[55]. Она уверяла его, что это недорого, особенно в сезон распродаж, но все было напрасно, он твердо решил жить и умереть в этой истрепанной хламиде.
И вот теперь Брижит его бросила, а он по-прежнему таскает все тот же плащ. Эта мысль показалась ему дикой. Скольких женщин он знал с тех пор, как стал его носить? Он ясно помнил каждую из них и мог перечислить все свои любовные истории последних лет с помощью этой линялой тряпки. Вот встречи с Жюстиной: он отдает плащ гардеробщику в шикарном парижском ресторане; вот поездка в Ирландию с Изабель: там плащ надежно защитил его от ветра; вот, наконец, споры с Брижит по поводу того же плаща. Пока он перебирал в памяти все, что разделил со своим плащом, время шло, и дождь в Крозоне наконец унялся.
Библиотека была недалеко от вокзала, всего в нескольких шагах. По дороге Руш думал об истории, которая привела его сюда. Началось с того, что он собрал сведения об этом странном проекте – библиотеке отвергнутых рукописей. Попутно он кое-что разузнал о Жан-Пьере Гурвеке. И прочел «Аборт» Ричарда Бротигана. Вообще-то, Руш не очень любил американскую литературу. Кроме разве Филипа Рота, единственного писателя, снискавшего его благосклонность. Во времена своей еженедельной хроники он жестоко заклеймил Брета Истона Эллиса, назвав его «самым поверхностным писателем века». «Какая глупость! – покаянно думал он теперь. – Как я мог писать такие нелепости, строить из себя великого критика, щеголять громкими безжалостными эпитетами!» Нет, он не отрекался от самих оценок, но ему стал противен способ их выражения. Иногда его одолевало желание переписать свои статьи. Вот каков он был, этот Руш, безнадежно опоздавший переделать, усовершенствовать себя. То же самое мешало ему в отношениях с людьми: так, ему пришлось оставить при себе монолог, подготовленный для Брижит, который он не сумел произнести в нужный момент. Но сейчас, направляясь к библиотеке, он чувствовал, что наконец-то пришло его время. Он был там, где ему и надлежало быть.
Тем не менее уверенность Руша и на сей раз потерпела крах. Как всегда, между одолевавшим его нетерпением и реальностью пролегла пропасть. Иными словами, библиотека оказалась закрытой, а на двери висела записка:
Вернусь через несколько дней.
Спасибо за понимание,
Ну вот, все в точности как с Жозефиной! С самого начала расследования стоило ему запланировать встречу с какой-нибудь женщиной, как она исчезала именно перед его приходом! Может, это знак судьбы? Может, он сам в чем-то виноват? Может, они тайком договаривались между собой, чтобы ускользнуть от него? Если добавить сюда безжалостный уход Брижит, все это было чересчур для одного человека. Что же делать? Ему необходимо встретиться с Магали. Только она может со всей определенностью сказать ему, каким образом был обнаружен пресловутый роман Пика. Кроме того, ему очень хотелось разузнать побольше о личности Жан-Пьера Гурвека. Руш был убежден, что ему стоит покопаться в прошлом бывшего директора библиотеки.
Но первым делом нужно было расшифровать эти загадочные слова: «несколько дней» – не очень-то определенный термин, опять-таки имевший нечто общее с «некоторым временем» Жозефины. Руш обошел несколько близлежащих магазинов, от рыбного до писчебумажного, чтобы получить более точные сведения о времени возвращения Магали. Но никто ничего не знал. Она просто взяла и уехала, оставив на двери эту загадочную записку. Впрочем, его заверили, что Магали Кроз – прекрасный специалист, она вкладывает всю душу в свою библиотеку. По словам торговцев, такой внезапный отъезд был совсем не в ее духе.
В прачечной-чистке Руш переговорил с владелицей, тощей долговязой женщиной, похожей на скульптуры Джакометти, и та дала ему разумный совет:
– Вам бы лучше сходить в мэрию.
– Вы думаете, там знают, когда она вернется?
– Ну, библиотека-то муниципальная, стало быть, она под началом мэра. Его-то она уж точно известила. Кстати, я тоже лицо заинтересованное. Она оставила у меня свой розовый костюмчик; хотелось бы знать, когда она его заберет. Если увидитесь с ней, передайте насчет меня.
– Непременно передам, спасибо за подсказку…
С этим поручением Руш и ушел, хотя отнюдь не собирался начать с него, если ему все-таки повезет разыскать Магали. Он, конечно, низко пал в своей профессии, но стать порученцем владелицы химчистки – это уж слишком. Розовый костюмчик… еще чего не хватало!
Секретарша мэрии, дама лет пятидесяти, объявила ему, что Магали уехала, не сообщив, когда вернется.
– А вам не кажется это странным?
– Ничуть. Она очень давно не была в отпуске. Тут у нас все друг друга знают.
– Что вы этим хотите сказать?
– Что все мы, кто работает при мэрии, друг другу доверяем. И меня вовсе не шокирует тот факт, что она уехала, не предупредив мэра. У нее такая куча работы, что она имеет полное право передохнуть.
– А прежде случалось, чтобы она уезжала вот так, не сказав никому ни слова?
– Нет, что-то не припомню.
– Извините за нескромный вопрос: вы давно здесь работаете? – спросил Руш.
