— Говорите за себя, Дензил. Я только простой человек, и я хочу знать, не является ли Природа причудой… Смотрите, да там идет Мортлейк! Господи, ведь он же вымокнет до нитки за минуту!
Лидер рабочих шел по улице, опустив голову. Казалось, что он абсолютно не обращал внимания на подобный душ. Прошло некоторое время, прежде чем он услышал, что Кроул приглашает его укрыться от непогоды в его доме. Но и тогда он лишь покачал головой.
— Я знаю, что не могу предложить вам салон, достойный того, чтобы принимать там герцогинь, — сказал обиженный Питер.
Том повернул дверную ручку и вошел в лавку. Ничто в мире не раздражало его сильнее, чем подозрение в том, что он стал высокомерен и пытается прекратить общение со старыми друзьями. Он пробирался сквозь толпу из девятерых ребятишек, которые ласково обнимали его за мокрые колени, а потом передрались горсть медяков, которую он им бросил. Питер встретил его на лестнице и, с преданностью и восхищением пожав ему руку, провел в спальню миссис Кроул.
— Не обижайтесь на мои слова, Том. Я простой человек: что на уме, то и на языке. Но это ничего не значит, Том, ничего не значит — сказал Кроул, и грустная улыбка появилась на его желтоватом лице. — Вы знакомы с мистером Кантеркотом, я полагаю? Он поэт.
— О да! Как идут дела, Том? Видел свежий номер «Нью Порк Геральд»? Совсем как в старые добрые времена, верно?
— Да, — ответил Том. — Хотел бы я вернуться в те времена…
— Чепуха, чепуха, — беспокойно сказал Кроул. — Подумайте о том, сколько хорошего вы делаете для рабочего люда! Подумайте о том, как вы смогли уничтожить всякие причуды! Ах, просто великолепно иметь талант, Том. Ваши идеи были бы загублены, останься вы в комнатке наборщика! Работа своими руками хороша для простых людей вроде меня. Мы ведь не одарены талантами, но у нас хватает ума, принимать мир таким, каков он есть — понять, что у нас нет души или загробной жизни, что все мы слишком эгоистичны, чтобы позаботиться о чьем-то благополучии, кроме своего собственного да своих родителей и детей. Другое дело люди вроде вас и Кантеркота — было бы неправильно, если бы вы занимались каким-то приземленным трудом. Хотя я не думаю, что взгляды Кантеркота могут быть чем-то полезны массам. Красота хороша для людей, которым не о чем больше размышлять… но мне — мне лучше дайте Истину! Я вижу в вас настоящего человека, Мортлейк. Я не имею в виду капитал, Том, я сам не очень-то способствую вашему делу; видит Бог, я небогат… хотя как Бог может это видеть, известно лишь ему одному… Вы приносите пользу нам, Том, а польза нужна людям больше, чем красота.
— Сократ говорил, что польза красива, — заметил Дензил.
— Может быть, но сама по себе красота бесполезна, — возразил Питер.
— Чепуха! — вскричал Дензил. — А как же Джесси, то есть мисс Даймонд? Вот сочетание красоты и пользы. Она всегда напоминала мне о Грейс Дарлинг[29]. Как она, Том?
— Она мертва! — отрезал Мортлейк.
— Что? — Дензил побледнел, как рождественское привидение.
— Об этом писали газеты, — ответил Том. — Все о ней и о той спасательной шлюпке.
— А, вы про Грейс Дарлинг, — с явным облегчением сказал Дензил. — Я имел в виду мисс Даймонд.
— Вам не стоит так интересоваться ею, — угрюмо ответил Том. — Она этого не оценит. О, ливень кончился; мне пора идти.
— Нет, останьтесь еще ненадолго, Том, — попросил Питер. — Я так часто читаю о вас в газетах и так редко вижу вас вживую. Я не мог найти время, чтобы пойти и послушать вас, но мне действительно нужно позволить себе это удовольствие. Когда ваше следующее выступление?
— О, я постоянно выступаю, — сказал Том с легкой улыбкой. — Но мое следующее крупное выступление будет двадцать первого января, когда портрет бедного мистера Константа будет выставлен в «Дневном клубе». Они пригласили также Гладстона и других больших шишек. Надеюсь, старик придет. Аполитичное мероприятие подобное этому — единственная возможность выступить с ним в одном месте, а я еще никогда не выступал на той же сцене, что и Гладстон.
Мортлейк позабыл о депрессии и плохом настроении. Он довольно живо рассказывал о перспективах своего выступления.
— Нет, я надеюсь этого не будет, Том, — сказал Питер. — Этот человек, с его причудами относительно того, что Библия является основой человеческой жизни, а монархия — правильной вещью… он самый опасный человек, из тех, кто возглавляет радикалов. Он никогда не рубит под корень, если речь не идет о буквальных деревьях.
— Мистер Кантеркот! — голос миссис Кроул оборвал его тираду. — Этот жентельмен хочет видеть вас. — Удивление миссис Кроул вылилось в это определение «жентельмен». Возможность выразить свои чувства доставляла ей почти такое же удовольствие, что и получение арендной платы за неделю вперед. Спорщики отошли от окна, когда вошел Том, и потому не заметили последовавшего сразу за этим появления нового посетителя. Тот же с интересом слушал их разговор до тех пор, пока миссис Кроул не заметила его и не спросила о цели его визита.
