– Только однажды, – ответила Амелия, но не уточнила, что имеет в виду его.
Он провел губкой по ее телу. На каждое движение ее тело отвечало пульсацией между ног.
– А с тобой? – спросила она.
– Расскажи, как это бывает, – попросил он.
Амелия пожала плечами, не в силах подобрать слова, которые не выдали бы ее чувств.
– Я не знаю, как это описать. В случае моих родителей этого было недостаточно – вот все, что я знаю наверняка. Они отчаянно нуждались друг в друге, но не могли жить вместе.
– Это больно, наверно. Ты поняла это еще в детстве?
– Нет. – Она покачала головой. – Мы с Огги часто чувствовали себя в лодке в бушующем море и изо всех сил пытались не перевернуться. – У Амелии снова возникло ощущение, что она выдает слишком много секретов. Она решила закрыть глаза – и рот – и наслаждаться его прикосновениями, сколько бы это ни продлилось.
– Не припоминаю, чтобы ты часто появлялась в газетах, когда была ребенком, – осторожно сказал Джефф, желая собрать о ней побольше информации: он уже понял, что, если станет требовать, она ничего ему не скажет.
– Большую часть детства я провела в Нью-Йорке, но мной не интересовались, пока мне не исполнилось восемнадцать. Признаться, тогда я была страшненькая.
– Ни за что не поверю. – Он покачал головой.
Амелия пожала плечами:
– Так или иначе, это правда: я носила брекеты и очки и была так ужасна, как только может быть девочка-подросток, к огромному огорчению моего отца.
Она говорила немного сбивчиво, и он понял, что она ведет себя так, когда нервничает.
– Я уверен, ты была очаровательна.
Амелия покачала головой:
– Ты говоришь обо мне теперешней, но если бы встретил меня тогда, то даже не заметил бы меня.
– Тут ты ошибаешься, – возразил он. – У меня ведь две сестры. Если ты была наполовину так ужасна, как они, я подошел бы к тебе, просто чтобы сказать, что ты не одинока.
Она подняла усталые глаза, какими смотрела на него каждый раз, когда пыталась понять, говорит ли он правду, и он надеялся, что в его глазах она увидит искренность.
– Значит, потом ты стала привлекательной молодой женщиной, и папарацци стали виться вокруг тебя?
Амелия рассмеялась, и от этого чудесного звука Джеффу захотелось обнять ее крепче.
– Не совсем. На премьеру фильма моего тогдашнего парня мама придумала мне потрясающее платье, и, когда появились наши с Энди фотографии, люди начали спрашивать, кто я, а Энди им отвечал. Мы появились вместе еще на нескольких мероприятиях, потом расстались, но папарацци продолжали преследовать меня, и тогда мне это нравилось. Моим родителям тоже: это позволяло нашей фамилии чаще мелькать в газетах.
Энди был Эндрю Холлингсом, одним из самых горячих голливудских режиссеров. Она жила в мире звезд, и на секунду ему стало интересно, соответствовал ли ему его британский аналог. Однако по тому, как Амелия отвечала ему, Джефф понял, что не стоит спрашивать.
Между ним и Амелией словно пробегали искры. Джефф подумал, что, возможно, это и была огненная страсть – это мощное влечение к ней. Однако он предположил, что это просто новизна вожделения заставила его так думать. Джефф отложил губку, чувствуя, как снова возбуждается от прикосновений к ней. Он снова хотел ее и знал, что сегодня она еще раз будет принадлежать ему, но не сейчас. Джефф хотел знать об Амелии больше, чем то, как ее тело реагирует на его касания. Он хотел знать, что за секреты она прячет в глубине глаз. Ему нужно было знать каждую деталь ее прошлого и настоящего. Проклятие, он был одержим ею! Как это случилось? Началось это где-то по пути из ресторана сюда – возможно, когда она впустила его в свой сад, показала ему свое тайное убежище – и позволила войти в ее тело. Джефф постарался сосредоточиться.
– Тогда ты и решила, что папарацци можно использовать? – спросил он.
– Может показаться, что я испорченный ребенок, но, пожалуйста, помни, что я была молода и не слишком разумна, – ответила она.
– Я запомню.
– Каждый раз, когда мое фото появлялось в СМИ, отец звонил мне. Тогда я разговаривала с ним так часто, как никогда до этого. И хотя разговоры были почти бессмысленны, я наконец привлекла к себе его внимание.
– И терять его тебе не хотелось, – подытожил Джефф.
– Именно так. Не знаю, что за отношения с родителями у тебя, но я была большей частью заброшена. Огги был близок с отцом, потому что они вместе играли в поло. Мама всегда была в Милане, а я не была большой модницей, так что моя компания ей не подходила.
Он подумал, что не в последнюю очередь столь долгое одиночество помогло ей выработать свою индивидуальность – одно из многих качеств, делавших ее такой привлекательной для публики.
– Тебе было одиноко?
– Немного, но не слишком. Большую часть года я проводила в элитной школе и лагерях, а на каникулы меня всегда приглашала к себе моя подруга Биби.
– У меня было похожее детство, – сказал он. – Разве что это я приглашал друзей к себе на каникулы.
– Я мало что знаю о твоей юности. Кэролайн и Джемма – твои единоутробные сестры?
