Вообще-то этим летом в плане технических происшествий на южном Таймыре было относительно благостно, вплоть до последнего времени. Даже лодки не тонули, в МЧС радовались. Но так было не везде и не сейчас, авиаторы последней статистикой похвастаться не могли. Вот недавно с экранов радаров неожиданно исчез маленький пассажирский «Турболёт», идущий на Хатангу. Самолет частный, чартерный и к норильскому авиаотряду не имеющий никакого отношения. Летел из Сургута на Хатангу. Как часто бывает в наше наждачное время, страшному происшествию уделили толику информационного времени, попереживали, и не более. К тому же, ни одного норильчанина на борту не было. Поиски велись сургутянами и из Хатанги. Норильские группы, хоть и принимали в поисках участие, но… беда соседей, увы, всегда вторична.
Слава богу, потерянный Донцовым из поля зрения личный друг и известный предприниматель Дмитрий Квест в этом происшествии никак не мог быть участником, он сейчас совершенно других землях обретается. «Кстати, — запоздало придумал Андрей, — а может, и по Димке запрос провайдеру закинуть вдогон? Узнать, раз связи с ним нет, где в последний раз его телефон пеленговали? Надо поручить девчатам».
И усмехнулся. Паранойя?
Глава 8Бросок на севера
«Каждый год тысячи людей покидают свой дом всего на день, чтобы совершить небольшую прогулку, покататься на лыжах, поохотится или подышать свежим воздухом. Многие из этих нескольких тысяч получают травмы или погибают, будучи не подготовленными к встрече с возможной бедой. В любом случае добровольцы поисковых служб и сотрудники спасательных команд со всей страны самоотверженно ведут поиск, спасение и, к несчастью, очень часто обнаруживают уже останки пропавших людей, которых они даже не знали… Даже те, кто очень много времени проводит вне дома, часто становятся жертвой Матери Природы, но большинство этих жертв просто не подготовлены к встрече с трудностями внешнего мира».
(Майк Тьюттл. Президент Национальной Ассоциации по поиску и спасению. США).
«— Тут, на эвакопункте, вы должны будете пробыть от пяти до десяти дней. Точнее этот срок будет определён нашим врачом, потому что вам предстоит тяжёлый, многодневный переход. Место, куда мы вас отведём, конечно, не рай. Там нужно работать. Каждую пядь земли наших поселений мы отвоёвываем у джунглей. Однако там вы будете свободны, сможете обзавестись семьёй и трудиться на собственное благо. Жилище на первое время вам подготовили те, кто прибыл туда раньше вас. Такая уж у нас традиция. А теперь я готов ответить на вопросы».
(Илья Варшавский. «Побег»).
К северу от Норильска в топонимике начинают доминировать другие языки.
Эвенкийские названия, которых так много в Путоранах и окружающей их предгорной тундре, здесь уступают, под давлением языков, по-настоящему «тундровых», названиям нганасанским, долганским и ненецким. Гидронимы последних на топографических картах для русского взгляда и уха выделяются некой особостью, какой-то едва уловимой пренебрежительностью. Названия тундровых рек и речек в тех местах часто заканчиваются на «яха». Мессояха, Варганяха, Амбадаяха, Сеяха, Тадибияха… На языке аборигенов «яха» — река. Согласно старой авиационной легенде, оказывается, была и такая речка — Хуяха.
Перегонные расстояния на северах огромные, речка эта от ближайшего аэродрома удалена верст на триста. При полетах на малых высотах диспетчер порой не слышит докладов пилотов малой авиации и в таких случаях просит все борта, находящиеся ближе к аэродрому и имеющие с пилотом связь, продублировать информацию.
В тот раз диспетчер не услышал самолет Ан-3. Никто из «дублеров» что-то не откликался… Наконец какой-то «высотник» — рейсовый пассажирский самолет — решил помочь бедолаге, и влип! «Высотники» не любят вникать в будни малой авиации, у них свои проблемы, контрольные точки, своя жизнь, заоблачная. Но этот сжалился, решил помочь. И вот такой у них состоялся диалог.
Высотник: — Давай информацию, чего хотел?
Маленький: — Передай, борт такой-то, работаю в пойме реки Хуяха на 300…
Высотник диспетчеру: — Тут вам борт передает, бортовой номер …, работает на 300 в пойме Ху… Ху… В общем, название вашей реки совершенно матерное!
Но, несмотря на кажущуюся экзотичность, часть названий в местной топонимике, и весьма немалая, — это искаженные аборигенами старорусские слова. Ибо русских людей тут хватало издревле. И еще неизвестно, как бы сложился облик этих мест, если бы тому не помешали геополитические, как сейчас бы сказали, обстоятельства.
Во всем был виноват, как водится, наш царь-батюшка.
Распространённая версия гласит, что напугали его клерки донесениями. Хоть достоверной информации о происходящем не было ни у кого, но слухи о том, что какие-то иноземные купцы бесконтрольно завозят товары на Крайний Север, насторожили правителя и напугали. И разозлили, судя по всему. Не повезло купцам.
