Анжелика поднялась и подошла к столу. Аккуратно положила записную книжку и, не отрывая от нее глаз, налила себе чаю.
«Пыльцу нужно осторожно собирать в течение максимум трех дней после расцветания. Затем сменить улей. Хорошо очистить от лишних примесей и заморозить. Правильно выбрать контейнер. Пыльца живая, ей нужно дышать».
Она откусила печенье, закрыла тетрадь и взглянула на обложку.
Маргарита Сенес. Книга меда.
Анжелика провела по ней кончиками пальцев и снова открыла. Она внимательно перелистывала страницы. Проглядывая эти написанные от руки слова, она перенеслась в мир, полный тонких наблюдений, иронии и бесконечного тепла.
В этой тетради был мир Яи.
Пальцы Анжелики пробегали по пожелтевшим страницам. У нее что-то сжалось в горле, она сглотнула и продолжила чтение. Сколько раз Анжелика видела ее склонившейся над этой тетрадкой?
Тут Анжелика подскочила от звонка мобильного. Она протянула руку и ответила.
– Как у тебя дела сегодня?
– Привет, София. В целом, все хорошо. А у тебя?
– Как обычно. На самом деле у меня есть солидный заказ на горький мед. Но об этом чуть позже. Все объясню по электронной почте. Расскажи лучше о себе.
– Пчелы в отличном состоянии. Если бы ты видела, какого цвета их брюшки, они похожи на золотые капельки.
– В каком смысле? Они светлые?
– Именно, с невероятным оттенком. Я таких никогда не видела. Или просто забыла. В гнездах полно меда. Словно пчелы прекрасно справляются сами, без посторонней помощи.
– Потрясающая новость. А как в остальном?
Анжелика прекрасно понимала, что именно интересует Софию, но ей не хотелось снова говорить об этом.
– Я поизучала дом. Тут столько всего… Разные предметы, картины, фотографии. Даже есть детское фото моей мамы.
– Надо же, я и представить себе не могу Марию маленькой девочкой.
Анжелика взглянула на сад. Поднялся ветер, и олеандры слегка заколыхались.
– Даже не знаю, как тебе ее описать, – пробормотала она. Взгляд потухший, отстраненное выражение лица, кажется, что полное отчаяния. Маленькая, худенькая, с двумя тонкими косичками и темной, как у цыганки, мордашкой. Если бы отчаяние можно было сфотографировать, то это было бы именно это лицо, запечатленное много лет назад.
– Я так и не понимаю, как связаны между собой Маргарита и Мария.
Анжелика провела рукой по лицу.
– Они породнились, когда Мария вышла замуж за племянника Маргариты…
– Да, это я знаю. Но есть что-то еще, на уровне ощущений… Как ты думаешь, они могли быть знакомы и до этого?
Да, они познакомились намного раньше. Мемма отчетливо сказала, что Мария обязана Маргарите тем, что осталась жива.
– Думаю, да, – произнесла Анжелика и замолчала. – Расскажи мне о себе. Ты разобралась с Мартином?
– Не до конца. – Голос Софии звучал глухо и отдален. Между словами пролегали тени, паузы. Ее акцент становился ярко выраженным, а это случалось, только когда она не до конца владела собой.
– Объясни. Что ты имеешь в виду?
София устремила взгляд к ореховой аллее, что вела к дому. Солнце уже светило высоко и проглядывало сквозь ветви, создавая нечто вроде блестящей полоски, которая доходила прямо до нее, до ее босых ног в траве.
– Кажется, мне придется съехать.
– То есть все еще хуже, чем ты предполагала?
София вздохнула.
– Ему нужен магазин, но он не продлил мне контракт.
– А тот, что ты видела в Авиньоне?
– Слишком поздно, больше не сдается. – София зашагала по дорожке.
– А ты не можешь попросить продлить контракт? Учитывая все твои траты на ремонт…
– Попробую.
Анжелика поднялась на каменную ступеньку напротив входа. Оттуда она могла расслышать море. Она закрыла глаза.
– Что ты собираешься делать?
– Если ничего не сложится, единственное, что остается, это уехать. У меня нет выбора. Нужно будет начинать все сначала и в новом месте.
– Не сдавайся! Попытайся поговорить с тем человеком. Может, получится все решить.
– Посмотрим. Я боюсь, что дело в другом. Но не хочу об этом говорить. Расскажи о себе, об этом доме. Кажется, он полон загадок.
Анжелика засияла.
– У Яи была тетрадка, в ней куча рецептов и способов изготовления целебных снадобий.
– Дневник?
Анжелика покачала головой.
– Нет, я бы сказала, скорее коллекция заметок. Написанных от руки. Еще там множество рисунков.
– И чем эта тетрадка тебя так потрясла?
– В ней все о меде, София. Десятки рецептов – кулинарных и лечебных – с использованием меда. Каждому сорту дано определение, анализ включает все характеристики – как этот мед воспринимается различными органами чувств. Но Маргарита дополнила его и своим восприятием. Представляешь, она считает, что эвкалиптовый мед – это мед дыхания, а розмариновый – мед смелости, акациевый – мед улыбки, там еще много есть всего.
– Тебе кажется, она права?
Анжелика пожала плечами.
– Вполне возможно. В нектаре содержится самая загадочная сущность цветка, его душа.
