Курды, составляющие примерно пятую часть жителей страны, при королевском режиме были угнетаемым национальным меньшинством. В 1943 году они восстали. Английские генералы повели против повстанцев иракскую армию. В родных горах на севере курдские отряды показали чудеса храбрости. Королевское правительство было вынуждено заключить перемирие, но потом вероломно нарушило его, смета с лица земли десятки курдских селений. С тех пор королевский режим всячески старался натравливать арабов на курдов, разжигать национальную рознь.
А что было делить двум народам? Оба жили в нищете. И в арабских и в курдских деревнях из каждых десяти детей шестеро умирали в дошкольном возрасте. Средняя продолжительность жизни иракца не превышала 26–27 лет. Пять — семь веков назад в Междуречье жило гораздо больше людей, чем живет сейчас!
Четыре столетия страну давило турецкое иго. После первой мировой войны турок сменили англичане. Поскольку с древних времен в Багдаде управляли халифы, султаны и короли, новые хозяева не стали нарушать традицию. Они подыскали подходящего молодого человека из знатного арабского рода. Посадить его на трон было в 1921 году поручено английскому подполковнику Вильсону и английской разведчице Гертруде Белл. Две фразы из ее опубликованного позже дневника обиженный монарх, которого при коронации назвали Фейсалом I, не мог забыть до конца своих дней: «Мы пережили ужасную неделю… Я никогда не буду больше браться за производство королей, это требует слишком большого напряжения».
При Фейсале I и вынырнул в Ираке Нури Саид. Офицер турецкой армии, запутавшийся в темных делах, он тайком бежал из Стамбула, оставив записку, что решил покончить жизнь самоубийством. Нури Саид попал к англичанам. Сам сэр Лоуренс, знаменитый английский разведчик, Лоуренс Аравийский, стал выводить его «в люди». На Нури Саиде появились генеральские погоны, его стали называть сэром и пашой.
А народ дал ему еще один титул: «кяльб-ибн-кяльб». Это переводится как «собака, сын собаки», или, проще, «сукин сын».
В Ираке менялись короли и правительства. Нури Саид сохранял влияние и власть. Король Гази попытался было отстранить пашу, но не успел: с королевской машиной произошла загадочная катастрофа, причем не на оживленной улице, а в тихом дворцовом парке. Много лет спустя узнали, что подкупленный Нури Саидом слуга оглушил ударом по голове короля, сидевшего за рулем. Машина врезалась в дерево. Слуга отделался ушибами, король погиб.
Сыну короля, наследнику престола, было четыре года. Правителем назначили его дядю, принца Абдул Иллаха. Принца знали под кличкой «Жокей»: он проводил целые дни на ипподроме. Этот человек бешеного, необузданного нрава охотно подписывал смертные приговоры, подготовленные Нури Саидом. Приговоренных вешали на арке перед зданием министерства обороны. Абдул Иллах приезжал туда по утрам, чтобы плевать на трупы. Палачи редко сидели без дела. Нури Саид говорил своим приближенным:
— Не отступайте перед улицей, открывайте огонь без колебаний, пока не замолчит тот, кто должен молчать, и не умрет тот, кто должен умереть. У нас в Ираке шесть миллионов человек. Мы не много потеряем, если уничтожим один миллион.
Нури Саид, Абдул Иллах и достаточно подросший для исполнения несложных королевских обязанностей молодой Фейсал II — вот тройка, которую называли «арабами ее величества», то есть королевы Великобритании.
«Арабы ее величества», властвовавшие в Багдаде, не походили на багдадских властителей из «Тысячи и одной ночи».
Вспомним: халиф Харун ар-Рашид (кстати, личность вполне историческая), призвав однажды ночью своего первого министра — визиря Джафара, сказал, что хочет пойти в город, чтобы расспросить народ о поведении властвующих правителей.
— Всякого, на кого пожалуются люди, мы отставим, а кого похвалят — наградим, — сказал халиф.
— Слушаю и повинуюсь, — склонил голову визирь. И, никем не узнанные, они в сопровождении верного слуги отправились по багдадским улицам и рынкам.
Нури Саид никогда не отвечал королю: «Слушаю и повинуюсь». Напротив, первый министр приказывал, а король покорно склонял голову: он не забыл, как погиб его отец. Фейсал II, в отличие от Харуна ар-Рашида, не смел сказать Нури Саиду: «О собака среди визирей», хотя тот заслуживал этого куда больше, чем сказочный визирь Джафар.
Не в пример героям «Тысячи и одной ночи» Фейсал II, Нури Саид и Абдул Иллах ни ночью, ни среди бела дня не ходили по узким багдадским переулкам и тесным рынкам. За полчаса до проезда «арабов ее величества» на тротуарах и перекрестках появлялись личности, внимательно рассматривавшие прохожих. Багдадцы легко определяли, кто именно должен промчаться по улице в охраняемой машине: если «личностями» хоть пруд пруди, значит, жди «пашу-злодея», если их поменьше — едет Абдул Иллах, еще меньше — король.
Расспросы же об отношении к властвующим правителям последние багдадские халифы и визири поручили 24 тысячам платных агентов тайной полиции. Недовольных хватали и тащили в суд.
