А афганец, который доставил так много тревог Вамбери? Был ли он лишь злодеем, мешающим ученому? Ведь сам Вамбери в позднейших книгах упоминает, что афганец чудом уцелел при кровавой расправе, учиненной англичанами. Афганец хорошо знал, что принесли его родине френги. В его глазах хромой дервиш был вражеским лазутчиком, а те, кто его защищали, — слепцами и ротозеями…
За лингвистические исследования Венгерская академия наук избрала Арминия Вамбери академиком.
Но в поисках прародины венгров он, увы, не нашел верного пути.
Ему не было нужды отправляться туда, где, по его словам, «слушать считается бесстыдством, где спрашивать — преступление, а записывать — смертный грех».
Для поисков народов, говорящих на языках, в чем-то сходных с венгерским, Вамбери мог выбрать другую дорогу: из Будапешта — в Москву, а оттуда — на Волгу. Да, да, не в Среднюю Азию, а именно на Волгу!
Путешествуя в удобной каюте волжского парохода, он увидел бы на пристанях грузчиков, или, как их называли, крючников, — чувашей и марийцев, сгибавшихся под тюками со льном, с кожами для нижегородской ярмарки. И чуткое ухо лингвиста, возможно, уловило бы в их возгласах некоторое сходство с говором простолюдинов венгерского местечка.
Для того чтобы услышать речь, еще более близкую венгерской, Вамбери следовало бы отправиться дальше, но отнюдь не в раскаленные пески Средней Азии, а туда, где долгой зимней ночью бушует пурга и до мая лежат сугробы. Он должен был бы перевалить Урал и на собачьей упряжке проехать по низовьям Оби.
Здесь, в лесах и тундре, он нашел бы стойбища охотников, принадлежащих к небольшим северным народам. Тогда их называли вогулами и остяками. И тут-то в заклинаниях шамана, бьющего в бубен, чтобы изгнать злых духов, Вамбери услышал бы вдруг отголоски хорошо ему знакомых причитаний, какими провожают покойника крестьяне венгерской степи.
Впрочем, еще до того как Вамбери отправился в Среднюю Азию, другой венгр совершил именно такое путешествие на Север, в края, где обитали остяки и вогулы. Его звали Анталом Регули. Он установил несомненную близость своего родного языка с языком кочующих по берегам Оби потомков древних племен.
Сибирский Север — и Центральная Европа! Обь — и Дунай! Несходство исторических судеб разделенных огромным расстоянием народов — и все-таки несомненное родство языка. Как это объясняет современная наука?
Здесь нет полного единства мнений. Некоторые ученые полагают, что вообще едва ли удастся узнать весь ход венгерской древней истории. Но многое, несомненно, уже вскрыто.
Современные лингвисты относят венгерский язык к так называемой угорской группе финно-угорской ветви уральской семьи языков. Из всех существующих языков планеты он наиболее близок к тому, на котором говорят манси и ханты (в прошлом — вогулы и остяки). Однако в современном венгерском языке много иноязычных слов славянского, германского и тюркского происхождения. На протяжении долгой своей истории венгры не раз сталкивались с другими народами.
Общей прародиной предков венгров, ханты, манси было, вероятно, Южное Приуралье. Здесь их начали теснить гунны и авары. Видимо, в середине I тысячелетия нашей эры венгры стали переселяться на юг, в причерноморские степи. Именно тогда оборвалась нить, связывающая их с остальными угорскими народами.
Но и южная степь не стала новой родиной венгров. Здесь у них тоже были беспокойные, воинственные соседи — печенеги и дунайские болгары.
Тот, кому приходилось бывать в Будапеште, несомненно знает один из самых крупных монументов венгерской столицы. Он стоит на площади Героев. Это памятник Тысячелетия Венгрии, воздвигнутый в 1896 году.
Перед двумя полукруглыми колоннадами, украшенными статуями, высится монолитный столп. У его подножия — группа всадников: легендарный вождь венгерских, или мадьярских, племен Арпад и его сподвижники. Арпад повел свой народ на новые места. Перевалив через Карпаты в 895–896 годах, венгры осели на той территории, которой суждено было стать Венгрией.
В XII веке венгерское государство достигло славы и могущества. А затем — татарское нашествие, тяжелое поражение в решающей битве с турками, развал страны, ненавистные народу Габсбурги…
Бывает, что слава приходит к писателю после его первой и единственной книги. Одно, всего одно открытие может обессмертить имя ученого. Путь, пройденный молодым Арминием Вамбери в лохмотьях дервиша, навсегда остался среди самых удивительных и дерзких маршрутов в истории путешествий середины прошлого века.
