— Ну хорошо. — Марков шагнул назад в каюту. — Даю вам две минуты.
Войдя следом за ним, Демьяненко плотно закрыл дверь. У него помрачнело лицо.
— Товарищ командир, я слышал, что мы возвращаемся домой. Это правда?
— Кто вам сказал?
— Я бы предпочел не говорить.
— А какая вам разница, идем мы на север или на юг?
— Огромная, товарищ командир. — Демьяненко помолчал. — Я должен думать о семье.
— Вы увидитесь с родными гораздо раньше.
— Но я не могу.
— Не можете?
Вместо ответа молодой лейтенант закатал правый рукав синей робы.
У Маркова перехватило дыхание. Из тонкой, нежной кожи на локте вылез темный неровный волдырь. Он имел размер с раздавленную сливу; по периметру его окружала болезненная краснота.
— Вы показывали это врачу?
— В этом нет необходимости. Я сам заглянул в справочники. Эта дрянь называется узелковой меланомой. Растет она очень быстро. Работая в реакторе, я старался быть предельно осторожным, но, полагаю, пару раз все же оступился.
Демьяненко пожал плечами так, словно испачкался в краске, а не получил потенциально смертельную дозу облучения.
— Демьяненко, рак кожи поддается лечению. Злокачественную опухоль удаляют, и все будет в порядке. Как только мы пришвартуемся в Западной Лице, вы отправитесь прямиком в госпиталь.
— На какие деньги? — с горечью спросил Демьяненко.
— Военно-морской госпиталь в Мурманске будет лечить вас бесплатно.
— Да, но там лишь выделят койку, на которой я буду умирать. Ни лекарств, ни процедур, ни врачей. На «Байкале» уютнее, и здесь я по крайней мере могу быть спокоен, что о моих жене и дочери позаботятся.
Марков отступил назад.
— Вы имеете в виду свои премиальные?
Демьяненко кивнул.
— Половину я получил в качестве аванса, но моей семье будет нужна вся сумма. — У него в глазах блеснули слезы. Он достал из кармана маленький бумажник с фотографией. — Посмотрите, какие они красивые.
Марков взглянул на снимок. Жена. Симпатичная женщина, очень молодая, с зачесанными назад волосами, стоит перед бревенчатой стеной, на которой развешан садовый инвентарь. Дача. Девочке около четырех лет.
— Не верьте всему, что говорят о военно-морских госпиталях. Там встречаются и хорошие люди, горящие желанием помочь.
— Товарищ командир, уже слишком поздно.
— Демьяненко, вы инженер-ядерщик, а не врач.
Молодой лейтенант нетерпеливо взглянул на Маркова, как будто они разговаривали на разных языках, и быстро засучил другой рукав. Левая рука от запястья до локтя была покрыта черными пятнами, как будто Демьяненко стоял слишком близко от рабочего, чинившего крышу, и тот капнул на него горячим битумом. Лейтенант посмотрел на командира. Выражение его лица красноречиво говорило: «Теперь вы все понимаете?»
— После моей смерти семье придется уехать с базы, освободить служебную квартиру. Кроме нее, у них ничего нет. Куда им податься? Что делать? Я должен что-то оставить им. Я намеревался остаться в Шанхае и зарабатывать деньги до тех пор, пока не свалюсь с ног. А дальше пусть меня хоть выбрасывают на свалку; главное, моя жена получит деньги. Они с дочкой смогут начать новую жизнь. Товарищ командир, вглядитесь в ее лицо. Как ей жить дальше? Что она будет есть? Вы понимаете, о чем я говорю. Я просто не могу этого допустить. Не могу.
Марков закрыл бумажник.
— Грачев знает?
— Он меня убьет! Мы должны быть более внимательными. Пожалуйста, ничего ему не говорите. — Демьяненко опустил рукав. — Вы командир. Вам решать, куда вести корабль, но…
Он умолк, выдохнувшись. Говорить больше было нечего.
— Я что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь. Даю слово. Я что-нибудь обязательно придумаю. И, пожалуйста, держитесь подальше от ядерного реактора.
— Извините, что подвел вас.
— Ступайте.
Робко улыбнувшись, Демьяненко вышел.
Марков остался стоять у двери, гадая, как решить проблему молодого лейтенанта. Он был бы рад отдать ему свои премиальные, но Демьяненко не единственный, кто рассчитывает на деньги, которые обещал Федоренко. Федоренко. Марков открыл дверь, ожидая увидеть очередь расстроенных моряков, но в коридоре было пусто. Пройдя по тихому, тускло освещенному проходу, он без стука открыл дверь в каюту Федоренко.
Кок Павел обрабатывал ссадину на лбу Федоренко йодом. Бывший военно-морской атташе, закрыв глаза, сидел на койке, сжимая в руке окровавленную марлевую салфетку.
— Как он? — спросил Марков.
— После следующей перевязки кровотечение должно будет остановиться.
— Павел, тебя ждут на камбузе.
— Я там все приготовил…
— Ступай.
— Вас понял.
Павел поспешно вышел из каюты. Марков ударом ноги захлопнул дверь.
— Моя голова трещит, словно орех в щипцах. — Открыв глаз, Федоренко потрогал рану. Под бурой пленкой йода снова проступила кровь. — С кораблем все в порядке?
