Работа продолжалась почти два часа, и не только оболочка, клапан, пружины, медная оправа, но и сетка, то есть значительная часть веревок и снастей, обруч и якорь лежали на земле. Оболочка шара, за исключением лопнувшего места, была в отличном состоянии, и только нижняя часть оказалась рваной.
— А все-таки, — сказал Пенкроф, — если мы когда-нибудь вздумаем покинуть остров, то не полетим на шаре, не так ли? Эти воздушные корабли летят туда, куда их гонит ветер, а мы уже учены, попробовали этого удовольствия! Теперь, я полагаю, нам следует строить кораблик водоизмещением тонн в двадцать, и вы позволите мне выкроить из этого полотна бизань и фок. Из остального можно нашить белья.
— После увидим, Пенкроф, — ответил Смит.
— А пока не мешает припрятать вещи в надежное место, — сказал Наб.
Действительно, нечего было и думать стащить такой груз полотна, снастей, веревок в Гранитный дворец, и в ожидании какой-нибудь удобной повозки необходимо было поскорее убрать обретенное богатство, которое мог унести первый ураган. Колонисты общими силами успели все перетащить на берег, где открыли довольно обширную скалистую пещеру, которая по своему положению была защищена от ветра, от дождя и от морских волн.
— Мы искали шкаф, и шкаф нашелся, — сказал Пенкроф, — но так как наш шкаф на замок не запирается, то будет благоразумно завалить вход. Я не говорю, что сюда пожалуют воры двуногие, — я опасаюсь воров о четырех лапах!
В шесть часов вечера все было уложено, и колонисты, окрестив небольшой круглый залив, образовавший бухточку, весьма подходящим именем — бухта Воздушного Шара, снова направились к мысу Коготь.
Пенкроф и Смит разговаривали о различных проектах, которые следовало безотлагательно привести в исполнение. Прежде всего необходимо было перекинуть мост через реку Милосердия, чтобы наладить более удобное сообщение с южной частью острова; затем — перевезти воздушный шар со всеми его принадлежностями в Гранитный дворец на какой-нибудь повозке, так как доставить его на небольшой лодке было решительно невозможно; затем необходимо построить большую палубную лодку; затем Пенкроф должен сделать ее ботиком, то есть небольшим одномачтовым судном, и на ней можно будет предпринять путешествие вокруг… вокруг острова; затем… и так далее.
Между тем наступил вечер, и уже совершенно смерклось, когда колонисты достигли мыса Находки у места, где был найден драгоценный ящик.
От мыса до Гранитного дворца оставалось еще четыре мили, которые были пройдены незаметно. Было уже за полночь, когда исследователи, направляясь к устью реки Милосердия, добрались до первого ее поворота.
В этом месте поток имел сорок футов ширины; перейти через него было трудно.
— Ну, Пенкроф, — сказал Спилетт, — вы хвалились, что отлично переправите нас через реку, — переправляйте!
— С удовольствием, господин Спилетт, с удовольствием, — отвечал моряк.
Ночь была очень темная. Пенкроф рассчитывал наладить паромную переправу. Вооружившись топорами, он и Наб выбрали два дерева и начали их рубить.
Смит и Спилетт, сидя на крутом берегу, поджидали, когда наступит время помочь товарищам, а Герберт ходил взад и вперед, не удаляясь слишком далеко от своих спутников.
Вдруг мальчик, который поднялся было по берегу, быстро вернулся и, указывая в направлении верховья реки, воскликнул:
— Что это там плывет по течению?
Пенкроф приостановился и увидел какой-то неясно вырисовывавшийся в тени, но несомненно двигавшийся предмет.
— Это лодка! — сказал он.
Все кинулись к берегу и, к великому удивлению, увидели лодку, которая плыла по течению.
— Эй! На шлюпке! Кто гребет?! — крикнул Пенкроф, по обычаю, принятому у моряков, совершенно не соображая, что при настоящих обстоятельствах, быть может, было бы благоразумнее помолчать.
С лодки ответа не было. Она подплывала все ближе, а когда очутилась шагах в двенадцати, моряк воскликнул:
— Да это наша собственная пирога! Швартов оборвался, и она поплыла по течению! Надо признаться, господа, что она пожаловала к нам как раз вовремя!
— Наша пирога?.. — проговорил Смит.
Пенкроф говорил правду. Это была лодка, принесенная сюда течением от источников реки Милосердия! Теперь надо было позаботиться о том, чтобы захватить лодку, прежде чем быстрое течение успеет ее унести; Наб и Пенкроф ловко ее зацепили длинным шестом.
Лодка пристала к берегу. Смит первый в нее забрался, схватил канат и убедился, что он действительно перетерся о скальный выступ.
— Что вы об этом думаете? — тихо сказал ему Спилетт. — Это можно назвать обстоятельством…
— Странным! — досказал Смит.
Странное обстоятельство или нет, во всяком случае для колонистов оно было весьма счастливым.
Если бы это происходило в те времена, когда веровали в различных добрых духов, то настоящий случай дал бы полнейший повод думать, что на острове завелось какое-нибудь сверхъестественное существо, которое своим всемогуществом оказывает услуги потерпевшим крушение…
В несколько гребков колонисты очутились в устье реки. Лодка была вытащена на берег около «Труб», и все направились к лестнице Гранитного дворца.
