Седрик и где виднелась теперь дощечка с надписью: «Отдаётся внаём». Он останавливался, долго смотрел на неё, покачивал головой, сильно затягивался дымом и наконец печально возвращался домой.
Так продолжалось две или три недели, пока ему не пришла в голову идея. Вообще мистер Гоббс не отличался сообразительностью, мысль его работала медленно, и ему всегда надо было много времени, чтобы до чего-нибудь додуматься. В общем, он не любил новых идей, предпочитая старые. Однако через две-три недели, когда дела пошли ещё хуже, вместо того чтобы улучшиться, перед ним медленно вырисовывался новый план. Он решил повидать Дика. Много трубок выкурил старик, прежде чем придумал это. Он отыщет Дика. Он знал о нём все подробности от Седрика и надеялся теперь разогнать свою тоску в разговорах со старым товарищем уехавшего мальчика.
Итак, однажды, когда Дик усердно чистил сапоги прохожего, на панели остановился какой-то низенький, толстый человек с унылым лицом и лысой головой и стал пристально глядеть на вывеску, на которой было написано:
«Профессор Дик Типтон не имеет себе равных!»
Он так долго смотрел на эту вывеску, что Дик наконец обратил на него внимание и, кончив чистить сапоги, спросил этого человека:
– Прикажете вычистить, сэр?
Толстяк решительно подошёл ближе и выставил ногу.
– Да, – сказал он.
Пока тот чистил сапоги, мистер Гоббс всё смотрел то на него, то на дощечку и наконец спросил:
– Откуда вы всё это добыли?
– У меня был приятель, – ответил Дик, – маленький мальчуган; он мне подарил весь инвентарь. Второго такого мальчугана не сыскать! Он теперь живёт в Англии и поехал туда, чтобы сделаться одним из тамошних графов.
– Это, вероятно, лорд Фаунтлерой, будущий граф Доринкорт? – спросил мистер Гоббс, намеренно растягивая слова.
От удивления Дик чуть не выронил щётку.
– Как, хозяин! – воскликнул он. – Вы тоже с ним знакомы?
– Я его знаю со дня его рождения, – ответил мистер Гоббс, отирая вспотевший лоб, – мы с ним знакомы всю жизнь.
Он даже взволновался, говоря об этом. Он вынул из кармана золотые часы, открыл их и показал Дику внутреннюю сторону крышки.
– «Вспоминайте обо мне, глядя на эти слова», – прочёл он. – Это его прощальный подарок. «Мне не хотелось бы, чтобы вы меня забыли» – так он сказал… Да я бы его не забыл и без подарка, – продолжал мистер Гоббс, качая головой. – Такого мальчика нельзя забыть!
– Ещё бы! – воскликнул Дик. – Я никогда не встречал такого славного мальчика! И такого умного. Я много о нём думал… Мы с ним тоже были друзьями. Однажды я достал его мячик из-под копыт лошади, и с тех пор он всегда помнил об этом. Всякий раз, когда он гулял с матерью или няней, непременно подходил ко мне и говорил: «Хеллоу, Дик!» – так серьёзно, как будто был шести футов ростом, а не величиной с кузнечика и в коротеньких штанишках. Он был весёлый парень, и с ним было приятно поговорить, когда случалось какое-нибудь горе…
– Это так, – сказал мистер Гоббс. – Жаль, что он должен быть графом, а то он, наверно, прославился бы в мелочной или оптовой торговле! Обязательно прославился бы!
И старик покачал головой с ещё большим сожалением. Понятно, что у них оказалось много общих воспоминаний, ввиду чего было решено, что на следующий день Дик придёт в лавку к мистеру Гоббсу. Этот план очень нравился Дику. Он провёл всю свою жизнь на уличной мостовой, но всегда мечтал о приличном положении в обществе. Заведя собственное дело, он зарабатывал достаточно, чтобы спать под крышей, а не на улицах, как раньше, и начал уже надеяться выбиться в люди. И поэтому он был очень польщён приглашением владельца лавочки, имевшего свою собственную лошадь и тележку.