И вот тут-то их судьба напоминала порой судьбу некоторых героев «Тысячи и одной ночи»: ведь в давние времена непокорных тоже вешали…
«Из аэропорта вы должны будете пройти через новый вокзал, который почти готов и в котором помещаются железнодорожные учреждения.
Первая площадь, на которую вы попадете, будет Музейная площадь… Затем вы проследуете на улицу Фейсала I, декорированную пальмами… Улица Фейсала I ведет на площадь Фейсала I, где стоит памятник первому королю современного Ирака, королю Фейсалу I. Улица слева ведет к Британскому информационному бюро и британскому посольству. Следуя дальше по улице Фейсала I, вы достигнете моста Фейсала I. Пересекши его, очутитесь на площади Фейсала II».
Путеводитель, где было написано все это, еще продавался в книжных и табачных лавках Багдада: новый не успели составить. Но уже не было ни улицы Фейсала I, ни площади его же имени, ни памятника, где тот же король на манер древних героев восседал в классической позе на бронзовом коне…
Хроника революционных событий 14 июля 1958 года, когда был сметен старый «черный режим» и сорваны таблички со старыми названиями улиц, необычайно проста и коротка: от первых выстрелов, возвестивших революцию, до ее победы прошло всего два часа!
Вот как это было.
Девятнадцатая и Двадцатая бригады иракской армии получили приказ Нури Саида — выступить из летних лагерей. Девятнадцатой бригадой командовал полковник Абдель Керим Касем, возглавлявший тайную организацию «Свободные офицеры».
Обычно войскам не давали боевых патронов и снарядов, но на этот раз части, выступавшие в поход, получили то и другое. Маршрут проходил через Багдад. Полковник Касем и его единомышленники связались с революционным подпольем.
Вечером, когда войска шли к Багдаду, королевский дворец Рихаб ярко освещали огни. В саду, по аллее, ведущей к беседкам из живых растений, и возле освежавшего духоту фонтана, прогуливались придворные и дипломаты: король Фейсал II устраивал прием.
Среди гостей был и Нури Саид. Последние годы он редко надевал генеральский мундир, предпочитая обычный темный костюм. Твердый белый воротник плотно охватывал старческую морщинистую шею: в жарком Багдаде Нури Саид подражал своим лондонским друзьям.
Скуку дворцовых приемов несколько рассеивала семнадцатилетняя принцесса Фазилет и ее двоюродный брат, принц Мухаммед Намык. Свадьба короля с Фазилет считалась решенной, и принц приехал для того, чтобы окончательно договориться. Этот родственник бывшего турецкого султана слыл за весьма делового человека и был известен как представитель нескольких швейцарских торговых фирм.
За полночь роскошные машины стали развозить гостей. На аэродроме механики готовили самолет. Нури Саид и король должны были рано утром вылететь в Стамбул на совещание. И в эти же сонные полуночные часы к Багдаду подошла первая рота восставших.
В четыре часа утра броневики и автомашины с солдатами растеклись по безлюдным темным улицам, ведущим к дворцу, к дому Нури Саида, к радиостанции, почтамту, полицейскому управлению, министерству обороны.
Короля разбудил шум моторов. Кто-то по ту сторону дворцовой ограды требовал, чтобы он отрекся от престола в пользу республики.
— Стреляйте, стреляйте по ним! — закричал король.
Гвардейцы открыли огонь. Принц Абдул Иллах, выглядывая в окно, стрелял из маузера.
— Сдавайтесь, сопротивление бесполезно! — прокричали из-за ворот.
Вслед за тем по дворцу ударила пушка.
Гвардейцы побросали оружие. Говорят, Фейсал тоже хотел сдаться, но Абдул Иллах дал ему пощечину и, отстреливаясь, бросился к автомашине, стоявшей во дворе.
Машина не завелась. Тогда королевское семейство кинулось в кусты у фонтана. Абдул Иллах успел выпустить еще несколько пуль, прежде чем пулеметная очередь покончила с ним и с королем.
— Вот отсюда стреляла пушка!
Лейтенант республиканских войск показывает место у дороги. Дворец Рихаб рядом, он скрыт листвой эвкалиптов. Мимо часового проходим во двор через железные ворота с обломанными коронами.
Дворец представлялся мне роскошным зданием в том стиле, который у нас называют восточным. Ничуть не бывало! Большой особняк, вполне подходящий для какого-нибудь миллионера средней руки.
Дворец уцелел. Лишь одна из колонн, поддерживающих портик, обнажила погнутый металл с, нависшими кусками бетона. Выбита часть оконных переплетов, дым пожара закоптил стены над окнами второго этажа.
В стороне от входа лежит на «брюхе» кузов обгоревшей машины Абдул Иллаха.
— Вот тут эту собаку достала пуля. — Лейтенант показывает на живой заборчик из подстриженных кустов.
Внутри дворца пусто. Кое-где с потолка свисают искореженные пожаром железные балки. Под ногами хрустят обломки стекла, в прах рассыпается оббитая штукатурка.
Все стены исписаны. Тут и проклятия предателям, и предостережения тем, кто попытается мешать народу. «Изменникам — только смерть!», «Он дождался своей участи!», «Каждого изменника ждет то же!»