Читая исторические материалы по освоению Таймыра, словно заглядываешь в другую эпоху — так порой образно и ярко описаны все исторические детали, но все-таки главное в таких записках — завораживающая приключенческая, порой детективная история, от которой буквально захватывает дух.
Гарнизон стрелецкий из Мангазеи к 1672 году по приказу царя Алексея Михайловича перебрался в Туруханское зимовье. Изрядно потрудившись, мангазейцы построили Новую Мангазею у стрелки рек Турухан и Енисей. Казалось им, что это временно, что царь опомнится, скоро все наладится и они вернутся в привычные места. И вот, на тебе…
Если представить знаковое официальное сообщение, но в трактовке «от наших дней», то получится что-то вот такое: «Опасаясь за целостность и неприкосновенность наших северных и сибирских границ, для предотвращения вторжения иноземцев, приказываю…» А приказывалось стрельцам и казакам открывать огонь на поражение без разбора и топить нещадно практически любое судно, появившееся в Ледовитом океане. И топили.
Непродуманное решение убило мангазейскую торговлю, заморозив и развитие Таймыра. Промыслы по реке Пясине и морскому всему таймырскому побережью, не имея рынка сбыта, постепенно сократились. Кроме того, назрел новый политический момент — гарнизоны стрельцов разгонялись по всей России, стрельцы стали опасны, а потому не нужны, их постепенно заменяли казачеством. Часть русского населения разъехалось, а часть стрельцов, и ранее охотно занимавшихся пушным промыслом и незаконным сбором ясака в свою пользу, окончательно ушли в это занятие. Многие русские ассимилировалось, внеся свою лепту в позднее формирование субэтноса долган. Как считал исследователь местных племен Б.О. Долгих, вот здесь, на зимних станках и на «летовках», складывались совместно живущие, кочующие и совместно ведущие хозяйство группы семей самого разного происхождения, но говорившие на одном языке и создавшие явственное единство материальной и духовной культуры. Вся эта зона была своеобразным реактором, в котором самое различное по происхождению население консолидировалось в единообразную массу долган…
Так или иначе, но Москва про нас забыла, и Таймыр опустел надолго. Во второй половине XVIII века про Таймыр вспомнили, и немалую часть затундряных крестьян насильственно переселили в верховья Енисея на безлюдную границу с Китаем. Уехали самые сильные, активные и трудоспособные. А что — Таймыр ведь бесперспективен! Правда, тогда это еще не называлось переселенческой (правильнее было бы назвать пораженческой) программой «Север-Юг»…
А ведь Россия еще с XVI-го века торговала норильской медью в той знаменитой Старой Мангазее, стоящей близ впадения реки Таз в Обскую губу. Там вообще настолько хорошо торговали, что еще в 1603 году Мангазея получила от Москвы статус города. Норильские земли вошли в состав Мангазейского воеводства и по Таймыру стали селится русские промысловики. В столичную для них Мангазею они ходили Северным морским путем на парусных кочах. От Мангазеи русские землепроходцы вышли к Енисею в устье реки Турухан, где в 1607 году и был поставлен Туруханский острог, куда позже остатки Мангазеи и переберутся. В 1667 году зимовье Дудино было превращено мангазейским пятидесятником Иваном Сорокиным в укрепленный пункт, а из Дудино потянулись зимние и летние тропы-маршруты к рекам Норилке и Рыбной — к Норильскому зимовью, где позже появился поселок Валек, к селу Введенскому на реке Пясине и к Часовне на реке Рыбной.
Но поздние исследователи Таймыра лишь отмечали по рекам и озерам удивительно большое (относительно, конечно) количество брошенного одиночного и группового жилья, постепенно пустеющего со времен закрытия Мангазеи и до той поры, когда затундряные русские крестьяне навеки ушли кочевать с эвенками и северо-западными племенами народа саха. Лишь искаженные названия рек, озер и урочищ остались.
Но и это еще далеко не настоящая древность принорильских земель. Просто еще почти ничего не раскопано. Нет, геологов-то хватало, а вот археологов…
Но кое-какие археологические исследования на Таймыре в свое время были проведены.
Река Норилка с самых древнейших времен была плотно обжита. По ней кочевали народы «саха» — якуты, и через нее же проходило западное ответвление Великой Трансэвенкийской тропы. Из Дудино шла дорога на Норильское зимовье (ныне поселок Валек), или на село Введенское, стоящее у истока озеро Пясина… Уходя в короткое лето на реку Пясину, проплывая с рыболовными целями в тех краях на моторке или катере, не поленитесь, притормозите! Ибо отсюда и пошла древнейшая история норильского металла. Ведь село Введенское и станок Курья русские поставили примерно в том районе, где, собственно, и начиналась, древняя металлургия.
Сначала бронзолитейные «следы» нашли геологи. В 50-ти км западней Усть-Половинки на северном склоне плато Хараелах прямо на поверхности геологами МКГРЭ было собрано руками 40 кг самородной меди. Находили и оплавленные куски меди.