Выложив банкноты, чтоб заполнить существующий разрыв, я беру взамен секретный инструмент и, пожелав мосье Арону доброго здоровья и спокойной старости, ухожу.
Без восьми шесть.
Хотя еще только без восьми шесть, на улице уже остановился черный «опель» Флоры, и она вот-вот вылупится из его черной скорлупы.
— Зря выходишь, милая, — предупреждаю ее. — Поедем дальше.
— А, ты здесь, мой мальчик… — приветливо, насколько ей это удается, роняет она и возвращается на место. — Никак не могла предположить, что ты так скоро проснешься. Так сладко уснул.
— Первым делом давай в отель, надо расплатиться, — велю я, усаживаясь в машину.
— Нельзя ли несколько другим тоном? Ты ведь знаешь, я терпеть не могу, когда мною командуют.
— Я бы тебе еще не так и не то сказал, дорогая. Но пользуйся моим великодушием.
— Великодушием? Ха-ха… — Ее резкий хрипловатый смех звучит недолго. — Ты, возможно, не догадываешься, что тебе досталась та самая доза, которую ты приготовил для меня. А помнишь, как однажды ты меня вынудил принять подобную пакость?..
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Бедняжка!.. Такое унижение пришлось вынести и такую боль в голове…
— Понятия не имею, о чем речь.
Однако Флора не склонна продолжать объяснения и включает скорость.
Остановившись возле отеля и оплатив номер, мы едем в Берн. Знакомый и не слишком экзотичный пейзаж. Теперь, когда напряжение миновало, снова разбаливается голова. Так что я молчу и даже пытаюсь немного подремать, хотя попробуй подремать, сидя рядом с такой женщиной.
— Здорово же ты меня подсидел с этими пятью часами и «Контисом»… — слышится ее голос. Поскольку я молчу, она не унимается: — Наверное, ты и сейчас не представляешь, о чем идет речь?
— Очень смутно, — признаюсь я. — От двойной дозы я совсем выбился из колеи.
— До такой степени, что оставил меня в дураках. Почему мне раньше не пришло в голову узнать его адрес в «Нидегер и Пробст»? Показала бы тебе заднее место…
— Было бы на что посмотреть, — бормочу в ответ. — Хоть ты и кичишься своим интеллектом, должен заметить, это место у тебя куда более развито, нежели мозг.
— Сообрази я хоть немного раньше… — продолжает сетовать Флора, не слушая меня.
— И чего бы ты добилась? Выбросила бы две тысчонки — все Твои женские прелести не заменят мосье Арону эту сумму, — выбросила бы две тысчонки за ключ, который тебе совершенно ни к чему. Я полагал, ты чуточку умней, но, выходит, ошибся.
— Напрасно ты так думаешь. Будь в моих руках ключ, я бы сама могла вести игру! — возражает она. — Мой ключ, твой замок, но я бы сама стала вертеть делами.
— Тебе никогда не придется вести игру, дорогая. Это не бридж и не торговля трубками. И хотя ты не любишь, чтобы тобой командовали, в твоих интересах не лезть на рожон, а слушаться меня, если ты действительно намерена добраться до брильянтов.
Несмотря на одолевающую меня дремоту, мой голос звучит довольно внушительно, и спутница какое-то время размышляет над только что сказанным.
— Хорошо, Пьер, но имей в виду: если ты дерзнешь поставить мне подножку у финиша, я тебя убью!
— Нечего меня пугать, — с трудом бормочу я, так как меня окончательно разморило. — Я же знаю, что ты этого не сделаешь. Ты питаешь ко мне слабость.
— В самом деле, едва ли я отважусь на такое, — признается она. — Нет, у твоей Флоры не хватит сил тебя убить… — И, чтобы окончательно успокоить меня, добавляет: — Бруннер тебя убьет.
10
Флора высадила меня у кафе близ Ост-ринга и дальше поехала одна. В смысле конспирации наше расставание не имеет особого значения, но сейчас мне не хватает только скандала Розмари.
Не столько отдохнув, сколько одурев от дорожной дремоты, я иду к вилле, но при первом же повороте вижу зеленый «бьюик» американца, стоящий у аллеи.
— Прямо здесь вас пристукнуть, Лоран, или для вас предпочтительней, чтобы казнь была совершена в более укромном месте? — любезно спрашивает Ральф, высовывая голову наружу.
Безвкусная идея относительно того, чтоб меня пристукнуть, похоже, становится все более популярной.
— Не забывайте, между нами существует соглашение, — напоминаю я.
— Только вы нарушили его.
— Вы плохо информированы. Я просто съездил с Розмари к ее Граберу…
— Знаю.
— И пока я ждал ее внизу, в холле, на меня вдруг налетела Флора. Налетела, словно тайфун, и унесла меня…
— И в течение всего дня швыряла вас туда-сюда, словно беспомощный лист, сорванный с дерева…
— Ну, не совсем беспомощный. Мне кажется, я кое-что сумел сделать. А что касается Флоры, то это правда, в течение всего дня так и не смог от нее избавиться.
— И это мне известно, — кивает Бэнтон. — Я видел, как вы вылезали из ее машины. Что же вам удалось сделать?
— Прямо здесь, посреди дороги, будем продолжать разговор? — спрашиваю я с нескрываемым упреком, не мысля дальнейшего существования без чашки кофе.