Она листала тетрадку, как вдруг раскрылся потайной кармашек, и оттуда выпали письма и открытки.
– Что за черт… – воскликнула Анжелика и нагнулась, чтобы их собрать.
– Что случилось?
– Открытки, письма. Они были в записной книжке.
– Есть что-то от твоей мамы?
Анжелика собрала выпавшие листки и принялась их изучать.
– Нет. Из Португалии, Франции, Бразилии, Испании. Все написаны разными женщинами.
– Подругами твоей тети?
Анжелика повертела в руках листочки, сосредоточенно их рассматривая.
– Не знаю…
– Там должно быть что-нибудь написано.
– Да. Тут написано: спасибо.
– Что? Спасибо?
Она кивнула.
– Именно так. Спасибо. Подожди… тут еще одна открытка. – Анжелика вытащила ее из конверта и пробежала глазами. – Это рецепт: рикотта с медом. – Она прижала трубку к плечу, открыла тетрадку и стала внимательно пролистывать, не заложено ли что еще между страницами. – О, еще одна, и еще.
– И что там?
– Все то же самое. Благодарности и рецепты на основе меда. Со всего мира. Вот, например, от Лисии Маллус, из Сан-Паоло, Бразилия.
– А чем именно занималась твоя тетя?
Анжелика машинально опустилась на стул.
– Пока не знаю… думаю, она помогла десяткам женщин пережить какие-то сложные ситуации в их жизни. Теперь я припоминаю. Здесь постоянно крутились разные люди. Но чего-то я не знаю про Яю, не улавливаю. В ее письме есть намеки, которые я не понимаю. Но мне кажется, что речь идет о чем-то чрезвычайно важном.
София кивнула.
– Она все еще снится тебе?
У Анжелики округлились глаза от удивления.
– Нет! Вот ты спросила, и я понимаю, что нет! Она прекратила мне сниться, как только я приехала на Сардинию.
– Здорово, это просто отлично!
14
Мед из копеечника венечного (Hedysarum coronarium)
Имеет запах цветов и свежескошенной травы.
Это мед действия, он дарует мужество.
Своим характером обязан тем красным цветкам, из которых он рождается. Очень нежного цвета, почти слоновой кости, после кристаллизации становится светло-янтарным.
Никола отвернулся от брата и открыл стеклянную дверь. Солоновато-горький поток воздуха выветрил дым и то, что осталось после их ссоры. Все эти слова, что они кричали друг другу, когда каждый отстаивал свою позицию.
Братья Гримальди были внешне очень похожи: одинаковое крепкое телосложение унаследовали от отца. Но если в Клаудио проглядывали нордические корни, то Никола своими темными волосами, глубоким, порой меланхоличным, взглядом и своей силой пошел в мать, Марию Антонию.
Многие годы Клаудио оставался тенью их отца, Гвидо, усвоив его жесты, манеру растягивать слова при разговоре и способ смотреть на людей. Он был старшим сыном, и именно ему полагалось занять место отца в их строительной компании. Многим такое положение Клаудио казалось привилегированным, но Николу это совершенно не заботило. Наоборот, он был счастлив, что все распределено заранее, – это давало ему свободу выбора, право на собственные идеи, возможность делать так, как он считает нужным.
– И что ты собирался делать без моей подписи? Или ты бы ее тоже сфальсифицировал? – Никола кипел от злости. – Как бы тебе это удалось?
– Все, хватит. – Клаудио стукнул кулаком по массивному деревянному столу, принадлежавшему когда-то их отцу. – Я сделал то, что должен был, чтобы наша компания могла остаться на плаву, когда тебя черти неизвестно где носили. Нельзя было терять время. Нужно было что-то предпринимать, иначе мы бы потеряли все.
Никола еле сдержался, чтобы не выругаться. У его брата не было абсолютного права голоса для совершения сделок. После того что произошло, на много месяцев Никола стал недоступен, он и слышать не хотел ни о чем и ни о ком. Он не хотел подвергаться опасности, что его найдут. Он провел рукой по лицу и отвернулся, пытаясь успокоиться.
– Я пробовал с тобой связаться. Но ты не отвечал.
Никола кивнул, уставившись в пустоту. Клаудио продолжил беседу, перечисляя ситуации и события, о которых брат не знал.
– Нужно было принимать определенные решения, и я их принял. – Теперь голос Кладуио звучал спокойнее. Он снисходительно улыбался брату. – У меня и в мыслях не было обманывать тебя.
– А я так никогда и не говорил. Весь вопрос в том, что ты действовал цинично. Ты не учел последствия.
Клаудио пожал плечами.
– А что, ты разве всегда их учитывал? Скажи мне, братишка, когда ты заведовал кадрами в Tecnovit, ты так же подходил к своим обязанностям? Ты и правда руководствовался страхом возможных последствий? – И Клаудио расхохотался. – А я думал, твои успехи были результатом циничных и гениальных расчетов!
Никола стиснул зубы.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
А он-то как раз все знал, прекрасно знал. Устав от дискуссий, Никола отошел от стола. Что Клаудио не терпелось узнать о нем? О выборе, что он сделал? О последствиях, что обрушились на него и сломали его идеальный мир? Да и выбора-то у него не было. Он не мог оставаться там и исполнять роль, от которой его выворачивало наизнанку.