ил Титов.
— Запросто, — кивнул разведчик. Его браслет пискнул. Василий Павлович посмотрел на экран. — Но деньгами он не воспользуется.
— Почему? — коротко спросил Макаров. — Ваши люди его взяли?
— Можно сказать и так, — Василий Павлович вывел на проектор изображение с экрана браслета.
Посреди стола Титова в воздухе повисла обглоданная, едва сохранившая человеческий облик проекция отделенной от тела головы.
— Вот дерьмо, — выдохнул Макаров. — Кого нам теперь допрашивать?
— А что у него с лицом? — поинтересовался Титов.
— Дикие животные, — Василий Павлович читал предварительный отчет эксперта. Ребята сейчас на месте. Наш патологоанатом уверяет, что голова пролежала на земле всю ночь. Лицо успели объесть как следует.
— Есть следы насилия? Почему голова отдельно? А туловище где? — засыпал его вопросами Макаров.
Василий Павлович оторвался от экрана браслета.
— Туловище нашли в километре от головы. Пока больше ничего не могу сказать.
— Пусть заберут на вскрытие, зону опечатают. Никого туда не пускать. Выставите охрану, — распорядился Титов.
Макаров напечатал распоряжение в своем браслете и отправил адресатам.
— Все? — спросил Титов разведчика.
— Не все, товарищ маршал, — произнес Василий Павлович.
Титов и Макаров насторожились. Серые холодные глаза разведчика блеснули огнем.
— Лейтенант Смирнов после катастрофы помогал с поиском останков разбившегося вертолета Зихао и разбором черных ящиков списанных вертолетов. Смирнов знал, что черные ящики были на всех бортах в день аварии, а мы сказали генералу Ли, что их не было.
— Вот тебе и мотив, — констатировал Макаров, заметно нервничая.
— Если он встречался с Ли, то мы крепко влипли, — добавил Титов.
Макаров представил, как генерал Ли, дабы убрать свидетеля, отрезает голову двадцатидвухлетнему мальчишке.
— Если я хоть что-то понимаю в людях, то Донг Ли не мог так жестоко расправиться с лейтенантом, — сказал он.
— Если я что-то понимаю в людях, так это то, что любой человек способен на что угодно, — пожал плечами Титов. — Но главный вопрос в том, за какую именно информацию Смирнов получил большие деньги.
Титов повернулся к начальнику разведки и взгляд его стал острым как кинжал.
— Это нам предстоит узнать, — сухо ответил Василий Павлович.
***
К вечеру результаты экспертизы были готовы.
Титов, Макаров и Лебедев стояли у секционного стола. Патологоанатом откинул простыню, и перед ними открылось мало привлекательное зрелище. Тело, отделенное от головы, все в порезах, укусах, кровоподтеках, кое-где им успели полакомиться лесные животные.
— Причина смерти? — спросил Лебедев, осматривая тело со всех сторон.
— Остановка сердца, — заключил патологоанатом.
Все трое замерли.
— Вы шутите? — нахмурился Титов.
— Вовсе нет, — серьезно ответил патологоанатом.
— На теле живого места нет. Не говоря уж о том, что у него отрезана голова, — удивленно выдохнул Макаров.
— Голова не отрезана, а отгрызена, — уточнил патологоанатом. — Смотрите.
Он показал на рваные куски плоти, свисающие по краям шеи.
— Это не нож, а обычные зубы. Я взял образцы слюны — животные, не более того. Голову отделили от тела уже после смерти, примерно в то же время, когда были нанесены другие рваные раны. Просто работа хищников.
— А синяки? Порезы? — спросил Лебедев.
— А вот это интересно. Судя по порезам на ступнях и теле, лейтенант бежал по тайге голый. Совершенно голый и босой. Отсюда синяки и ссадины. Бежал так быстро, что не раз падал, натыкался в темноте на пни и коряги. Эти повреждения он получил при жизни, но они не смертельны.
— Он что, разделся и бежал, пока не умер от разрыва сердца? — поразился Титов.
— Именно так. А остальную работу доделали хищники, — кивнул патологоанатом.
— Как такое вообще возможно? — Макаров почесал лоб.
— А в крови? — спросил Лебедев.
— Уровень адреналина фантастически высокий. Отсюда и остановка сердца. Оно не выдержало, будто Смирнов умер от страха. Но никаких особенных химических веществ, которые ему могли бы впрыснуть в кровь, вроде опиатов и галлюциногенов, мы не обнаружили.
— Он что, привидение там увидел? — спросил Макаров.
— И разделся перед ним, — съязвил Титов.
Антон Лебедев задумался.
— А где вы нашли его браслет? — спросил он.
— На новом лесоповале, в пяти километрах отсюда, — ответил Макаров.
— Пять километров к востоку? — поинтересовался Антон.
— Да, а что? — с подозрением спросил Макаров.
— Там священное место духов. Людям туда нельзя, — ответил Антон. — Если они рубили деревья, на которых висят ленты, то чему вы теперь удивляетесь?
Патологоанатом согласно кивнул.
— Да вы оба издеваетесь! — Макаров картинно схватился за голову.
— Возьмите себя в руки, какие духи! — строго сказал маршал. — Пойдем, Егор, пока мы с тобой не спятили.
