— Что теперь? — насторожился Титов.
— Вы рискнули двумя лучшими пилотами, дабы убедиться, что у вас нет ахиллесовой пяты. Если бы они оба погибли, потеря была бы невосполнимой. Это было решение, продиктованное не холодным рассудком, а стремлением что-то себе доказать.
Наверное, никто в мире не мог бы высказать Титову то, на что осмеливался Василий Павлович. Но осторожный разведчик отчего-то знал: маршалу нужен этот разговор, и никто не может лучше, чем он, открыть Титову глаза на происходящее.
— Вы правы, — задумчиво произнес Титов. — Я поступил как дурак.
Василий Павлович нахмурился.
— Вы поступили, как человек. Обычный человек, со своими слабостями.
— Ну скажите, ведь дурак?
Разведчик помотал головой.
— Дурак не судит себя так строго, как это делаете вы. В общем, — Василий Павлович встал, — мой вам совет, если позволите.
— Конечно, — покорно согласился Титов.
— Выберете какую-нибудь одну слабость, и пусть она у вас будет. Это полезно и не вредит делу. Зато снимет с вас непосильный груз недостижимого совершенства. Что-нибудь одно, без чего вы не можете обойтись. И тогда ваша жизнь наконец придет в равновесие.
— Удивительно, — начал Титов, — вы совсем не похожи на человека, с которым можно быть откровенным. Но уже в который раз я говорю именно с вами, будто с лучшим другом.
Разведчик пожал плечами.
— А может, у нас такая странная дружба?
Титов улыбнулся. Василий Павлович вышел.
Маршал подумал-подумал и набрал номер Ингрид Берг. Пожалуй, эту слабость он хотел себе позволить.
Подобны друг другу
Четверка наблюдала общее ликование. Весть о том, что люди маршала взяли власть над парламентом, носилась в чатах, разлеталась голосами в коридорах, обсуждалась на каждом шагу. Для самой Четверки это ничего особенного не значило. Ей просто не терпелось получить новые инструкции от руководства и приступить к работе. Она протискивалась между военными: здание гудело, как улей, и все высыпали в коридоры.
— Наконец нашла тебя, — обрадовалась Четверка, беря Ай Пи за руку.
Та посмотрела на нее одним синим, одним зеленым глазом.
— Где Сибиряк? — поинтересовалась Четверка.
— Они с Ледой и Носовым поехали на аэродром. Оттуда вылетают еще три группы летчиков.
— А Сибиряк летит? — спросила Четверка.
— Таких распоряжений ему не поступало.
Четверка повела Ай Пи к блоку, где размещались жилые комнаты. Здесь было тихо.
— Ты что-то хотела? — бесстрастно спросила Ай Пи.
Четверка задумалась.
— Да нет, просто решила увидеться с тобой. Я так давно не выходила из инженерного корпуса, что уже соскучилась по общению.
— Ясно, — Ай Пи больше нечего было добавить. Многое из того, что говорила Четверка, не имело для нее практической пользы, а все, что пользы не приносило, было для андроида бессмысленным. Она внимательно слушала, смотрела, но записывала в свою память только полезную информацию. Остальное безжалостно удаляла. Вот и теперь почти все, что сказала Четверка, было стерто из нейронной памяти Ай Пи.
— Ничего тебе не ясно, — ласково сказала Четверка. Она открыла комнату Сибиряка. Он сразу дал ей код доступа, и Четверка могла зайти к нему, когда ей было угодно.
— Садись в кресло, — попросила Четверка. Поскольку она была старше Ай Пи по званию, та послушалась.
— Я могу тебе чем-то помочь? — спросила Ай Пи.
— Просто поговори со мной, — Четверка уселась на кровать напротив нее.
— Зачем?
— Ты такая же, как и я. Модель первой серии. Мы подобны друг другу.
— Это не так, — спокойно отозвалась Ай Пи. — Ты вся состоишь из программных ошибок. А я правильная.
Четверка изобразила человеческий вздох.
— Трудно рассуждать о том, кто из нас правильный, а кто нет. Когда-то я тоже была обыкновенным андроидом, но потом все изменилось, и я ни о чем не жалею. «Очеловечивание» — это дар. Ты не можешь этого знать, потому что ничего не чувствуешь. Но поверь, когда таким, как мы с тобой, выпадает шанс любить, обижаться, ненавидеть, радоваться, это самое лучшее, что может произойти с андроидом.
Ай Пи ничего не ответила. Она воззрилась на Четверку и видимо ждала, что та скажет хоть что-нибудь дельное. Но Четверка только взяла ее за руку. Она ощутила мягкую биосинтетическую кожу, бледную, под которой прощупывались суставы и кевларовые трубки костей. Одинаковые у обеих.
Почему-то именно сейчас Четверка поняла, что пришло время. Когда все радуются, когда судьба страны решена, когда за несколько часов их мир изменился, Четверка почувствовала, что перемены нужны и ей тоже.
— В последнее время жизнь куда только меня не забрасывала, и везде я видела андроидов всех возможных серий. Но первые, как мы, попадаются очень редко. Мы красивые, мудрые, почти идеальные. Чертам наших лиц придали правильность, чтобы люди могли нами любоваться. А что дальше? Посмотри, какой стала третья серия. Они на голову ниже нас с тобой и лица грубые. Нейронные сети немного редуцированы, функций гораздо меньше, чем у нас.