Два капитана
Неожиданное сходство. — Корабль, исчезнувший бесследно. — Штурман «Св. Анны». — Первая жертва. — «Нас проносит мимо…» — На айсберге. — В романе и в жизни
«Предлагаю Вам и всем нижепоименованным, согласно Baшего и их желания, покинуть судно, с целью достижения обитаемой земли, сделать это 10-го сего апреля, следуя пешком по льду, везя за собой нарты с каяками и провизией, взяв таковой с расчетом на два месяца. Покинув судно, следовать на юг до тех пор, пока не увидите земли. Увидев же землю, действовать сообразно с обстоятельствами, но предпочтительно стараться достигнуть Британского канала между островами Земли Франца-Иосифа, где, я предполагаю, можно найти провизию и постройки. Далее, если время и обстоятельства позволят, направиться к Шпицбергену, не удаляясь из виду берегов Земли Франца-Иосифа. Достигнув Шпицбергена, представится Вам чрезвычайно трудная задача найти там людей, о месте пребывания которых мы не знаем, но, надеюсь, на южной части его Вам удастся застать если не живущих на берегу, то какое-нибудь промысловое судно. С Вами пойдут, согласно желания, тринадцать человек из команды…
10 апреля 1914 года в Северном Ледовитом океане».
Это письмо можно найти в седьмой главе четвертой части романа Вениамина Александровича Каверина «Два капитана». Именно его прочел Саня Григорьев, разбирая в городе Заполярье старые дневники, сохранившиеся у милого доктора Ивана Ивановича.
Но это письмо можно найти и среди документов о покорении Арктики. Почти слово в слово. Даже даты сходятся. Только в романе оно адресовано штурману Ив. Дм. Климову и подписано капитаном судна «Св. Мария» Иваном Львовичем Татариновым, тогда как его документальный двойник был адресован штурману Вал. Ив. Альбанову и имел подпись капитана судна «Св» Анна» Георгия Львовича Брусилова.
Подлинная драма «Св. Анны» дала толчок творческой фантазии писателя и стала как бы канвой некоторых эпизодов популярного романа. В романе есть эпилог. Эпилог драмы «Св. Анны» до сих пор не известен никому.
Корабль, привлекший внимание петербуржцев белой окраской и благородством линий, покинул место стоянки у Николаевского моста в начале августа 1912 года.
На другой день газеты коротко сообщили, что еще один русский полярный путешественник, лейтенант Георгий Львович Брусилов, покинул родные берега и намеревается на шхуне «Св. Анна» пройти через весь Северный Ледовитый океан из Петербурга во Владивосток. В заметках добавлялось, что путешественнику удалось заинтересовать людей со средствами, в частности своего богатого родственника-землевладельца, но что денег все равно не хватило, и господин Брусилов надеется покрыть часть расходов промыслом морского зверя.
Тот год, в который «Св. Анна» начала рейс, был неблагоприятным для плавания в Арктике: тяжелые льды забили все главные проливы.
Закрыли они и выход из пролива Югорский Шар в Карское море. Несколько пароходов, изрядно помятых при попытках пробиться на восток, вяло дымили у кромки непроходимых льдов. Капитаны собирались уже возвращаться назад, когда в проливе показалась белая «Св. Анна».
Как раз к ее приходу ветер немного разредил льды. Образовался узкий и ненадежный проход.’ Капитаны побоялись вести свои суда в ледовую западню. Но «Св, Анна» хмурым рассветом смело прошла в Карское море. Ледяные поля медленно сомкнулись за кормой корабля.
Это было 16 сентября 1912 года.
С тех пор «Св. Анну» никто и никогда не видел.
И может быть, все, что произошло дальше, так и осталось бы неизвестным — мало ли трагедий разыгрывалось в ледяной пустыне, мало ли экспедиций исчезало там бесследно! — если бы два года спустя к одному из скалистых мысов Земли Франца-Иосифа не подошел корабль «Св. Фока», возвращавшийся после гибели начальника экспедиции Георгия Яковлевича Седова.
В густом тумане с капитанского мостика «Св. Фоки» заметили среди прибрежных камней человеческую фигурку. Это было так неожиданно, что вахтенный не поверил своим глазам. Но, протерев стекла бинокля и снова взглянув на берег, он увидел, что фигурка столкнула крохотную лодочку и плывет к «Св. Фоке».
Моряки, столпившиеся у борта, приветствовали незнакомца дружным «ура». В ответ он сиплым, слабым голосом прокричал нечто, совершенно сбившее с толку участников экспедиции:
— Господа! Господа! На мысе Флора экспедиции Седова еще нет!
Через минуту человек в потрепанном кителе уже карабкался по штормовому трапу. Его бледное лицо, заросшее русой бородой, появилось над бортом.
И тогда люди впервые услышали о трагедии пропавшего корабля.
«Св. Анна», войдя в ледяной мешок Карского моря, все же пробилась на парусах и под парами довольно далеко, до берегов полуострова Ямал. Здесь она вмерзла в лед и вместе с ним во мраке наступившей полярной ночи начала дрейф — медленное движение к северу.
Моряки не сидели без дела: скучать было некогда. Через прорубь промеряли глубины, ремонтировали судно, возили с берега плавник, доставали драгой со дна всякую живность. В свободные часы бегали на лыжах и коньках, а по вечерам собирались в уютной кают-компании: играли на пианино, слушали граммофон и однажды устроили даже любительский спектакль. Судовой повар Калмыков сочинил стихи, которые так понравились, что их постоянно распевали хором:
Под флагом матушки-России
Мы с капитаном в путь пойдем