Дензил невольно присвистнул: вот это новость!
— Я думаю, — продолжал Питер, — что он немного завидовал тем, кто мог бы подорвать его влияние. Но все же эта зависть исчезла — ты сам знаешь, что они с покойным стали приятелями, да и все об этом знают. Том — не тот человек, что будет держаться за предрассудки. И все же — это ничего не говорит против республики. Посмотрите на царя и на евреев. Я всего лишь простой человек, но я не стал бы жить в России ни за какие коврижки… да даже за всю кожу для башмаков, что там есть! Англичанин облагается налогами для того, чтобы содержать эту причуду — монархию, то есть, по меньшей мере, короля в его замке, командующего всеми из Виндзора… Простите меня, погодите минутку, меня благоверная зовет…
— Нет уж, простите, это вам придется подождать минутку. Я ухожу и, прежде чем уйти, хочу сказать… я чувствую, что вам следует знать это… после того что произошло сегодня, я уже не смогу чувствовать себя здесь так же, как… как бы это выразить? … как в былые дни.
— Нет, нет, Кантеркот, не говорите так, не говорите! — взмолился маленький сапожник.
— Что же, тогда я выражусь грубо, так?
— Нет, нет, Кантеркот. Не поймите меня неправильно. Просто мать в последнее время перебивается кое-как. Вы видите: у нас такая… подрастающая семья — день ото дня растет. Но не берите этого в голову. Заплатите, когда у вас будут деньги.
Дензил покачал головой.
— Так не может быть. Вы знаете, что я снял вашу верхнюю комнату с тем, чтобы проживать и столоваться здесь. Потом я узнал вас получше. Мы беседовали. О Красоте. И о Пользе. Оказалось, что у вас нет души. Но вы были честны и понравились мне. Я зашел так далеко, что стал обедать с вашей семьей. Я чувствовал себя как дома в вашей задней комнатке. Но ваза была разбита (я говорю образно, не про ту вазу, что на каминной полке), и хоть запах роз продолжает ублажать наше обоняние, осколки не собрать воедино. Никогда.
После этих слов Дензил печально кивнул головой и побрел прочь из лавки. Кроул пошел было за ним, но миссис Кроул продолжала звать его, а в культурном обществе призыв дамы всегда имеет приоритет.
Кантеркот пошел прямо — во всяком случае, настолько прямо, насколько мог — в дом номер сорок шесть по Гловер-стрит и постучал в дверь. Служанка Гродмана открыла дверь. У нее было рябое лицо цвета кирпичной пыли, но вместе с тем кокетливые манеры.
— И вот мы снова здесь! — весело сказала она.
— Не разговаривай как клоун, — оборвал ее Кантеркот. — Мистер Гродман у себя?
— Нет, вы вывели его из себя, — прорычал вышеупомянутый мистер, неожиданно выходя ему навстречу в тапочках. — Входите. Какого черта вы делали после дознания? Снова пили?
— Я дал зарок: и не притронусь к спиртному после…
— Убийства?
— А? — вздрогнул Дензил Кантеркот. — Что вы имеете в виду?
— Только то, что сказал. С четвертого декабря я расследую это убийство, как другие рассчитывают долготу Гринвича.
— Вот как… — начал было Дензил Кантеркот.
— Дайте подумать… Почти две недели. Довольно долго вы держались подальше от выпивки — и от меня.
— Даже не знаю, что хуже, — раздраженно буркнул Дензил. — От вас обоих я теряю голову.
— Правда? — расплылся в довольной улыбке Гродман. — Ну, это всего лишь мелкая кража, в конце-то концов. Что насыпало соль на ваши раны?
— Двадцать четвертое издание моей книги.
— Чьей книги?
— Ну хорошо, вашей книги. Вы должно быть получили кучу денег за «Преступников, которых я поймал».
— «Преступников, которых я поймал», — поправил его Гродман. — Мой дорогой Дензил, сколько мне нужно напоминать вам, что это мой опыт лег в основу моей книги, а не ваш? В каждом из описанных дел я подавал читателю преступника в качестве главного блюда. Любой журналист мог бы состряпать соус к нему.
— Напротив. Настоящий журналист оставил бы все в первоначальном виде. Вы и сами могли бы это сделать так — ведь нет человека подобного вам в том, что касается холодных, ясных, точных и научных высказываний. Но я идеализировал ваши голые факты и вознес их до уровня поэзии и литературы. Так что двадцать четвертое издание вашей книги говорит о моем успехе.
— Вздор! Двадцать четвертое издание было выпущено не благодаря вашим талантам, а благодаря этому убийству! Или, быть может, вы его совершили?
— Если это так, то вы меня быстро поймаете, мистер Гродман, — ответил Дензил уже другим тоном.
— Нет. Я в отставке, — засмеялся Гродман.
Дензил не стал укорять экс-детектива за легкомыслие и даже сам рассмеялся.
— Ну дайте хотя бы пятерку, и будем квиты. Я в долгах.
— Ни пенни. Почему вы не приходили со времени убийства? Мне пришлось самому сочинять то письмо в Пелл Мелл Пресс. Могли бы заработать крону.
— У меня писчая судорога, и я не смог закончить свою последнюю работу. Я приходил, чтобы сказать вам это тем утром, когда…
— Когда произошло убийство. Так вы сказали на дознании.
