С тех пор были национализированы многие крупные предприятия, а у иностранных нефтяных компаний отрезана часть земель. Впервые сами иракцы приступили к разработке нефтяных богатств. Наша страна помогла Ираку построить десятки заводов, первый атомный реактор, железную дорогу.
Немало перемен произошло и в иракской деревне. Пятьдесят тысяч крестьян получили землю, причем в дальнейшем ее решено распределять бесплатно. Появились первые сельские кооперативы и прокатные станции, где работают советские тракторы и комбайны. Это еще не значит, однако, что феодалы вовсе утратили силу в деревне.
Старое сопротивлялось, сопротивляется и будет сопротивляться.
Выступая на XXIV съезде нашей партии, представитель иракских коммунистов говорил, что его страна все еще переживает сложный и трудный период, что для выполнения задач революции нужна сплоченность всего народа. Но речь его была полна веры в творческую силу народных масс. И хочется думать, что иракский народ — на пути к выстраданному, дорогой ценой купленному светлому будущему.
…Закончу же рассказ письмом, которое я получил не так давно. Вот оно: «Здравствуйте, премногоуважаемый гражданин Кублицкий Георгий Иванович, примите сердечный привет от вашего друга ассирийца Авдея Ивановича (Авдышу), который вам служил переводчиком в Багдаде в 1958 году, в настоящее время я приехал из Ирака и живу у сестры в Краснодарском крае, и многие мои родственники живы, и я очень счастлив здесь, с крепким приветом и рукопожатием к вам, ваш знакомый Авдей Иванович (Авдышу)».
Там, где течет Нил
Порой рассказ уходит здесь в даль времен, к истокам пяти тысячелетий истории Египта. Читатель отправляется к местам раскопок и сенсационных находок, бродит по развалинам города Солнца, где жила прекрасная Нефертити, едет в Долину царей… Он знакомится и с самыми последними открытиями египтологов, с тем, например, как рентген помог узнать тайну гибели юного фараона Тутанхамона.
Но как бы ни была увлекательна история Египта, где находились два из семи «чудес света» древнего мира, она отнюдь не заслоняет в рассказе сегодняшнего дня страны. Автор не раз побывал в Объединенной Арабской Республике, которая с осени 1971 года стала называться Арабской Республикой Египет. Однажды его спутником был научный работник-арабист. Вдвоем они объехали долину Нила. Знание арабского языка распахивало перед путешественниками двери крестьянских хижин и помещичьих усадеб, позволяло лучше узнать быт, обычаи, мечты египтян.
И наконец, читатель встретится на страницах книги со своими соотечественниками, узнает, как «руси» помогали строить Садд аль-Аали, великую плотину Асуана, «восьмое чудо света».
Восьмое чудо света
С гребня великой плотины. — У тропика Рака. — Перемены в столице. — Наги человек в Африке. — Африканец Витька. — Труд и пот феллаха. — Семнадцать пирамид Хеопса. — Рождение чуда
И снова рассвет над Асуаном — на этот раз зимний рассвет, Здесь зима — лучшее время года: тепло и солнечно, как весной в Крыму.
На берегах — праздничные толпы. Люди пришли сюда затемно. И как почти семь лет назад, в памятный майский день, когда был перекрыт Нил, ни на минуту не смолкают восторженные возгласы:
— Садд аль-Аали! Садд аль-Аали!
Садд аль-Аали, великая плотина Асуана, — перед глазами. Осуществленная мечта многих лет. Надежда миллионов египтян. Не просто стена бетона и камня. Садд аль-Аали — это энергия заводам, а значит, работа для тех, кто ее еще не имеет, новые товары, нужные городу и деревне. Это воды полям, а значит, два-три урожая там, где зерна, брошенные в иссохнувшую почву, не давали даже всходов.
— Садд аль-Аали! Садд аль-Аали!
Но вот поют фанфары. В триумфальной арке, воздвигнутой на гребне плотины, разлетаются концы перерезанной ленты: гидростанция открыта, гигантское сооружение вступило в строй. Тысячи голубей взмывают над людским морем.
В этот же день, 15 января 1971 года, подписи приехавших на торжества Председателя Президиума Верховного Совета СССР и Президента Объединенной Арабской Республики скрепляют Декларацию, начинающуюся знаменательными словами:
«От имени Советского Союза и Объединенной Арабской Республики объявляем, что строительство Асуанского гидротехнического комплекса успешно завершено в установленный срок».
А за этими словами — нелегкие годы для страны пирамид, которая строит новую жизнь всего лишь два десятилетия. Нелегкие годы, скрашенные дружбой и братской помощью тех, кому не безразлична судьба египетского феллаха и вьетнамского партизана, иракского бедуина и чилийского пастуха…
Впервые я проехал по дорогам Египта много лет назад, вскоре после национальной революции 1952 года. Мне довелось затем видеть страну в разное время года — и в конце весны, и поздней осенью, и в период летнего разлива Нила. Во многих египетских городах бывал по нескольку раз. Я находился в Асуане в те дни, когда стало известно, что Советский Союз поможет египтянам строить Садд аль-Аали. Несколько лет спустя на моих глазах последний самосвал сбросил последнюю каменную глыбу, завершив перекрытие великой африканской реки.
