Она вскочила со стула и вскрикнула от ужаса. Этот крик сорвался у неё непроизвольно, она не успела сдержать себя. Она никак не ожидала увидеть этих двух свидетелей, воображая, что они находятся за тысячу миль от неё. Дик рассмеялся.
– А, здравствуй, Минна! – сказал он.
Высокий мужчина, который был не кто иной, как Бен, молча смотрел на неё.
– Знаете ли вы её? – спросил мистер Хевишэм, глядя то на него, то на неё.
– Знаю, и она меня знает, – ответил Бен.
С этими словами он повернулся к ней спиною и отошёл к окну, точно вид её был ему противен. Тогда Минна, видя себя изобличённой, окончательно вышла из себя и пришла в страшную ярость, бранилась, кричала и топала ногами. Дик скалил зубы, но Бен продолжал стоять у окна и не произнёс ни одного слова.
– Я могу идти к присяге и привести дюжину свидетелей, которые признают её, – обратился он к мистеру Хевишэму. – Отец её простой человек, но безусловно порядочный. Мать же её умерла, но была такая же гадкая женщина, как и она, зато отец её ещё жив; он достаточно честен, чтобы стыдиться её, он может порассказать о ней и подтвердить наш брак.
Тут он вдруг сжал кулаки и повернулся к ней.
– Где ребёнок? – спросил он. – Я его беру с собой!
В эту минуту дверь в соседнюю комнату немного приоткрылась, и оттуда выглянул маленький мальчик, привлечённый, вероятно, громкими голосами. Он не был особенно красив, но у него было такое же доброе лицо, как у Бена, и на подбородке виднелся большой треугольный шрам.
Бен подошёл к нему и, взяв за руку, воскликнул:
– Ну, и о нём я могу дать присягу… Том, я твой отец и беру тебя с собой. Пойдём! Где твоя шапка?
Мальчик указал на шапку, лежавшую на стуле, и, по-видимому, был очень рад, услышав, что уезжает от матери. Он уже привык к разным случайностям и даже не удивился, когда незнакомый человек объявил ему, что он его отец. Он столь же мало противоречил женщине, которая несколько месяцев тому назад приехала туда, где он воспитывался, и неожиданно объявила ему, что она его мать.
Бен с ребёнком направился к дверям.
– Если я вам понадоблюсь, – сказал он мистеру Хевишэму, – вы знаете, где меня найти.
Он вышел из комнаты, держа ребёнка за руку, и даже ни разу не взглянул на жену. Она же была бледна как смерть и с трудом сдерживала злобу, между тем как граф спокойно разглядывал её через пенсне, которое он вскинул на свой орлиный нос.
– Успокойтесь, моя милая, – сказал ей мистер Хевишэм, – если вы не желаете попасть в тюрьму, ведите себя прилично.
В его тоне она уловила такие ноты, что, очевидно, сочла более благоразумным поскорее убраться. Она злобно посмотрела на него, прошмыгнула в соседнюю комнату и изо всех сил хлопнула дверью.
– Она больше не станет нас беспокоить! – заявил мистер Хевишэм.
Он был прав. В тот же день она уехала из гостиницы в Лондон и с тех пор пропала без вести.
Граф после этого визита сейчас же сел в карету.
– В Корт-Лодж! – приказал он Томасу.
– В Корт-Лодж, – передал Томас кучеру, садясь подле него на козлы. – Ну, можете поверить мне, дела приняли неожиданный оборот, – тихо прибавил он.
Седрик как раз был у матери, когда экипаж остановился у Корт-Лоджа.
Граф без доклада вошёл в гостиную. Он казался как будто выше ростом, глаза его горели, он даже помолодел…
– Где лорд Фаунтлерой? – спросил он.
Миссис Эрроль, слегка покраснев, пошла ему навстречу.
– Так ли это, милорд? – удивилась она.
Граф взял её руку, удерживая в своей.
– Да! – ответил он и, положив другую руку на плечо Седрика, прибавил повелительным голосом: – Фаунтлерой, спроси маму, когда она переедет к нам в замок?
Мальчик бросился на шею матери и крепко обнял её.
– Чтобы жить всегда с нами?! – радостно воскликнул он.
Граф посмотрел на миссис Эрроль, а она посмотрела на графа. Его сиятельство говорил совершенно серьёзно. Он решил, не теряя времени, уладить это.
– Вы действительно этого желаете? – спросила она со своей милой, нежной улыбкой.
– Да, желаю, – категорически заявил граф. – Нам всегда недоставало вас, только мы этого не сознавали. Мы надеемся, что вы переедете к нам.
Глава 15День рождения
Бен вместе со своим мальчиком возвратился в Калифорнию, где занимался скотоводством.
Перед самым отъездом мистер Хевишэм сообщил ему, что граф не отпустит его с пустыми руками, желая обеспечить мальчика, чуть было не сделавшегося лордом Фаунтлероем, и вместе с тем дать возможность самому Бену приобрести независимое положение в Калифорнии. Ввиду этого он даёт ему достаточную сумму денег, чтобы купить на имя мальчика ферму и разводить в ней скот, чем до совершеннолетия сына будет за приличное вознаграждение заведовать Бен. Впоследствии Том вырос в хороших условиях, превратился в честного и порядочного человека и своим безукоризненным поведением вознаградил отца за его тяжёлую жизнь в молодости.
