Дик часто рассказывал мистеру Гоббсу о ней и о брате, который только два раза написал ему с тех пор, как уехал на запад. Ему не посчастливилось сначала, и он странствовал с места на место. После долгих скитаний Бен основался наконец в Калифорнии, где живёт до сих пор.
– Эта противная баба, – продолжал свой рассказ Дик, – вконец измучила его! Мне его было очень жалко!..
Они сидели в дверях лавки, и мистер Гоббс набивал себе трубку.
– Ему не следовало жениться, – сказал он. – От женщин вообще нельзя ожидать ничего хорошего – пустой народ!
Желая зажечь спичку, он наклонился над прилавком и чуть не подскочил от удивления.
– Посмотри-ка, да тут лежит письмо, а я его раньше и не заметил. Наверно, не видел, как почтальон положил на стол или газета попала на него! – воскликнул он.
Он посмотрел на письмо и прибавил:
– Да это от него! – и от радости позабыл о трубке.
Он вернулся к своему месту, вынул перочинный ножик и вскрыл конверт.
– Что-то он мне нынче расскажет? – сгорал от нетерпения старик, развернув письмо и принимаясь читать следующее послание:
Замок Доринкорт
Дорогой мистер Гоббс!
Я спешу написать Вам это письмо, потому что должен сообщить что-то очень странное. Вы удивитесь, дорогой друг, когда я Вам всё расскажу. Вышла какая-то ошибка, я совсем не лорд и никогда не буду графом. Приехала какая-то дама, которая была женой дяди Дэвиса, который умер. У неё маленький мальчик, он и есть настоящий лорд Фаунтлерой – такой уж тут обычай, что графом может быть только мальчик старшего сына графа, но только тогда, когда все умрут, то есть отец и дедушка. Мой дедушка ещё жив, но дядя Дэвис умер, и поэтому его сын – лорд Фаунтлерой, а я – нет, потому что мой папа был младший; и моё имя теперь Седрик Эрроль, как прежде, когда я жил в Нью-Йорке, и всё будет принадлежать другому мальчику. Я сперва подумал, что ему придётся отдать пони и кабриолет, но дедушка говорит, не надо. Дедушка очень огорчён и, кажется, не любит ту даму, которая приехала. Но, может быть, он думает, нам с милочкой жаль, что я не буду графом; сейчас мне больше хотелось быть графом, чем раньше, потому что замок такой красивый и я так всех люблю, и когда человек богат, то может делать много добра. Теперь я не богат, потому что, когда папа только младший сын, он никогда не бывает очень богат. Я теперь буду учиться работать, чтобы зарабатывать для милочки. Я расспрашивал Вилькинса, как ухаживать за лошадьми. Может быть, буду грумом или кучером. Дама привезла сюда в замок мальчика. Дедушка и мистер Хевишэм говорили с нею, а она, кажется, всё сердилась и громко кричала; дедушка тоже сердился, а он прежде никогда не сердился, и я хотел бы, чтобы они все успокоились. Вот что я хотел рассказать Вам и Дику, чтобы Вы всё знали, ну а теперь всё.
Любящий Вас старый друг
Седрик Эрроль
(а не лорд Фаунтлерой).
Мистер Гоббс откинулся на спинку кресла, письмо упало ему на колени, перочинный ножик, а за ним конверт соскользнули на пол.
– Вот тебе раз! Пусть меня повесят! – воскликнул он.
Он был до того поражён этим неожиданным известием, что положительно не верил своим глазам.
– Выходит, – сказал в свою очередь Дик, – вся эта штука кончилась ничем!
– Да, – согласился мистер Гоббс, – но я уверен, это интриги английских аристократов, норовящих отнять у него права только потому, что он американец. Они нас ненавидят со времени революции и теперь вымещают свою злобу на нём. Недаром я предупреждал тебя, что он находится в опасности! Не сомневаюсь, всё английское правительство сговорилось, чтобы лишить его законного наследства!
Мистер Гоббс пришёл в необычайное волнение. Сперва перемена в судьбе Седрика очень не понравилась ему, но за последнее время он примирился с этим обстоятельством, а получив первое письмо Седрика, стал, пожалуй, даже гордиться богатством и знаменитостью своего маленького друга. Он мог быть нелестного мнения о графах, но хорошо знал, что даже в Америке деньги имеют большое значение, и если богатство и величие исчезнут вместе с титулом, то Седрику придётся нелегко.
– Они просто хотят его ограбить! – заявил мистер Гоббс. – Они хотят его ограбить. Надо спешить к нему на помощь!..
Дик оставался у него до поздней ночи, а когда наконец ушёл, мистер Гоббс проводил его до угла улицы. На обратном пути он долго стоял перед пустым домиком и глядел на объявление о сдаче квартиры, в сильном волнении покуривая трубку.