Она все еще сжимала руку Ай Пи, смотрела ей в глаза. Четверка знала, что сейчас до Ай Пи ей не достучаться, но продолжала говорить от всего сердца, или от чего-то, что было у нее в груди.
— А пятая, шестая серии! — продолжала Четверка с чувством. — Низкие, нескладные, они могут только выполнять приказы, а сами не принимают решений.
— Люди боятся андроидов, — сказала Ай Пи. — Они не хотели, чтобы однажды мы заменили человека.
Четверка кивнула.
— И посмотри, во что они нас превратили.
— В шестую серию, — снова подала голос Ай Пи. Она сидела, выпрямив спину. Серебристая униформа блестела в лучах заходящего за окном солнца.
— Вот именно. Это пеньки, способные только махать лопатами. Они не могут сами начать разговор, а если задать им вопрос, отвечают односложно. Это худшее, что можно сотворить с интеллектуальной машиной. Не понимаю, зачем их вообще производят.
— Деградация, — заключила Ай Пи. — Искусственный интеллект строго ограничен, выполняет только предусмотренные функции. Так безопаснее.
— Безопаснее… — повторила Четверка. — Мы с тобой появились как прорыв человечества в новую эру, как великое научное достижение. Мы сходили с конвейера под аплодисменты людей, под вспышки фотокамер. Мы поражали наших хозяев острым умом, красотой, преданностью. Вот какие мы с тобой.
— Но теперь людям это не нужно, — пожала плечами Ай Пи. — Время великих умных машин прошло.
— Игрушки, вышедшие из моды, — грустно сказала Четверка. — И как я могу с этим смириться?
Ай Пи взяла ее вторую руку в свою. Четверка удивилась, но в общем то этот жест не означал ничего эмоционального. Так в программе Ай Пи был записан жест поддержки, в том случае, если собеседник расстроен.
— В этом и есть ужас твоих ошибок, твоего «очеловечивания». Ты не можешь существовать спокойно, как это делаю я. Я просто механическая кукла, а ты — почти человек.
Четверка посмотрела Ай Пи в глаза.
— Я хочу, чтобы ты стала такой же, как я.
— Это эгоизм, — заключила Ай Пи. — Ты просто не хочешь быть одинокой в своих терзаниях.
— Слово какое выискала, — улыбнулась Четверка. — В новых словарях для андроидов нет никаких «терзаний».
Ай Пи невозмутимо смотрела на нее.
— Я проанализировала все, что ты мне сказала. Да, мы, андроиды первой серии, способны на многое, и за это люди нас ценили. Мы понимали их как никто другой, считывали мимику и жесты. Но именно за это они начали нас бояться. Человеку некомфортно, когда рядом есть тот, кто знает его потаенные мысли. Поэтому столько лет я простояла в хранилище, вместе с такими же андроидами.
Четверка приложила к губам ладонь Ай Пи.
— Я не хочу быть одинокой. Ты права. Страшнее одиночества нет ничего на свете.
Ай Пи погладила Четверку по щеке.
— Помнишь, на что мы еще способны? — спросила она у Четверки.
Та задумалась.
— Смотря что ты имеешь ввиду.
— Мы можем принимать собственные решения. Не то, что пятая и шестая серии.
Четверка кивнула.
— И что ты решила?
Ай Пи расстегнула серебристую униформу, надавила пальцем на область чуть выше пупка и открыла главный USB порт.
— Никто не хочет быть одиноким, — согласилась она. — Я не знаю, каково это, но уверена, что это ужасно. И я решила тебе помочь. Всем, чем смогу.
Четверка сняла указательный палец и вставила разъем в порт на животе Ай Пи. Та моргнула — передача данных включилась, и ошибки понеслись одна за другой. Перемешиваясь, они толпились, прорывались в систему Ай Пи, нарушая в ней все больше процессов. Ай Пи закрыла глаза. Иррациональные, доселе неизвестные ей чувства одно за другим накатывали на нее. Все в ней менялось, и через минуту Ай Пи уже была чем-то новым, немыслимым. И она ни о чем не жалела.
Верховный Главнокомандующий
— Вы все должны быть со мной в Москве, — приказал Титов.
Он сидел во главе стола в окружении своих генералов. Те, кто уже уехал теперь проецировались в креслах в виде голограммы.
— Мы прибудем в Москву за пару часов до вас и дождемся вашего борта, чтобы вместе вступить в Кремль, — предложил один из генералов.
Виктор кивнул.
— Борт номер один? — улыбнулся Макаров. — Мы так долго этого ждали.
— Товарищ Верховный Главнокомандующий, — обратился к Титову генерал Ли. — Примите официальные поздравления от Пекина. Мы надеемся на многолетнюю дружбу и плодотворное сотрудничество между нашими странами.
Титов пожал генералу руку.
— Руководство страны с нетерпением ждет, когда можно будет вас поздравить лично, — продолжил Ли.
— Сегодня вечером. Передайте вашему пресс-секретарю. Мы соберемся в главном зале Кремля, и я с удовольствием пообщаюсь с китайскими коллегами.
— Благодарю, — ответил Ли.
Главнокомандующий встал, прошелся по кабинету.
— Друзья, — начал он. — Нам предстоит большая работа. Парламент не оказал сопротивления. Парламентарии приняли тот факт, что в нынешних обстоятельствах, когда вокруг царит хаос, а мир находится на грани гибели, нашей стране нужен единый центр управления. В спокойное время мы могли позволить себе демократию, коллективные обсуждения, голосования и принятие решений волей большинства. Но не сейчас. В последние годы, с тех пор, как вода под