Но Дик и мистер Гоббс не так-то скоро вернулись домой.
Граф решил позаботиться об образовании Дика и поместил его в школу, а мистер Гоббс, оставив в Нью-Йорке надёжного заместителя, нашёл возможным остаться ещё некоторое время в Англии и отпраздновать день рождения Седрика, которому должно было исполниться восемь лет. В этот день предполагалось устроить всевозможные игры и танцы в парке для народа, а вечером зажечь иллюминацию.
– Совсем как Четвёртого июля, – говорил лорд Фаунтлерой. – Очень жаль, мистер Гоббс, что я не родился в День празднования независимости Америки! Мы могли бы тогда соединить оба торжества.
Надо признать, что сначала граф и мистер Гоббс не сошлись так близко, как это было бы желательно в интересах британской аристократии. Факт тот, что до сих пор граф очень мало встречался с лавочниками, а мистер Гоббс не привык к обществу графов. Поэтому неудивительно, что при редких их свиданиях разговор как-то не клеился. Надо также признать, что мистер Гоббс был прямо-таки ошеломлён той роскошью, которая окружала его маленького друга и которую тот счёл нужным ему показать.
Резные ворота, огромные каменные львы и чудная аллея сразу поразили его, а когда он увидел замок, великолепный сад, прекрасные оранжереи, мраморные террасы, широкие лестницы, конюшни, великолепных павлинов и ливрейных лакеев, то совершенно потерял голову. Но окончательно доконала его картинная галерея.
– Это что-то вроде музея, не так ли? – спросил он Седрика, когда его ввели в большой красивый зал.
– Нет, – нерешительно произнёс Фаунтлерой, – не думаю, чтобы это был музей. Дедушка говорит, что это все мои предки.
– Неужели всё это ваши тётки и дядья? Вот так семья!
Он от изумления опустился на стул, не отрывая глаз от висевших по стенам портретов. Седрик с трудом растолковал ему, что это вовсе не семья его деда, а изображения давно умерших предков. Пришлось прибегнуть даже к помощи миссис Меллон, которая помнила не только имена всех этих людей и фамилии художников, запечатлевших их, но хорошо знала все подробности их жизни со всеми романтическими похождениями этих давно исчезнувших аристократов.
Когда мистер Гоббс понял, в чём дело, и услышал эти рассказы, он был так очарован, что часто приходил из гостиницы «Герб Доринкорта» и проводил целые часы в этой картинной галерее, где со стен глядели на него из золочёных рам красивые леди и важные джентльмены, а он только и делал, что качал головой и говорил:
– И всё это были графы или вроде этого! И он тоже будет таким и унаследует всё это!
В глубине души он теперь уже не так презирал аристократов и их образ жизни, как прежде. Надо сознаться, что его республиканские убеждения тоже до некоторой степени изменились за последнее время. Во всяком случае, в один прекрасный день он высказал совершенно неожиданную мысль:
– Кажется, я бы сам не отказался быть графом…
С его стороны это было большой уступкой.
Наконец наступил день рождения маленького лорда, и как весело провёл он его! Как прекрасен был парк, наполненный толпою нарядных людей и разукрашенный флагами! В этот день сюда пришли все без исключения, так как каждый желал выразить свою искреннюю радость по поводу того, что общий любимец в конце концов всё-таки оказался законным наследником графа Доринкорта. Всякий хотел также поглядеть на его красивую добрую мать, у которой было так много друзей среди бедняков. Даже к самому графу стали относиться гораздо лучше, потому что мальчик любил его и доверчиво относился к нему и потому что он помирился с матерью своего наследника. Говорили даже, что он успел так сильно привязаться к ней, что её благотворное влияние стало уже заметно отражаться на всех окружавших старого графа.
Кого только тут не было! Всюду сновали толпы. Тут были и фермеры с разодетыми жёнами, и молодые девушки с кавалерами, и резвящиеся дети, и болтливые старушки в красных платках – все толпились и шумели в парке. А замок был тоже переполнен гостями, приехавшими поздравить графа и познакомиться с миссис Эрроль. Среди гостей были, конечно, и сэр Гарри Лорридэль с супругой, и сэр Томас Эш с дочерьми, и мистер Хевишэм, а также прекрасная мисс Вивиан Герберт, в прелестном белом платье и с атласным зонтиком в руках, окружённая, как всегда, поклонниками. Однако она явно предпочитала им всем маленького лорда Фаунтлероя. Как только он увидел её, он тотчас же подбежал к молодой девушке, бросился к ней на шею и горячо поцеловал её, точно был её любимым братишкой.
– Милый маленький лорд Фаунтлерой, – сказала она, – милый мой мальчик, я так рада тебя видеть!
Потом Седрик увёл её в парк и начал показывать все приготовления к вечеру. Тут он представил ей мистера Гоббса и Дика:
– Это мой старый друг мистер Гоббс, а это другой старый друг, Дик; я им много рассказывал о вас и говорил, что вы очень, очень красивая и что они увидят вас сегодня, в день моего рождения.
Молодая девушка любезно пожала им руки и стала мило беседовать с ними, расспрашивая об Америке и об их путешествии в Англию и о жизни здесь. Фаунтлерой всё время стоял подле мисс Герберт и не сводил с неё восхищённых глаз, раскрасневшийся от удовольствия при виде того, как понравились ей его друзья.