Новый Завет был откровением Бога, Который стал человеком, то есть сделался видимым для людей. С той же настойчивостью, с какой Моисей говорит о том, что люди на Синае не видели Бога, апостолы подчеркивают, что они видели Его: «И мы видели славу Его, славу как Единородного от Отца» (Ин. 1:14); о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, что осязали наши руки – о Слове жизни» (1 Ин. 1:1). Христос, по словам апостола Иоанна, явил миру невидимого Бога, то есть сделал Его видимым: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). То, что невидимо, то и неизобразимо, а что видимо, то можно изображать, так как это уже не плод фантазии, но реальность. Ветхозаветный запрет на изображения невидимого Бога, по мысли преподобного Иоанна Дамаскина, предуказывает возможность изображать Его, когда Он станет видимым: «Ясно, что теперь (в Ветхом Завете) тебе нельзя изображать невидимого Бога, а когда увидишь Бестелесного вочеловечившимся ради тебя, тогда будешь делать изображения Его человеческого вида. Когда Невидимый, облекшись в плоть, становится видимым, тогда изображай подобие Явившегося… все рисуй – и словом, и красками, и в книгах, и на досках».[155]
Христианская икона по своему первоначальному замыслу является Евангелием в красках: «Что [в Евангелии] изображено посредством бумаги и чернил, – пишет преподобный Феодор Студит, – то на иконе изображено посредством различных красок или какого-либо другого материала».[156] Нельзя не учитывать того, что пятнадцать или двадцать веков назад далеко не все христиане были грамотными и могли читать Евангелие: в этом смысле святой папа Григорий II называет иконы и храмовые росписи «Евангелием для неграмотных».[157]
Иконоборчество VIII века было продолжением тех христологических ересей, с которыми боролись святые отцы предшествующих Вселенских Соборов. Однако в отличие от прежних ересей оно не родилось в среде богословов, а было «спущено сверху» императором Львом Исавром, издавшим в 726 году указ против почитания икон. По его приказанию был послан чиновник, чтобы уничтожить чудотворный образ Спасителя, висевший над входом в императорский дворец. Однако народ воспротивился поруганию чтимой иконы, и чиновник был убит. На защиту иконопочитания встали многие видные иерархи того времени, в том числе святые Герман Константинопольский и папа Римский Григорий II, а также многие из числа монашествующих. Однако император объявлял себя «царем и первосвященником» и не желал считаться с мнением иерархов. Преподобный Иоанн Дамаскин, выступивший против царских притязаний на главенство в Церкви, говорил в те годы: «Мы покорны тебе, царь, в житейских делах, в делах века сего, в податях, пошлинах… в церковном же устройстве мы имеем пастырей, глаголавших нам слово и установивших церковное законоположение».[158]
Защита икон была защитой веры в воплощение Христа, так как иконоборчество являлось одной из форм отрицания реальности этого воплощения. Для православных икона – не идол, подменяющий собой невидимого Бога, но символ и знак Его присутствия в Церкви. Отцы VII Вселенского Собора, вслед за святителем Василием Великим, подчеркивали, что «честь, воздаваемая образу, восходит к Первообразу».[159] Поклоняясь иконе, христиане поклоняются не доске с красками, а тому, кто изображен на ней, – Христу, Божьей Матери, святому. Икона – окно в другой мир, по мысли священника Павла Флоренского. Через икону человек непосредственно соприкасается с духовным миром и теми, кто живет там.
Известны случаи, когда во время молитвы перед иконой человек видел живым изображенного на ней; так, преподобный Силуан Афонский увидел живого Христа на месте Его иконы: «Во время вечерни, в церкви… направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа… Невозможно описывать то состояние, в котором он находился в тот час, – говорит его биограф иеромонах Софроний. – Мы знаем из уст и писаний блаженного Старца, что его осиял тогда Божественный свет, что он был изъят из этого мира и духом возведен на небо, где слышал неизрекаемые глаголы, что в тот момент он получил как бы новое рождение свыше».[160] Не только святым, но и простым христианам, даже грешникам являются иконы. В сказании об иконе Божьей Матери «Нечаянная Радость» повествуется о том, как «некий человек беззаконник имел правило ежедневно молиться ко Пресвятой Богородице» и однажды во время молитвы Она явилась ему и предостерегла от греховной жизни. Такие иконы, как «Нечаянная Радость», называются на Руси «явле́нными».