Многое из того, что я видел при первом знакомстве с Египтом, исчезло в стране, по-новому перекраивающей жизнь. В первый приезд я встречался с видными египетскими капиталистами, с миллионерами. Позднее мне показывали национализированные крупные предприятия, владельцы которых думали, что все обойдется, что обычные капиталистические порядки еще долго сохранятся в Египте.
Я встречал в первый приезд помещиков, которых лишь слегка задела первая земельная реформа. Тогда они еще чувствовали себя хозяевами в деревне. Но с тех пор были приняты новые законы. Урезая наделы помещиков, землю распределяли между феллахами.
С гребня сегодняшней Асуанской плотины мне хочется оглянуться как на совсем близкое, так и на бесконечно далекое прошлое одной из интереснейших, одной из древнейших стран мира. Стержнем моего рассказа о недавних днях будет история великой плотины.
Для меня она началась поздней осенью 1958 года.
Асуан был тогда маленьким, тихим городком. Летом он почти вымирал: жара здесь дьявольская, самое пекло Египта. В октябре появлялись первые туристы. У подъездов оживающих после летнего застоя гостиниц их поджидали извозчики, чтобы везти на каменоломни, к неоконченному обелиску, так и оставшемуся лежать в скале, из которой его начали вырубать тысячелетия назад. На базаре молчаливые нубийцы продавали рога добытых в пустыне газелей и фигурки, искусно вырезанные из темного дерева. Между огромными камнями, которыми загромождено русло Нила, скользили парусные суденышки — дахабие, точно такие, какие ходили и сто и двести лет назад.
Выше Асуана Нил перегораживала тогда старая плотина, достроенная еще в начале века. Там же находилось управление, разрабатывавшее проект новой плотины. Мы приехали туда рано утром. Нас проводили прямо к директору.
Ибрагим Заки Хенауи приветливо протянул нам руку и со сдержанной яростью сказал чиновнику:
— Я же занят! Зачем вы их сюда притащили?
Он сказал это по-арабски, не подозревая, что мой спутник — арабист. Мы присели в уголке к деревянному столу, заваленному чертежами и образцами горных пород.
Ибрагим Заки совещался с приезжими иностранцами. Чиновник шепнул, что тут представители швейцарских фирм, а господин в безрукавке — крупный западногерманский инженер. Приезжие попивали воду со льдом, много курили и небрежно тыкали окурки в блюдечко с песком, заменявшее пепельницу.
Мы просидели так около получаса, перечитывая проспекты, захваченные из гостиницы: «Приезжая в Асуан, турист обнаруживает живописный провинциальный городок. Здесь сохранилась экзотика африканской действительности». О высотной плотине в проспекте даже не упоминалось.
Совещание затягивалось, и, прервав его на минуту, директор проекта попросил инженера Шакира показать нам место, выбранное для строительства.
По дороге инженер сообщил, что Нил у Асуана течет в крепчайшем каменном ложе. Глубина в сорок метров не редкость, а река быстра и норовиста.
Мы увидели старую плотину. Двухкилометровой невысокой стеной она перерезала Нил в том месте, где прежде бурлил труднопроходимый порог — знаменитый Первый катаракт. Ее строили только для орошения. Вода вырывалась из множества отверстий в нижней части плотины. Напор придавал струям почти горизонтальное направление. Эти водяные пушки на сотни метров вспенивали Нил. Какая бессмысленная растрата энергии великой реки!
Еще несколько километров асфальта — и машина выскочила на расчищенную от камней площадку.
— Здесь!
Дорога оборвалась возле кручи. Над Нилом нависали темные скалы, раскаленные октябрьским полуденным солнцем. Казалось, будто свирепый великан в раздражении разбросал, разворочал вокруг гранитные глыбы.
Знойный ветер перевевал принесенный из пустыни песок. Золотистые его струйки бежали по липкому асфальту, стекали в расщелины придорожного гранита.
Пейзаж был диким и мрачноватым. Только геолог и гидростроитель находят его восхитительным: можно ли желать лучшей опоры для плотины, чем этот гранит, проверенный на прочность еще создателями обелисков в честь богов и фараонов?
— Если все будет хорошо, плотина именно здесь станет копить сокровища Нила.
Инженер показал на противоположный берег. Там темнели такие же голые, безрадостные скалы.
Итак, новая дорога, зданьице лаборатории для испытания грунта да водопроводные трубы, наспех проложенные по уступам. Не богато! Но ведь и в Жигулях осенью 1950 года я видел лишь буксующие в прибрежной грязи тракторы и жиденькие треноги буровых вышек на огородах приволжского села. Оно стояло как раз там, где воды великой нашей реки работают теперь в турбинах Волжской ГЭС…
Путешествуя по арабскому Востоку в конце пятидесятых годов, я слышал о будущей высотной плотине, может быть, сто, а может, и триста раз. С узким каньоном возле Асуана связывалось будущее Египта.