— Если это твой друг, попроси его подняться к нам, Кантеркот, — сказал Питер.
Пришедшим был Вимп. Дензил весьма сомневался в его дружеском расположении, но предпочитал говорить с ним в компании.
— Наверху Мортлейк, — сказал он сыщику. — Хотите подняться и увидеться с ним?
Вимп полагал, что они поговорят наедине, но не стал возражать, так что ему тоже пришлось пробираться сквозь гурьбу ребятни в спальню миссис Кроул. Получился странный квартет. Вимп вообще не ожидал застать кого-то дома, ведь это был день вручения рождественских подарков. Вместе с тем ему не хотелось потратить день впустую, и он пришел сюда. И вот — здесь уйма народу; интересно, не подойдет ли и Гродман? Как удачно, что Дензил первым пригласил его, и он может зайти, не вызывая подозрений.
Увидев детектива, Мортлейк нахмурился — он возражал против полиции из принципа. А вот Кроул понятия не имел, кто такой их посетитель, даже после того как тот назвал свое имя. Он был рад встретить одного из высокопоставленных друзей Дензила и тепло его поприветствовал. Питер подумал, что это, должно быть, какой-то известный редактор, потому-то его имя и кажется смутно знакомым. Он позвал старшего сына и отправил его за пивом (люди могут позволить себе свои причуды) и не без трепета попросил у «матери» стаканы. Вечером «мать» (в той же самой комнате) не преминула отметить, что денег, потраченных на пиво, хватило бы на оплату недельного обучения половины их детей.
— Мы как раз говорили о портрете бедного мистера Константа, мистер Вимп, — невольно признался Кроул. — Как сообщил нам Мортлейк, он будет выставлен двадцать первого числа следующего месяца в «Дневном клубе».
— Э… — довольно буркнул Вимп, обрадованный отсутствием необходимости переводить разговор на предпочтительную для него тему. — Непостижимое это дело, мистер Кроул.
— Отчего же, это дело правильное, — возразил Питер. — Должен же быть какой-то памятник такому человеку в тех краях, где он работал и умер, бедняга, — сапожник смахнул выступившую слезу.
— Да, это справедливо, — достаточно горячо вторил ему Мортлейк. — Он был благородным человеком, истинным филантропом. Единственный абсолютно бескорыстный человек, которого я когда-либо встречал.
— Да, он был таким, — добавил Питер. — Редкий образец бескорыстия. Бедняга, бедняга. Он тоже исповедовал Пользу. Я никогда не встречал кого-либо, подобного ему. Даже жаль, что не существует небесного рая, иначе он был бы достоин попасть туда, — Питер шумно высморкался в красный носовой платок.
— Думаю, он в раю, если тот существует, — сказал Том.
— Надеюсь, что он существует, — с жаром добавил Вимп, — но только мне не хотелось бы попасть туда тем же путем, что и Констант.
— Последним, кто его видел, были вы, Том, не так ли? — спросил Дензил.
— О нет, — быстро ответил Том. — Вспомните, он выходил вслед за мной. По крайней мере, так миссис Драбдамп сказала на дознании.
— Но вы были последним, с кем он говорил, Том, — продолжал Дензил. — Не сказал ли он вам чего-нибудь такого, что позволило бы заподозрить…
— Нет, конечно, нет! — нетерпеливо оборвал его Мортлейк.
— Вы действительно считаете, что он был убит, Том? — спросил Дензил.
— Мнение мистера Вимпа по этому вопросу более ценно, чем мое, — раздраженно ответил Том. — Возможно, это было самоубийство. Люди порой устают от жизни — особенно, если им скучно, — многозначительно добавил он.
— Ах, но вы были последним человеком, которого видели с ним, — не успокаивался Дензил.
Кроул рассмеялся. Вскоре Том все же ушел, причем в еще худшем настроении, чем был, когда пришел туда. Вслед за ним ушел и Вимп. Кроул с Кантеркотом продолжили свой бесконечный спор о пользе и красоте.
Вимп отправился на запад. У него было несколько ниточек, ведущих к разгадке тайны, и одна из них привела его на кладбище Кенсал-Грин. Там он прошел по нескольким дорожкам и отыскал нужную могилу, чтобы записать точную дату смерти. В тот день можно было позавидовать умершим. Тоскливое небо, моросящий дождь, голые деревья, влажная, вязкая земля под ногами, запах гниющей травы — все это будто наводило на мысль сойти в теплую и уютную могилу, прекратив это тягостное унылое существование. Внезапно острый глаз детектива заметил фигуру, при виде которой его сердце неожиданно забилось от волнения. Это была женщина в серой шали и коричневой шляпке, стоявшая у ограждения могилы. У нее не было зонтика. Дождь скорбно обрушивался на нее, но не оставлял ни следа на ее уже промокшей насквозь одежде. Вимп тихо подошел к ней сзади, но она не обратила на него внимания. Ее глаза были обращены на могилу, которая словно притягивала ее взгляд какой-то неведомой нездоровой силой. Вимп тоже взглянул на могилу. На простом надгробном камне было выгравировано имя: Артур Констант.
Неожиданно Вимп дотронулся до ее плеча.
Миссис Драбдамп смертельно побледнела. Она обернулась и уставилась на Вимпа, не узнавая его.