Существует также множество чудотворных икон, с которыми связаны случаи исцелений или избавлений от военной опасности. В России особенным почитанием пользуются Владимирская, Казанская, Смоленская, Иверская, «Взыскание погибших», «Всех скорбящих Радость» и другие чудотворные иконы Божьей Матери. С Владимирской иконой, например, связаны избавления Руси от нашествия монгольских ханов Тамерлана в 1395 году, Ахмата в 1490 году и Махмет-Гирея в 1521 году. В первом из этих случаев Божья Матерь сама явилась хану во сне и повелела оставить пределы Руси. Перед Казанской иконой молились воины народного ополчения во главе с Мининым и Пожарским, готовясь к решающему сражению с поляками, захватившими Москву в 1612 году. Во время нашествия Наполеона Казанская икона Божьей Матери осеняла русских солдат, которые молились перед ней. Первое крупное поражение французов после ухода из Москвы произошло в праздник Казанской иконы, 22 октября 1812 года.
Особое значение имеет для Церкви крест – орудие смерти, сделавшееся орудием спасения. Святитель Василий Великий отождествляет «знамение Сына Человеческого», о котором упоминает Христос, говоря о Своем Втором Пришествии (Мф. 24:30), с крестом, обращенным четырьмя концами к четырем краям Вселенной.[161] Крест является символом Самого Христа и наделен чудодейственной силой. Православная Церковь верует, что в кресте присутствует энергия Христа, и потому христиане не только изображают крест и помещают в храмах наравне с иконами, они также носят крест на груди, осеняют себя крестным знамением, благословляют крестом друг друга.
Чудотворную, спасительную и целительную силу креста и крестного знамения Церковь знает по многовековому опыту. Крест является оружием против диавола: «Господи, оружие на диавола крест Твой дал еси нам, трепещет бо и трясется, не терпя взирати на силу Твою» (песнопение Октоиха). Крест охраняет человека в пути и на всяком месте, через крест благословение Христа нисходит на всякое доброе дело, которое мы начинаем с крестного знамения и призывания имени Божьего. «Крест – хранитель всея вселенныя, крест – красота Церкви, крест – царей держава, крест – верных утверждение, крест – ангелов слава и демонов язва», – поется на богослужении в честь креста Господня.
Нас же всех, от единаго Хлеба причащающихся, соедини друг ко другу во единаго Духа Святаго причастие… Помяни, Господи, Святую Твою Соборную и Апостольскую Церковь, юже от конец даже до конец Вселенныя, и умири ю, юже наздал еси честною Кровью Христа Твоего… Утоли раздоры церквей, угаси шатания языческая, еретическая востания скоро разори силою Святаго Твоего Духа. Всех нас приими в Царство Твое, сыны света и сыны дне показавый, Твой мир и Твою любовь даруй нам, Господи Боже наш…
Все вы составляйте из себя как бы один храм Божий, как бы один жертвенник, как бы одного Иисуса…
Христиане не отличаются от прочих людей ни страной, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населяют где-либо особенных городов… и ведут жизнь, ничем не отличающуюся от других. Только их учение не есть плод мысли или изобретение людей, ищущих новизны, они не привержены к какому-либо человеческому учению, как другие. Но, обитая в эллинских и варварских городах, где кому привелось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в пище и во всем прочем, они представляют удивительный и поистине невероятный образ жизни. Живут они в своем отечестве, но как пришельцы… Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество – чужая страна… Они во плоти, но живут не по плоти. Находятся на земле, но суть граждане неба… Всего лишены, но всем изобилуют… Словом сказать: что в теле душа, то в мире христиане.
Для того чтобы мы стремились к единству с Богом и между собой, и чтобы мы смешивались вместе, хотя и являемся все различными по душе и телу, единородный Сын применил средство, открытое Им в Его собственной премудрости и Советом Отчим. Действительно, через таинственное Причащение освятив верующих в Себе самом в единое Тело, Его собственное, Он сделал их сотелесными Себе и друг другу. Кто же может отделить или отсечь от этого телесного соединения тех, кто связан со Христом до того, что становится единым с Ним через это единое святое Тело? Ибо если все мы приобщаемся единому хлебу, то мы и составляем единое Тело. Ведь Христос не может разделиться… Сам единый и неделимый Дух соединяет души всех… и являет их составляющими единое бытие в Себе самом.
Глава VIII. Таинства
Жизнь в таинствах
Под таинствами в православном богословии понимаются священнодействия, в которых происходит встреча Бога с человеком и наиболее полно, насколько возможно в земной жизни, осуществляется единение с Ним. В таинствах благодать Бога нисходит на нас и освящает все наше естество – и душу, и плоть, – приобщая его к Божественному естеству, оживотворяя, обоготворяя и воссозидая в жизнь вечную. В таинствах мы получаем опыт неба и предвкушаем Царство Божье, к которому всецело приобщиться, то есть войти в него и жить в нем, можно лишь после смерти.