра очень скудно оплачивалась. И хотя я продолжал писать либретто для водевилей и комических опер, только лет через десять мне стало ясно, что драматические произведения не принесут мне ни славы, ни средств к жизни. В те годы я ютился в мансарде и был очень беден. Пора было всерьез задуматься о будущем. Мой отец не переставал настаивать, чтобы я вернулся в Нант. С дипломом лиценциата права мне было бы там обеспечено полное благополучие: отец хотел сделать меня совладельцем, а затем и наследником своей адвокатской конторы. Но я уже был «отравлен» литературой и остался в Париже. Моим истинным призванием, как вы знаете, оказались научные романы, или романы о науке, — не знаю, как лучше их назвать…