— Это правда.
— Конечно. Вы ведь сказали это под присягой. Очень похвально, что вы встали так рано, чтобы поведать мне об этом. В которой руке у вас была судорога?
— Ну, в правой, конечно же.
— А разве вы не можете писать левой рукой?
— Не думаю, что я в ней смогу хотя бы держать ручку.
— Как, вероятно, и любой другой инструмент. И откуда же у вас взялась судорога?
— Писал слишком много. Это единственно возможная причина.
— О, я не знал. Что же вы писали?
Дензил замялся:
— Ну… эпическую поэму.
— Не удивительно, что вы в долгах. Соверен поможет вам из них выбраться?
— Нет, но в любом случае я найду ему применение.
— Тогда держите.
Дензил взял монету и свою шляпу.
— А отработать его вы не хотите, попрошайка? Присядьте и напишите кое-что для меня.
Дензил взял ручку с бумагой и занял свое место.
— Что вам нужно написать?
— Эпическую поэму.
Дензил вздрогнул и покраснел, но начал работать. Гродман откинулся в кресле и, посмеиваясь, изучал серьезное лицо поэта.
Дензил написал три строки и остановился.
— Не можете вспомнить, что дальше? Тогда прочитайте мне начало.
Дензил прочел:
О первом преслушанье, о плоде
Запретном, пагубном, что смерть принес
И все невзгоды наши в этот мир…
— Берегитесь! Что за отвратительные темы вы выбираете, право дело.
— Как! Мильтон выбирал те же темы![23]
— К чертям Мильтона! Убирайтесь и прихватите с собой свою эпическую поэму.
Дензил ушел. Рябая служанка открыла ему входную дверь.
— Когда у меня будет то новое платье, дорогой? — кокетливо прошептала она.
— У меня нет денег, Джейн, — резко ответил он.
— У тебя есть соверен.
Дензил отдал ей соверен и раздраженно захлопнул за собой дверь. Гродман подслушал их перешептывание (у него был острый слух) и тихо засмеялся. Джейн познакомилась с Дензилом около двух лет назад, когда Гродману понадобился личный секретарь, и с тех пор поэт временами выполнял для него кое-какую работу. Гродман считал, что у Джейн были свои причины; он их не знал, но все же имел власть над обоими. Он чувствовал, что не было никого, над кем бы он не мог бы получить власть. Всем мужчинам (а также всем женщинам) есть что скрывать, и нужно только делать вид, что знаешь их тайны. А уж в этом искусстве Гродман действительно знал толк.
Дензил Кантеркот задумчиво побрел домой и с рассеянным видом занял свое место за обеденным столом Кроулов.
Глава VI
Миссис Кроул так холодно смотрела на Дензила Кантеркота и так яростно отрезала ему его порцию говядины, что он возблагодарил Бога, когда обед был окончен. Питер подпитывал свой метафизический гений томатами. Он был вполне толерантен, чтобы позволить членам своей семьи иметь свои причуды; однако никакие соблазнительные запахи никогда не могли заставить его изменить своим вегетарианским предпочтениям. Кроме того, мясо слишком часто напоминало ему о работе. В целом, в мясе нет ничего похожего на выделанную кожу, с которой он работал, но бифштексы в Боу подчас напоминали именно ее.
После обеда Дензил обычно предавался поэтическим мечтаниям. Но сегодня он не стал предаваться грезам, сразу же после обеда отправившись на поиски денег. Однако эти поиски не увенчались успехом. Напрасно он просил выдачи аванса в офис «Майл-Энд Миррор», для которого временами писал хлесткие заметки, критикующие приходское управление. Напрасно он поплелся в Сити, чтобы предложить написать для «Эгг энд Биф» эссе о современных методах засолки бекона. Дензил знал достаточно о разведении и забое свиней, копчении и вялении, так как долгое время утверждал политику издания для свиноводов «Нью Порк Геральд»[24] в подобных важных вопросах. Дензил также немало знал о многих прочих специфических вещах, включая познания о ткацких станках, выращивании капусты и нюхательного табака и даже о строении водосточных труб. С самой юности он писал статьи для отраслевых изданий, однако в таких газетах всегда присутствует большая конкуренция. Так много литературных дарований прекрасно разбирается в запутанных перипетиях технических вопросах производства и торговли — и все они хотят получить постоянное место работы. Поэтому, быть может, Гродман только способствовал тому, чтобы Дензил сделал шаг назад, когда предоставил ему временную работу над «Преступниками, которых я поймал». Эффект был столь же разрушительный, как если бы тот ушел в запой. Ведь когда ваши соперники бегут вперед, стоять на одном месте — уже значит оставаться позади.
В отчаянии Дензил побрел в Бетнал-Грин[25]. Он остановился у табачной лавки, увидев объявление на витрине, гласящее:
ПРОДАЮТСЯ СЮЖЕТЫ
Объявление утверждало, что в наличии имеется большой запас сюжетов на самые разные темы — включая сенсационные, юмористические, любовные, религиозные, поэтические сюжеты. Также предоставлялись и уже завершенные рукописи, романы, поэмы и рассказы. Обращаться следовало в магазин.