– Знаете ли вы что-нибудь о графах и их замках? – спросил мистер Гоббс. – Я бы хотел получить о них подробные сведения.
– Есть о них рассказ в «Пенни-мэгэзин», который называется «Преступление из-за короны, или Месть графини Мэй» – замечательная вещь!..
– Принесите мне, пожалуйста, эти журналы, – сказал мистер Гоббс, – я за них заплачу. Вообще тащите всё, что найдёте о графах. Если нет графов, то пускай будут маркизы или герцогини, хотя он о них и не упоминал – ну да всё равно… О коронах мы, положим, с ним говорили, но я никогда не видел таких вещей. Должно быть, их здесь не держат…
– В магазине Тиффена они, пожалуй, и найдутся, но я не сумею распознать их, – сказал Дик.
Мистер Гоббс промолчал, не желая признаваться в таком же неведении; он только кивнул головой.
– Вероятно, на них спрос невелик, – проговорил он, и тем дело кончилось.
Это свидание положило начало тесной дружбе между Диком и мистером Гоббсом. Когда на следующий день Дик явился в лавочку, мистер Гоббс встретил его очень радушно. Он поставил ему стул возле корзины с яблоками и, указывая на них рукой, сказал:
– Угощайтесь!
Затем они принялись разбирать журналы, прочли рассказ и долго говорили об английской аристократии, причем мистер Гоббс всё покачивал головой и усиленно курил свою длинную трубку. Он показал Дику высокий стул, на ножках которого сохранился след от каблучков Седрика.
– Это его каблуки, – сказал он выразительно, – его собственные. Вот я теперь сижу и гляжу на эти следы целыми часами. Ах, как всё недолговечно в этом мире! Подумайте только, недавно ещё он сидел здесь, кушал бисквиты и яблоки, а теперь живёт в замке и стал лордом. И это каблуки лорда и когда-нибудь станут каблуками графа… Иной раз я говорю себе, да, говорю: чтоб мне провалиться!..
Мистер Гоббс был чрезвычайно доволен посещением Дика. Они вместе поужинали в маленькой комнате позади лавки, угощались бисквитами, сардинками и сыром и другими деликатесами из лавки. Ради такого торжественного случая мистер Гоббс откупорил даже две бутылки имбирного пива и предложил тост.
– Выпьем за его здоровье! – сказал он, поднимая стакан. – Пусть он научит всех графов, маркизов и герцогов уму-разуму!..
С этого дня мистер Гоббс часто виделся с Диком и стал меньше скучать. Они вместе читали повести из «Пенни-мэгэзин» и мало-помалу приобрели такие глубокие познания об обычаях и нравах английских аристократов, что, без сомнения, привели бы в полнейшее изумление всех представителей этого ненавистного сословия, если бы те могли слышать всё то, что им приписывал достопочтенный мистер Гоббс.
Однажды он сам отправился в книжный магазин со специальной целью пополнить библиотеку.
– Дайте мне книгу о графах, – сказал он.
– Что? – спросил удивлённый приказчик.
– Книгу о графах, – повторил лавочник.
– У нас такой нет…
– Ну, так о маркизах и герцогах…
– И такой книги нет.
Мистер Гоббс был совсем озадачен. Он посмотрел сперва на пол, потом снова поднял глаза.
– Ну, в таком случае нет ли у вас чего-нибудь о графинях?
Приказчик улыбнулся.
– К сожалению, тоже нет, – сказал он.
– Ладно, чтоб мне провалиться! – воскликнул мистер Гоббс.
Раздосадованный старый лавочник собирался уже уйти из магазина, как вдруг приказчик окликнул его и спросил, не желает ли он купить роман, в котором аристократы играют главную роль. За неимением более подходящей книги мистер Гоббс согласился приобрести хотя бы и такую, и продавец предложил ему «Лондонскую башню» – известный роман мистера Энсворта. Мистер Гоббс заплатил деньги и тотчас же отправился домой.
