- Ты утверждаешь, что второй старейшина использовал именно «Испепеляющую ладонь»? - помрачнев, переспросил глава.
- А что мне было делать, если он мог убить и меня и других учеников? – вдруг выпалил старик, не выдержав напряжения.
- Первый, второй наставник, возьмите второго старейшину под стражу и отведите в карцер. Он убил ни в чём неповинного человека на виду у десятков учеников и даже не признался в этом.
- Я никого не убивал! – возразил старик, - Этот… этот господин Чень развеял мою сильнейшую технику вторых духовных врат, даже не глядя в мою сторону. Вся выпущенная энергия просто исчезла. Я клянусь! Он даже не шелохнулся от применения "ладони", а пошел дальше, как ни в чем не бывало.
- Вот оно что, - призадумавшись, пробормотал себе под нос глава и сморщился от нехороших мыслей.
- Го Лифэ, Гуй Лошан, можете мне в мельчайших подробностях рассказать, о чем вы говорили с господином Ченем. Это очень важно. Любые детали.
Го Лифэ рассказал, что господин Чень видел тело главы Жу Мун Бая со стрелой в глазнице в повозке на восточных воротах столицы, когда прибыл туда пару дней назад. Его перевозил отряд отдела особых расследований при дворцовом гарнизоне стражи, во главе с Си Фу Линем.
- Он знает, как зовут главу особого отдела и его заместителя из дворцовой стражи, - начал вслух рассуждать глава, - Очевидно, что он прибыл к нам из дворца. Его Величество Император Сун или кто-то из его советников решил проверить нас перед очередным турниром четырех Великих Империй. Прислал своего доверенного человека, и что же тот увидел у ворот нашей академии? Наших учеников обдирают какие-то мутные торговцы. За попытку добиться справедливости или получить сертификат к продаваемому аж по две тысячи лян товару, их прилюдно отчитывает и наказывает заместитель второго наставника. Он же не раздумывая направляет стражу академии на обычного прохожего, справедливо напомнившего о сертификате. А стоит ему отбиться от нападения, не отвечая агрессией самому и направиться в академию, чтобы встретиться с главой, как его тут же пытаются убить запрещенной техникой. Знаете что? Чтобы бы я подумал о боевой академии, где учеников обманывают, а меня пытается убить, когда я вскрываю обман? Я бы подумал, что пора прислать к этому бандитскому притону крепкую дворцовую стражу и провести строгое расследование. Найти и наказать виновных по всей строгости закона. Посадить особо провинившихся, вроде главы академии, допустившего такое на дыбу, а остальных изгнать из провинции с конфискацией имущества. Вот, что я думаю о сегодняшнем происшествии. Спасибо, второй старейшина. Если кого и надо посадить на дыбу за сегодняшний конфуз, так это вас.
- Глава, помилуйте, я думал, что это простой бунтовщик. У него был всего лишь медный ранг.
- Медный ранг! А о таланте сокрытия вы не слышали? А о особых амулетах? Конечно, проверяющий не придет сюда с пределом духовных врат, чтобы все перед ним кланялись. Он притворится слабым, чтобы его никто не считал за опасного противника. Вы прекрасно показали себя сегодня старейшина Ду. Если Император потребует выдать виновных, не обижайтесь, но я отдам на расправу именно вас, и не говорите, что вы ни при чём. Первый, второй наставник, отведите второго старейшину в карцер. Поставьте охрану. Распорядитель хранилища сокровищ и глава снабжения кухни временно отстранены от исполнения обязанностей. Старший наставник организуйте допрос учеников и сверьте за сколько они покупали товары в лавке и сколько из этих денег ложилось в фонд. Если второй старейшина повел себя так агрессивно, когда посланник дворца направился на встречу со мной, ему было что скрывать. Я выведу вас на чистую воду. Го Лифэ и Гуй Лошан, вы свободны. Прошу вас не распространяться о том, что вы здесь услышали. Это понятно?
- Да! Да, уважаемый глава, - с готовностью ответили ученики, осознав, что и сами могли стать причиной недовольства Императорского посланника.
Они первые встретили его презрительными взглядами. Гуй Лошан кичился значимостью шести влиятельнейших семей столицы, относя себя к их числу, а Лифэ похвалялся весомым положением своего клана, но для Императора Сун все они мелкие и незначительные сошки. Он может снимать и ставить новых слуг на пост наместника любой из провинций хоть каждый новый день. Великий князь – это заслуженный титул за верность и лояльность, но этого титула очень легко лишиться, если ты прогневишь Императора. Вот такие реалии, а изменить уже ничего нельзя. Раньше нужно было думать, как и с кем разговаривать. Теперь оставалось лишь надеяться, что Императорский посланник смилуется и не укажет в отчете проступки провинившихся перед ним учеников и сурового Императорского наказания удастся избежать.
Последний приказ главы вышедшие вон ученики уже не слышали, а звучал он так:
- Разузнать, где остановился господин Чень и передать ему почетный, золотой пригласительный жетон с самого утра.