Титов и Макаров вышли из анатомички.
— А вы откуда знаете, что человек может умереть от разрыва сердца, если на него разгневаются духи тайги? — спросил патологоанатом Антона.
Тот покачал головой.
— Я местный, как и вы. Я вырос в тайге и прожил здесь почти всю жизнь. Уж мне ли не знать.
Первый киборг
— Ну, наконец-то! — маршал смотрел на подопытного через бронированное стекло изолятора. — И как?
— Уровень интеллекта повышается с каждым часом, — радостно заключила Ингрид.
На стуле перед боксом изолятора сидел психолог. Уже третий час он проводил тесты, периодически его сменял коллега и все продолжалось без остановки. Только вчера прооперированный, пациент бодро и неутомимо отвечал на вопросы.
— Дайте ему планшет, — попросила Ингрид. — Пришло время математических задач.
— А стратегия? — спросил психолог.
— Стратегические задачи позже. Наши спецы как раз готовят новый пул заданий. По идее, когда уровень интеллекта достигнет высшей точки, подопытный должен решить их все в течение нескольких минут.
— Как машина? — спросил Титов.
— Да, как машина с нейронным интеллектом, — кивнула Ингрид.
Титов присмотрелся к подопытному. В глазах этого человека не было ни страха, ни растерянности, ни смущения. Казалось, происходящее совершенно его не удивляет.
Титов наклонился к Ингрид и тихо заговорил.
— Посмотри на него. Он сидит в стеклянной камере и отвечает на сложные вопросы как будто так и должно быть. Что думаешь?
— Я тоже это заметила. До твоего прихода мы спросили, знает ли он где находится и в каком эксперименте участвует.
— А он?
— Он проанализировал все известные ему факты, пришел к правильным выводам. Он осознает, что в результате хирургической операции оказался способен решать задачи и отвечать на вопросы, смысл которых он раньше не понял бы.
— Обычный человек на его месте перепугался бы до смерти, замкнулся в себе и задавал бы вопросы нам. А этот…
— Интересно, правда? Он ведет себя так, словно все идет по плану.
— Это хорошо. В трудной ситуации солдат не должен ничему удивляться, и тем более испытывать страх.
Ингрид кивнула.
— Сочетание человека и биосинтетика. Разве это не прекрасно? — спросила она.
— Я еще не осознал произошедшего, — признался Титов.
— Это потому, что ты просто человек. Был бы киборгом, как этот, — она кивнула в сторону подопытного, — все бы уже осознал, понял и осмыслил. Они будут лучше нас.
— Ингрид…
— Лучше меня, — Ингрид подняла на него глаза. — Я не буду делать этого с собой.
— Я так и думал. Но если все пройдет удачно, мои генералы, да и я сам…
— Не можешь подобрать к этому слово? — спросила Ингрид.
— Даже не знаю, как это назвать.
— Как ни назови, Витя, итог будет один. Ты уже не будешь тем человеком, которого я знала. Все вы изменитесь. Да, станете в тысячу раз умнее, начнете схватывать на лету и анализировать за доли секунды. Вы станете сверхлюдьми. Но не теми Витями, Егорами, Антонами и прочими, которыми были. Я боюсь и не хочу этого.
— Для меня или для себя? — спросил Титов.
— Для нас с тобой, — прошептала Ингрид очень тихо.
Титов вздохнул.
— Мои генералы не могут быть лучше меня. Вопрос стоит так: либо все командование во главе со мной, либо никто.
Ингрид ничего не ответила. Она смотрела на подопытного. Тот был увлечен заданиями, его глаза горели любопытством. В уме он совершал такие сложные математические действия, на которые не способны обычные люди, и ничуть не уставал от этого. Ингрид было неприятно представлять себе Виктора таким же. Она вообще сомневалась в том, что сидевшее перед ней в стеклянной камере существо все еще было человеком.
***
— Расскажите, что вы чувствуете, — попросил психолог. — Опишите простыми словами.
Человек за стеклом не раздумывал ни секунды.
— Энтузиазм, легкость. Настроение приподнятое, энергии и сил хоть отбавляй.
Тесты продолжались до самой ночи. Специально созданная коллегия для оценки прогресса и состояния подопытного в полном составе сидела на стульях в ряд, внимательно слушая пациента.
Ингрид поерзала на стуле. Она устала и незаметно зевала, приложив руку к лицу.
— Как бы вы сравнили свое состояние до операции и сейчас? — спросил психолог.
— Две разных личности, — заключил подопытный серьезно. — Я вспоминаю себя таким, каким был пару дней назад. Я был ничтожным, глупым, малообразованным человеком, которым управляли эмоции. Я не принадлежал себе. Мною руководили химические реакции, я был марионеткой в руках собственных чувств. Теперь я все держу под контролем.
— Вами руководит разум? — переспросил психолог.
— Именно так. Теперь я Знаю, — подопытный поднял палец вверх. — Я не строю предположений на пустом месте, не домысливаю, не выдумываю. Я просто беру ту информацию, которой обладаю, и на ее основе делаю верные заключения.
— Вы считаете, что не можете ошибаться? — спросил психолог.