– Да. Моя мать – принцесса Луиза, отец – Малькольм Девоншир. Они не были женаты.
– Это я знаю. Я слышала, что тебя и твоих братьев собрал в офисе Малькольма этот его поверенный, Эдмонд.
– Ты знаешь Эдмонда? – удивленно спросил Джефф.
– Я знаю о нем, – уточнила она. – Он один из адвокатов маминого друга.
Джеффу не хотелось говорить о братьях, но он не мог оставить ее вопрос без ответа.
– Это была наша первая личная встреча.
– Странно. Почему?
– Точно не знаю. Моя мать очень болезненно реагирует на все связанное с другими сыновьями Малькольма, поэтому я никогда не затрагивал эту тему.
Она повернулась и посмотрела ему в лицо.
– Мне жаль.
– Почему?
– Потому что у тебя не было братьев, с которыми ты мог бы поделиться своими мыслями и чувствами. Не думаю, что у тебя был близкий друг вроде моей Биби.
– В конце концов, у меня были сестры. Мне нравится моя жизнь.
– Я знаю. И все-таки ты упустил то идеальное детство, о котором все мечтают.
– Все?
– Да. Мы притворяемся, что нам прекрасно живется и без родительского внимания, но сами знаем, что нам его не хватает. Из-за нашего сумасшедшего детства мы выросли такими, какими выросли.
Маленькая наследница была мудра. Джефф поцеловал ее, возвращая из прошлого в настоящее. Ему не хотелось признавать, что она могла быть права, не хотелось давать Малькольму больше контроля над его жизнью, чем он уже имел, и, обнимая обнаженную Амелию, он хотел, чтобы они думали только друг о друге.
– Я устал от разговоров.
– Чем хочешь заняться? – спросила она, обхватывая его голову длинными пальцами и вовлекая его в долгий поцелуй.
– Есть пара мыслей, – хрипло произнес он.
– Вот как?
– Именно так, – кивнул Джефф. – Почему бы тебе не показать мне свою спальню?
Глава 6
Джефф проснулся оттого, что зазвонил его мобильник. Он потянулся к прикроватной тумбочке, где лежал телефон, задел полный стакан, опрокинувшийся и заливший все водой, и резко сел в кровати.
Он был у Амелии. Она приподнялась на локте и смотрела на него сквозь густые вьющиеся пряди. Ее губы припухли; простыня соскользнула к ее талии, обнажая грудь и заставляя его забыть о телефоне и разлитой воде. Он протянул к ней руку и провел пальцами между и вокруг грудей.
– Ты восхитительна.
Она вспыхнула, и он увидел, как румянец поднимается от груди к лицу. Джефф наклонился к ней, чтобы поцеловать, но телефон снова зазвонил.
– Подойди, – рассеянно попросила она.
Он потянулся к телефону.
– Я разлил воду.
– Я вытру, – сказала Амелия.
Телефона вода не коснулась. Он посмотрел на номер: звонила его мать.
– Привет, мам.
– Джефф, нам надо поговорить.
– О вечеринке? Я уже все сказал Кэро. Никто не потащится за мной в Гэмпшир. Папарацци вполне хватает того, что им дает Генри.
– Больше нет, дорогой. Ты видел утренний выпуск «Сан»?
– Нет, я обычно его не читаю, – ответил он; если его мать спрашивала о газете, это могло значить только одно. – Там фото Кэро и этого футболиста, с которым она встречается?
– Нет, Джефф, там фото, на котором ты и Амелия Манро, и должна сказать, что ты дал им много тем для разговоров.
– Мама…
– Не надо, не говори ничего. Ты не оправдаешь себя, сказав только, что девушка вроде нее привыкла к вниманию.
– И не собирался.
– Хорошо, потому что даже светские львицы умеют чувствовать, Джефф. Каждая женщина заслуживает, чтобы с ней обращались уважительно. Ты собираешься снова с ней встретиться?
– Мама, я не хочу обсуждать это с тобой.
– Ты все еще у нее? – спросила его мать.
– Я сказал, что не хочу это обсуждать.
– Убедись, что она понимает, кто ты и кто она. Не обманывай ее, Джефф.
Эта тема была больной для нее.
– Я никогда бы так не поступил. Амелия другая.
– По сравнению с кем?
– С кем угодно, – сказал он.
Амелия вернулась в комнату. Ему очень хотелось защитить ее от скандала, который могло спровоцировать внимание СМИ, однако он подумал, что в данном случае она может справиться с этим куда лучше его. Он не обратит на это никакого внимания, и волнения скоро утихнут, а для Амелии это привычно.
– Вернемся к этому позже. Почему бы тебе не пригласить ее на ужин к себе в Бат в эти выходные?
– Я перезвоню. Люблю тебя, мам.
– Я тебя тоже, но мы не закончили.
Джефф отключился и взял Амелию за руку, притягивая ее к себе и целуя.
– Доброе утро.
– Доброе ли? – спросила она.
– Очень доброе, – произнес он.
Он обхватил ее обеими руками, собираясь перед уходом еще раз овладеть ею, но его телефон снова зазвонил.
– Ты популярен. Ответь, а я пока сделаю кофе. Какой ты любишь?
– Черный.
– Я сейчас вернусь.
– Можешь не уходить, – сказал он.
Она подняла бровь.