Американец вылезает из «бьюика», и мы идем в ближайшее кафе, гордость этого района. Здесь и в самом деле очень уютно, но мы располагаемся снаружи, на террасе, откуда можно наблюдать шумный бульвар с идущими от центра и уходящими обратно трамваями, а повыше — зеленые холмы, на которых ютятся виллы.
— Пожалуй, уже этой ночью мы сможем закончить операцию и поставить точку на нашей сделке, — говорю я, допивая вторую чашку кофе.
— Как понять это ваше «пожалуй»? — поднимает Ральф свои меланхоличные глаза.
— Я хочу сказать, если эти женщины не будут чудить.
— Зависит от нас. Если мы им не позволим чудить, они не будут. Скажите сперва, что вы намерены делать. А уж потом будем составлять план.
— А по-моему, будет лучше, если мы составим партию в бридж, — как бы в шутку говорю я. И в общих чертах излагаю свой проект. Ральф молча слушает, должно быть, лихорадочно соображает, не таится ли в этом проекте какое-нибудь местечко, на котором он может поскользнуться. Потом заявляет:
— Я согласен. И нечего зря время терять. Через полчаса приходите вы с Розмари, а о Флоре я сам позабочусь.
— Наконец-то! — восклицает моя квартирантка, когда я вхожу в наш холл с обоями, успокаивающими нервы.
— Вам бы не мешало приготовиться, милая. Через полчаса нас ждет Бэнтон.
— Зачем? Чтобы нас ликвидировать?
— Пока что в программе отсутствует такой пункт. Скорее всего, нас ждет обычный бридж.
Розмари встает со своего любимого места на диване, где весь вечер, наверное, сходила с ума, но, прежде чем отправиться в спальню, все же спрашивает:
— А вы справились со своим делом?
— Думаю, что да. Хотя и не совсем.
— Почему не совсем?
— Потому что столкнулся с Флорой.
— Столкновение произошло случайно или по предварительной договоренности? — мерит меня взглядом Розмари.
— Ни то ни другое: она выслеживала нас, значит — не случайно. Но мы с нею об этом не договаривались, как вы себе вообразили с вашей невероятной мнительностью.
— Эта женщина просто бесит меня своим нахальством!
— Ревнуйте, — подогреваю я ее. — Мне это доставляет удовольствие.
— Ревновать?.. Единственное, чего я боюсь, — это как бы она в последний момент не увела брильянты.
— Едва ли это возможно. Конечно, я не пророк, но едва ли. Мне кажется, шансы преимущественно на вашей стороне.
— Шансы — это одно, а конечный результат — другое. Вы знаете, что у меня вся надежда на вас.
— Знаю, знаю. Но вы все же поторапливайтесь. И когда она приступает за дверью к сложной процедуре одевания, я спрашиваю:
— А как там ваша подруга Виолета?
— Нет ее. Исчезла, — слышится из соседней комнаты голос Розмари.
— То есть как исчезла?
— Да вот, когда я к трем часам вернулась домой, схожу-ка, думаю, проведаю ее, хотя она того не стоит. Оказывается, ее нет. Соседи говорят, будто она еще рано утром укатила куда-то на своем «рено».
Иду на кухню и выглядываю в окно. В соседней вилле темно. Обстоятельство, не предусмотренное в моем плане. Будем надеяться, что это несущественно.
Полчаса спустя Тим или Том вводит нас в покои американца. Хотя одного из них я не так давно дубасил, но по-прежнему не могу их различить. В холле вместе с хозяином нас встречает и Флора.
— О дорогая, это прелестное платьице делает вас совсем эфирной, — восклицает она при виде Розмари.
Что на их змеином языке означает «драной кошкой».
— А ваш строгий костюм удивительно подчеркивает достоинства вашей фигуры.
Что на том же змеином языке означает «вашу непомерную тучность».
Делая вид, что не слышит, Флора обращается ко мне:
— Пьер, мой мальчик, я вас так давно не видела…
«Целый час», — мысленно отвечаю я.
— Пожалуй, нам не стоит терять время, — произносит Ральф и, покинув кресло, направляется к уже приготовленному игральному столу.
Мы следуем его примеру; игра сразу входит в привычный спокойный ритм и развивается в традиционном направлении — я проигрываю. Но и американец тоже проигрывает — быть может, в силу того, что голова его слишком занята другими мыслями, а может, просто потому, что он подыгрывает мне, сидя напротив меня.
— Ничего, зато нам в любви повезет, — успокаивает он себя со свойственным ему остроумием патриархальных времен, отчего на лицах у обеих дам одновременно появляются иронические полуусмешки.
В это время входит Тим или Том и докладывает, что кто-то спрашивает по телефону мосье Лорана.
— Кто это может быть? — Я стараюсь придать себе озадаченный вид, поскольку неожиданный звонок предусмотрен моим планом.
— В самом деле, кто бы это мог быть? — явно тревожится Ральф, бросив в мою сторону подозрительный взгляд.
Встав из-за стола, я иду по коридору к двери кабинета и слышу позади ожидаемую реплику американца:
— Минуточку, я сейчас!..
Американец должен выступать в роли человека, терзаемого недоверием.
Итак, забыв о телефоне, мы выходим через заднюю дверь на улицу и торопимся к стоящей в отдалении машине Бэнтона. Садимся рядом, за рулем Ральф, он трогается, стараясь особенно не газовать. Тиму или Тому поручено некоторое время спустя сказать дамам, что меня спешно вызвал какой-то мос