— Я же предупредил вас ухватиться за что-нибудь закрепленное.
— В следующий раз буду слушаться. — Федоренко одним глазом взглянул на Маркова. — А американская субмарина?
— Мы от нее оторвались. По крайней мере, на какое-то время.
— Американцы сошли с ума, если полагают, что это сойдет им с рук. — Федоренко промокнул салфеткой открывшуюся рану. — Необходимо немедленно сообщить о случившемся в Москву.
— Мы направляемся туда, где можно будет всплыть. Если доживем до того момента, когда нам удастся это сделать, мы обязательно свяжемся с Москвой. — Достав из-под крошечного столика стул, Марков сел. — А насчет того, кто сошел с ума, это еще под большим вопросом.
Лицо Федоренко тотчас же стало непроницаемым.
— Что вы хотите сказать?
— Это не американцы загрузили ракеты ко мне в шахты. Они лишь хотят не допустить, чтобы ракеты попали к китайцам. Так кто же сумасшедший? Ответьте.
— Какие ракеты?
Марков попытался прочесть выражение лица Федоренко.
— Я лично осмотрел шестнадцатую шахту. Балластной цистерны там нет. Вместо нее в шахте трехступенчатая восьмидесятипятитонная ракета «РСМ-52». Можете представить себе мое изумление.
— Ракета? Вы уверены?
— Пожалуйста, не надо. Вы с самого начала знали об этом. Судя по всему, как и американцы. Я единственный, кто пребывал в полном неведении.
Федоренко покачал головой.
— То, что вы говорите, поразительно. Однако я ничего об этом не знал и, сказать по правде, не должен был знать. Мы перегоняем корабль. Вы согласились взять командование. Никто не приставлял вам к виску пистолет. Кому какое дело, что находится в шахтах?
— Я не давал согласия выводить в море вооруженный подводный ракетоносец, и американцы пытались потопить нас не потому, что мы везем картошку.
Федоренко стиснул кулак.
— Что себе позволяют эти американцы! Почему мы должны спрашивать у них разрешение? Россия суверенное государство и вправе самостоятельно решать такие вопросы. Нравится американцам или нет, подлодка пойдет в Шанхай.
— Нет. «Байкал» пойдет туда, куда прикажет командир корабля.
— Решение принято на высшем уровне.
— В море мое слово закон.
— Теоретически. А теперь взглянем на все с практической точки зрения. Вы не хотите идти в Шанхай? Куда, в таком случае, вы пойдете? Развернетесь и поспешите назад в Тюленью бухту? Тогда вместо вас просто найдут другого командира. А вам придется задуматься о своей собственной судьбе. Вы станете человеком, укравшим полтора миллиарда долларов из государственного кармана. Когда выключат свет, когда остановятся поезда, когда в школах отключат отопление и закроют больницы, кого в этом обвинят? Если вам не пустит пулю в затылок начальство, найдутся сотни других, кто с радостью выполнит это почетное задание.
Марков понимал, что Федоренко прав практически на сто процентов.
Тот заметил, что Марков колеблется.
— Прекратите подстрекать к измене. Если вы не будете следить за своими словами, вы кончите тем же, что и ваш бывший командир, капитан «К-219». За решеткой. Вы этого добиваетесь?
— Его оправдали.
— Но не потому, что он был невиновен. Гарантирую, что вы окажетесь менее везучим. Вы офицер российского Северного флота. У вас есть приказ. Вы должны его выполнить. Время задавать вопросы прошло. И подумайте о жене, о сыне. Муж-изменник. Отец, отказавшийся помочь родине. Вы хотите обречь их на это?
Марков почувствовал, как у него учащенно забилось сердце.
— Моя семья тут ни при чем.
— Вижу по вашему лицу, что вы сами так не считаете.
Марков ощутил прилив уверенности. Сняв трубку, он набрал номер центрального командного поста.
— Сергей? Говорит командир.
— Слушаю, — ответил старпом.
— Будь готов дать полный назад. Обоими двигателями.
— Наши винты начнут рыть яму в море так громко, что это будет слышно до самого Мурманска.
— Будь готов выполнить приказ. — Марков повернулся к Федоренко. — Сколько ракет на борту моего корабля? Они с боеголовками? У вас есть коды запуска?
Федоренко посмотрел на него так, словно никак не мог сфокусировать свой взгляд.
— Что это? Самоубийство?
— Это мой корабль. Я должен знать, что на нем.
— В противном случае вы поможете американцам уничтожить нас? Совершите преступление против собственного экипажа?
— Их семьи уже получили половину премиальных. Российским подводникам приходилось погибать и за меньшее.
— Они умирали, выполняя священный долг перед родиной, чего никак не скажешь о вас. Я не верю, что вы осуществите свою угрозу. Ни на мгновение не верю.
Марков поднес микрофон к губам.
— Сергей!
— Подождите! Положите трубку, черт побери!
Марков продолжал держать трубку в руках, однако отодвинул ее от губ.
— Ракеты во всех шахтах. Если не верите, отдавайте старпому приказ и пусть американцы с нами расправятся. Я не смогу вас остановить.
Двадцать межконтинентальных баллистических ракет.
— Ракеты с боеголовками?
— Об этом спросите Москву. Я ничего не…