Когда Дик снова явился вечером к нему, они с необычайным рвением принялись за чтение. Это оказалась удивительно интересная книга. Действие происходило в царствование знаменитой английской королевы, известной под именем Кровавой Мэри. Описание казней и пыток, которым она подвергала своих подданных, привело в такой ужас наших читателей, что мистер Гоббс и Дик не раз вытирали себе лица, покрытые крупными каплями холодного пота.
– Нет, – решил наконец мистер Гоббс, – по-моему, наш Седрик находится в большой опасности. Если подобная женщина имеет право царствовать в Англии и проделывать такие ужасы, какие тут рассказаны, то кто знает, что теперь в эту минуту с ним делается? Он не в безопасности! Пустите такую сумасшедшую женщину хозяйничать, и никто не будет в безопасности!..
– Положим, что так, – ответил Дик, – но ведь в книге говорится о Мэри, а теперь хозяйничает Виктория, и о ней никаких ужасов не рассказывают.
– Правда, в газетах о ней не говорят прямо худого, – сказал мистер Гоббс, всё ещё отирая пот, – не упоминают о сожжении на кострах, выдёргивании ногтей и вообще о пытках, но всё же там жить опасно! Я слышал, что они не празднуют даже Четвёртое июля!
Он был в течение нескольких дней в большой тревоге, пока не получил письмо от Фаунтлероя, которое перечитывал с Диком по нескольку раз точно так же, как и письма лорда к Дику.
Для них обоих это было громадным удовольствием. Несколько дней подряд они вдвоём сочиняли ответ и читали его друг другу вслух.
Для бедного Дика написать письмо было очень тяжёлой работой. Свои познания в грамоте он приобрёл в вечерней школе, которую посещал лишь короткое время, когда жил у старшего брата. Но он был очень понятливый мальчик и хорошо воспользовался этим временем: читал по складам газеты и учился писать, выводя буквы мелом на стенах и заборах. Он рассказал мистеру Гоббсу всю свою жизнь и о своём старшем брате, который заботился о нём после смерти матери. Она умерла, когда Дик был совсем маленьким, а отец умер ещё раньше. Брата звали Беном, он заботился о Дике как мог, пока мальчик не вырос настолько, чтобы продавать газеты и исполнять разные поручения. Они жили вместе, и наконец Бену удалось пристроиться на порядочное место в каком-то магазине.
– А потом, – воскликнул с презрением Дик, – дёрнуло его жениться! Влюбился, как дурак, и уж ничего после не понимал! Поженившись, они стали хозяйничать в двух комнатах, но если бы вы знали, какая это оказалась злая баба – точно дикая кошка! Как взбесится, бывало, – так всё переколотит! А бесилась она постоянно! Родился у них ребёнок – весь в неё: орёт и день и ночь! Мне его приходилось нянчить. Бог мой, чего я только не натерпелся! Заревёт он, бывало, как резаный, а она на меня накинется и начнёт швырять чем попало. Раз как-то она кинула в меня тарелкой, а угодила в маленького и раскроила ему подбородок. Доктор сказал, что шрам останется на всю жизнь. Вот злющая баба! Уж и попадало всем – и Бену, и мне, и младенцу! Она всё злилась, что Бен мало зарабатывает. Наконец он не вытерпел – уехал на запад с одним человеком и стал заниматься там скотоводством. Не прошло и недели после его отъезда, прихожу я вечером домой и вижу – комнаты заперты и пусты. Хозяйка сказала мне, что Минна сбежала. Говорили потом, будто бы она отправилась в Европу и поступила в няньки к барыне, у которой был тоже маленький ребёнок. С тех пор я не слышал о ней, и Бен тоже. По правде сказать, он не очень-то о ней горевал, хотя сначала был страшно влюблён. Надо правду сказать, она красивая девушка, в особенности когда наденет хорошее платье и не злится. Глаза у неё были чёрные, большие, а волосы тоже чёрные, до колен. Скрутит она их, бывало, как канат и обовьёт вокруг головы. Говорили, будто она наполовину итальянка – оттого-то и бешеная…