Первое, что я испытал, едва открыл глаза – мучительная боль разочарования. Новый, вживленный опыт воспринимался свежее, и сейчас перед глазами встало последнее сражение с Мо Шенем. Он уже сбросил с себя личину правнучки и перескочил в новое тело, чтобы запутать меня, сбить с толку, но я прекрасно вижу через его маскировочную способность. Всегда видел. Мой скрытый талант показывает мне истинную силу противника. Скрывать этот факт от Мо Шеня было очень трудно. Он всегда пытался выведать все мои секреты, и любой разговор превращался в допрос. Но сейчас, я загнал его в тупик. Оставалось накинуть демоническую печать, но вместо него, Чан Кайши использовала технику печати на меня. Ударила в спину. Как больно.
Меня предала ученица, которой я помогал расти и развиваться тридцать лет, чьи проблемы решал и отдал немало сил и времени. Старика Яо предали, а когда его память схлестнулась с моей, все тело залило чудовищной болью утраты. Я лежал и молча плакал с открытыми глазами, невидящим взглядом рассматривая потолок. Плакал и не мог остановиться. Старика Яо было во мне слишком много, и все его потери и разочарования я воспринимал сейчас, как свои собственные. Все его сыновья, внуки, старые и новые друзья, ученики - были зверски убиты. Он лишился всего. Проиграл врагу главную битву, проиграл еще до начала сражения, позволив надругаться над делом всей своей жизни.
Горе, которое не оплакать и за сотню лет, парализовало моё тело в безмолвной скорби и даже понимание, что это уже осталось в прошлом, не снимало с души тяжелый камень. Я опять умирал вместе со всеми своими потомками. Умирал и не мог умереть. Старик погиб, так и не выстрадав все свои печали, и сейчас я вернулся в последний день его безрадостной жизни, получив вместе с его памятью и всю ту неизлитую боль, что он унес с собой в могилу.
Все мои проблемы на фоне его душераздирающего горя казались мелкими и незначительными. А это всего лишь десять процентов его памяти. Старик Яо оказался очень чувствительным. Наверное, поэтому он постоянно шел на компромиссы. Он воспринимал чувства других людей и сопереживал им, но для меня сейчас его свехчувствительность выходила боком.
Он оплакивал свою горько закончившуюся жизнь и даже в этот момент он скорбел не о себе, а о людях, которые его разочаровали. Он не испытывал к Мо Шеню ненависти, только жалость и сожаления, что отвернулся от него, поняв, что он за человек. Даже в последний момент он искал ему оправдание. Думал, что он мог бы сделать, вместо того, что сделал. Мог ли он исправить судьбу, столкнувшую их в финальной битве. Отступился бы Мо Шень, если бы он не обратился к Чан Кайши. Видимо, тот день, что он провел в горах, на базе секты демонического культа, её предательство и заставило его напасть на секту Лазурного дракона. Она уже была с Мо Шенем заодно, когда он к ней обратился.
«Поэтому она и напала на меня, стоявшего в воротах, так как уже знала, что на территории секты уже нет никого в живых», - подумал я. Посчитала меня разбойником или мародером. Мой и старика опыт стал, наконец, срастаться, комбинироваться, формируя не два взгляда, а один общий, на фоне которого возникали новые прозрения и догадки. Постепенно опыт старика тускнел и растворялся в моём, воспринимаясь уже, как память прошлого. Накал и острота мучений о погибших постепенно притупилась, но не прошла совсем. Меня тянуло в долину Тысячи ветров к памятным местам и в поиске выживших родственников. Где-то у старика остались внучки и воспитывавшиеся вне секты правнуки и праправнуки. Захотелось их проведать, поддержать. Дать понять, что дедушка Яо рядом, он не сгинул, он еще жив. Жив во мне.
Странное это чувство, ощущать в себе другую личность, но личность Яо Шеня была мне очень симпатична. Не человек – человечище! Я посещу его внуков и обязательно чем-то помогу. Порадую светлую память старика, порадуюсь его потомкам сам. Он не исчез, он жив во мне. От этого стало даже очень приятно, ощущать – жив во мне, а это значит, теперь я его живое продолжение. В каком-то смысле, я словно его собственный сын, в котором он переродился частью своей личности по моей собственной воле. Конечно, я поддержу его потомков и секту в долине Тысячи ветров восстановлю. Она снова станет местом собрания единомышленников. Лучшие времена вернутся в Сайпан! Денег у меня просто неприличное количество. Половина Императорской казны. Накуплю гостинцев и заеду в гости в Сайпан, когда решу все текущие дела. От таких мыслей стало тепло на душе. Захотелось опять жить, улыбаться. Обнять весь мир руками. Старик прорастал в меня корнями, меняя мои ценности и убеждения на глазах.
Честно говоря, я не пожелал бы никому пережить те мучения утраты, что меня захлестнули вначале, но в итоге от них остался один позитив. И вот тут начались те проблемы, которых я никак не мог учесть, решившись на слияние эссенции жизненного опыта Яо Шеня со своей личностью.
Проблемой оказалось то, что мне стало резко не всё равно за всех окружающих меня людей. Вообще всех людей в мире. Если раньше я мог просто отмахнуться от проблем жителей Латора, претендентов Башни, старых товарищей, бедняги Хэпина, жителей поселка шахтеров, куда я сам по незнанию занес управляющих нанитов. Забить на обманутых учеников академии, то сейчас меня просто трясло от возмущения и моего бездействия.