Но в эту самую минуту Топ принялся яростно лаять, а Наб, искавший первую ступеньку лестницы, испустил отчаянный крик…
Лестницы не было!
VI. Новый слуга
Смит остановился, не произнеся ни слова. Его товарищи шарили впотьмах то по гранитной стене, на случай если ветер сбил на сторону веревочную лестницу, то по гладкой почве, рассчитывая, что лестницу кто-нибудь оторвал…
Но лестница куда-то исчезла!
Очень могло случиться, что сильным порывом ветра ее подняло до первой площадки, где она была закреплена, но ночная темнота не позволяла в этом удостовериться.
— Если это шутка, — воскликнул Пенкроф, — то, надо сказать, шутка вовсе неуместная! Вернуться домой и не найти лестницы, по которой хочешь подняться в свою квартиру, — это ничуть не забавно для изморенного человека!
Наб разразился восклицаниями.
— Однако ее не могло унести ветром! — заметил Герберт.
— Я начинаю убеждаться, что на этом острове совершаются странные вещи! — сказал Пенкроф.
— Странные, Пенкроф? — спросил Спилетт. — Я тут не вижу ничего странного. Кто-нибудь пришел сюда во время нашего отсутствия, завладел нашим дворцом и поднял лестницу…
— Кто-нибудь! — воскликнул моряк. — Да кто же?
— А тот, который ранил дробиной свинку! — ответил Спилетт. — Может, он теперь в нашем зале…
— Ладно, ладно, коли наверху кто-нибудь есть, — ответил Пенкроф, которым начинало овладевать нетерпение, — я его сейчас окликну, и он должен ответить!
И при этих словах моряк что есть мочи крикнул «э-э-эй!», которое отдалось эхом на всем острове.
Колонисты навострили уши и услышали не то злобный, не то насмешливый хохот… Но никто словами не ответил, и моряк бесполезно повторял громовым голосом свое «э-э-эй!».
Самый хладнокровный человек мог бы растеряться в подобных обстоятельствах. Колонисты были поставлены в такое положение, что всякое происшествие за все семь месяцев их пребывания на острове могло для них иметь весьма важные последствия, и, разумеется, исчезновение лестницы должно было всего более их поразить.
Как бы то ни было, колонисты, забыв усталость, смущенные и взволнованные, стояли около Гранитного дворца, совершенно недоумевали, что делать, задавали друг другу вопросы, на которые никто не мог ответить, строили различные предположения, одно другого несообразнее. Наб весьма огорчался, что не может пробраться в свою кухню, тем более что запас провизии истощился.
— Друзья, — сказал Смит, — остается только одно: подождать до утра и затем поступить сообразно с обстоятельствами. Отправимся в «Трубы». Там укроемся на ночь, и хотя не найдем чем поужинать, но, по крайней мере, можно будет отдохнуть и выспаться.
— Но какой шут проклятый сыграл с нами такую шутку? — еще раз спросил Пенкроф, который никак не мог примириться с загадочным приключением.
Инженер приказал собаке оставаться настороже под окнами дворца, и все были уверены, что Топ исполнит приказание.
Итак, смышленый пес остался у подножия гранитной стены, а колонисты ушли.
Сказать, что утомленные колонисты отлично уснули на песке в «Трубах», значило бы сказать неправду. Их сильно заботило неожиданное приключение — все равно, было ли оно простой случайностью, которая должна была объясниться с наступлением дня, или же, напротив, тут замешалось какое-нибудь человеческое существо. К тому же спать здесь было очень неудобно. Но делать было нечего. Так или иначе, колонисты должны были примириться с мыслью, что их дворец кем-то занят и войти туда раньше наступления утра они не смогут.
Но Гранитный дворец служил колонистам не только жилым помещением, там был и склад всего имущества колонии. В нем находились оружие, инструменты, порох, запасы провизии и прочее. Неужели все это расхищено и колонистам снова придется обзаводиться оружием, инструментами — все начинать сначала?
Это хоть кого могло повергнуть в уныние!
Под влиянием тревоги колонисты, то тот, то другой, поминутно отправлялись взглянуть, исправно ли Топ выполняет отданное ему приказание.
Один Смит ждал с обычным терпением, хотя и этот весьма рассудительный и умный человек раздражался и негодовал, очутившись лицом к лицу с совершенно необъяснимым случаем. Спилетт возмущался не менее инженера, и между ними несколько раз завязывался разговор вполголоса о непостижимых обстоятельствах, перед которыми они, невзирая на всю свою проницательность и опытность, становились в тупик.
На острове, несомненно, существовала какая-то тайна, но как в эту тайну проникнуть?
Пенкроф сердился все больше и больше.
— Это глупая шутка, — говорил он, — с нами сыграли преглупую шутку! Я таких шуток не люблю, и попадись только этот шутник в мои лапы, только попадись!..
С первыми лучами солнца колонисты, вооружившись как следует, отправились на берег. Гранитный дворец, обращенный фасадом к востоку, должен был скоро озариться солнечным светом. Действительно, не