Глава 12Соперники
Вскоре после званого обеда в замке почти все жители Англии, читавшие газеты, узнали о романтической истории, разыгравшейся в Доринкорте. Действительно, случилось нечто поистине удивительное: тут фигурировали и маленький американец, прибывший в Англию, чтобы сделаться лордом Фаунтлероем, о котором говорили, что он очень красив и что все его полюбили, и старый граф, его дед, гордившийся своим внуком, и хорошенькая молодая мать, которой не прощали её брака с капитаном Эрролем, и удивительный брак Дэвиса, покойного лорда Фаунтлероя, и, наконец, странная женщина, о которой раньше никто не знал, и её неожиданное появление с сыном, который, как она утверждала, и есть настоящий лорд Фаунтлерой и должен быть восстановлен в своих правах. Обо всём этом говорили и писали, и сведения эти производили на всех сильнейшее впечатление. Затем пронёсся слух, что старый граф окончательно не желает признавать прав своего неожиданно объявившегося внука и собирается бороться с матерью законным порядком, то есть передаст дело в суд.
Никогда ещё не бывало такого возбуждения в графстве, в котором расположено Эльборо. По базарным дням люди останавливались группами и рассуждали об этом необычайном событии. Жёны фермеров приглашали друг друга на чашку чая, чтобы обсудить последние новости. Они рассказывали удивительные вещи о том, как разгневанный граф решил прогнать от себя нового лорда Фаунтлероя и как безумно ненавидел он мать своего вновь прибывшего внука. Но, конечно, больше всех знала обо всём этом миссис Диббль, и значение её ввиду этого с каждым днём возрастало всё более.
– Да, дело плохо, – говорила она, – и если вы желаете знать моё мнение, сударыни, то я скажу, что это ему наказание за то, что так жестоко поступил с милой барыней, которая по его милости живёт одна в доме, без сына. Ведь старик-то страшно любит внука и гордится им. А тут ещё для него другое горе – приехавшая дама по виду совсем не леди, как та мамаша маленького лорда. Это просто нахальная черноглазая бабёнка, и мистер Томас говорит, что ни один порядочный лакей не станет слушаться её приказаний; мистер Томас уверяет даже, будто не останется в доме и часа, если только она там поселится. Да и мальчик не может сравниться с маленьким лордом. Бог знает, что из всего этого выйдет и чем всё это кончится, а я просто едва устояла на ногах, когда Джейн сообщила нам это известие…
Действительно, всюду чувствовалось сильное волнение: в замке, в библиотеке, где граф и мистер Хевишэм тихо разговаривали между собою, в людской, где перешёптывались мистер Томас, дворецкий и остальные лакеи, где болтали и сплетничали горничные, в конюшне, где Вилькинс, чистя лошадей, с грустью рассказывал кучеру, что никогда в своей жизни не видал такого ловкого молодого барина, который так быстро научился бы ездить верхом, точно родился в седле, и с которым было бы так приятно ездить.
Среди всех этих волновавшихся людей только Седрик оставался совершенно спокойным. Правда, сначала, когда ему объяснили, в чём дело, он был слегка смущён и встревожен, но совсем не из-за уязвлённого самолюбия.
Пока граф рассказывал ему, что случилось, он сидел на скамеечке у его ног, как он это так часто делал, беседуя с ним.
– Как странно, – проговорил он, дослушав рассказ до конца.
Граф молча смотрел на мальчика. Он сам чувствовал себя очень странно – так странно он не чувствовал себя ни разу за всю свою жизнь – и с тревогой подметил на лице мальчика какое-то тревожное, несвойственное ему выражение.
– Как вы думаете, дедушка, – спросил он, – они отнимут у милочки её дом и экипаж?
– Нет! – решительно и громко сказал граф. – Они ничего не посмеют отнять у неё…
– А! Вот это хорошо, – с видимым облегчением произнёс Седрик.
Затем он пристально посмотрел на дедушку своими большими задумчивыми глазами и спросил грустно и нежно:
– А как же другой мальчик? Значит… значит, теперь он будет вашим мальчиком… как я был раньше… правда?
– Никогда! – крикнул так резко граф, что Седрик чуть не подскочил на скамейке.
– Нет? – удивлённо переспросил он. – Почему? А я думал…
С этими словами Седрик быстро встал и подошёл к деду.
– Я останусь вашим мальчиком, даже если не буду графом? – спросил он. – Я останусь у вас, как раньше? – И его раскрасневшееся личико с тревогой и вопросительно обратилось к графу.
Как смерил его взглядом с ног до головы старый граф!.. Как сдвинулись его густые брови, как странно засверкали глубоко запавшие глаза!
– Ты мой мальчик, да, и всегда останешься моим мальчиком, пока я жив. И клянусь, мне иногда кажется, что у меня никогда не было других детей, – сказал граф.
И поверите ли, голос его звучал как-то странно, он был точно надтреснут и охрип, совсем не похож на тот голос, какой бывает у графов, хотя старый лорд говорил решительно и властно…
Седрик вспыхнул от радости. Он засунул руки в карманы и, глядя прямо деду в глаза, сказал:
– Если так, то мне всё равно, буду я графом или нет. Я ведь думал сперва, что тот мальчик, который будет графом, станет вашим мальчиком, а я… я уже не буду им… и это мне было очень неприятно.
Граф положил ему руку на плечо и привлёк его к себе.
– Они ничего не отнимут из того, что я смогу сохранить для тебя, – сказал он, тяжело переводя дух. – А впрочем, я не хочу верить, чтобы они вообще могли отнять у тебя что-либо. Ты рождён для этого положения, и ты будешь его занимать… Помни одно: в любом случае ты получишь всё, что принадлежит лично мне.