– Да целую вечность! Пришла сюда стажеркой в восемнадцать лет и все еще торчу на этом месте. Не стану называть вам свой возраст, но, сами понимаете, это не пустяк…
– Можно мне задать вам еще один вопрос?
– Пожалуйста.
– Вы знали Анри Пика?
– Не близко. Я больше общалась с его женой. Мы хотели устроить для нее тут, в мэрии, небольшую церемонию, но она отказалась.
– Церемонию в честь чего?
– В честь ее мужа и его романа. Вы разве о нем не слышали?
– Слышал, конечно. А что вы об этом думаете?
– О чем?
– Об этой истории. О романе, написанном Анри Пиком?
– Лично я считаю, что это послужило нам потрясающей рекламой. Сюда теперь понаехали толпы любопытных. А это полезно для торговли. Вот как все просто: никакое информационное агентство не прославило бы наш город лучше, чем эта история. Ну а вопрос с библиотекой, я думаю, мы уладим: у меня тут есть девушка-стажерка, она подменит Магали. Не можем же мы разочаровывать всех этих новых посетителей.
Руш примолк на минуту, разглядывая эту женщину. В ней ключом била энергия: каждый ответ вылетал из ее уст подобно ядру из катапульты. Чувствовалось, что она способна часами решать любые проблемы с неисчерпаемой бодростью. Вот и сейчас она подняла самый важный вопрос – о Крозоне. Руш констатировал, что доселе слыхом не слыхал об этом городишке. А что, если вся эта история с найденной рукописью специально затеяна каким-нибудь бретонским гением рекламы? И внезапно он спросил секретаршу:
– А вы знали Жан-Пьера Гурвека?
– Почему это вас интересует? – отбрила женщина; ее агрессивный тон никак не вязался с любезностью предыдущих ответов.
– Да так, просто хотелось узнать. Ведь это именно ему принадлежит идея создания библиотеки отвергнутых книг.
– Верно, что касается идей, у него их было полным-полно. А в остальном…
– Что «в остальном»?
– Ничего. Если позволите, я хотела бы заняться своей работой.
– О, конечно, – сказал Руш; он понял, что настаивать бесполезно: отношения между этой женщиной и Гурвеком явно были не безоблачными. Вон как она побагровела при одном упоминании о библиотекаре. После «розового костюмчика» Магали его расследование начало окрашиваться в самые разные оттенки в рамках одной цветовой гаммы. Горячо поблагодарив секретаршу за неоценимую помощь, он ретировался.
Да, сегодня его дело явно далеко не продвинется. Нужно что-то решать. Пойти, что ли, выпить где-нибудь пивка? Идея, конечно, хорошая, но вряд ли конструктивная. И тут он понял, что ему следует делать: отправиться прямиком на кладбище и посетить могилу Анри Пика.
Магали и впрямь не принадлежала к разряду людей, способных внезапно исчезнуть, никого не предупредив; она вообще не умела действовать с бухты-барахты, вся ее жизнь была четко распланирована, от и до.
Когда несколько дней назад Магали ехала ночью домой, она то и дело останавливалась по дороге, чтобы собраться с мыслями и еще раз убедить себя, что все случившееся ей не приснилось. Но мысли путались (а точнее, в голове царил полный кавардак), зато стоило ей сделать вдох, как она чувствовала незнакомый запах. Запах Жереми. И этот запах, въевшийся в ее кожу, неоспоримо подтверждал: да, все было на самом деле. Магали вспоминала, как просто и властно юноша овладел ею, и теперь спрашивала себя, куда она едет, зачем оставила там, позади, этого красавца? Ее так и подмывало развернуться и помчаться обратно, даром что на этом отрезке шоссе запрещалось пересекать разделительную полосу. Ну и что? Неужели какая-то дурацкая белая линия может ей помешать?! И все же она продолжала ехать в сторону дома, хотя этот путь показался ей таким же долгим и путаным, как ее душевные метания.
Муж, удивленный ее опозданием, звонил ей еще несколько раз. Она придумала отговорку – инвентарные списки; ему даже в голову не пришло, что Магали всегда занимается ими в те дневные часы, когда библиотека закрыта. Любой другой, кто хоть мало-мальски интересовался ею, моментально раскрыл бы обман. Но с какой стати она стала бы лгать мужу? В Крозоне никто никогда не лжет. Просто нет повода. Поэтому его и озадачила эта необычная задержка; именно озадачила – и ничего более.
Входя в дом, Магали уже приготовилась к объяснениям. Вот сейчас он заметит ее всклокоченные волосы, помятую одежду, отблески физического наслаждения на лице. Да, Жозе, конечно, сразу все поймет. Ибо это бросалось в глаза, а Магали не умела скрывать правду. Однако сегодня все было по-другому: ее крайне удивило беспокойство… нет, почти тревога мужа. Магали всегда казалось, что она может исчезнуть на два-три дня, прежде чем он заметит ее отсутствие. Им случалось проводить вечера вдвоем, не обменявшись при этом ни единым словом; в другие вечера они обсуждали только вопросы чисто практического порядка, например, кто из них завтра пойдет за покупками. Стало быть, она ошиблась насчет Жозе: он звонил, просто чтобы спросить, чем она занята. А чего же хотелось ей самой – его подозрений или его безразличия? Наверно, она предпочла бы второе, чтобы он не прерывал своими звонками наслаждение, которое выпало на ее долю.