— Непременно, вот прямо после завтрака этим и займусь! — пообещала я, демонстрируя энтузиазм, которого совсем не испытывала, — Тиан, ты мне поможешь?
— Глория, мне кажется, дядя не в лучшей форме, давай лучше я, — доброжелательно предложил Уильям, но я продолжала пристально смотреть на Себастьяна, стараясь мысленно докричаться до него. Видимо, что-то такое было в моём взгляде, что герцог очнулся от своих невесёлых размышлений и не слишком охотно, но кивнул. Вот тоже странный человек: то в окна забирается по ночам и с поцелуями лезет, а то смотрит так, словно я пустое место.
— Спасибо, ваше высочество, — я искренне улыбнулась Уильяму, — я очень рада, что вы предложили свою помощь, но Тиан в данном случае, — я слегка выделила голосом последние слова, надеясь, что старший принц уловит намёк, — мне нужнее.
Уильям пристально посмотрел на меня и задумчиво кивнул. Надеюсь, он правильно истолковал мои слова, так как ещё и с Уильямом разбираться — у меня просто здоровья не хватит. Одного «неправильного» принца мне более чем достаточно.
После завтрака я попрощалась со всеми и, пожелав доброго дня, подцепила герцога под руку и буквально утащила за собой, не обращая внимания на добродушно-насмешливые комментарии по этому поводу.
— Глория, в чём дело, — герцог хмуро смотрел на меня своими невероятными светлыми глазами, — что это было?
— Это не Филипп, — брякнула я, решив, что это не тот случай, когда нужны долгие расшаркивания.
— В каком смысле — не Филипп? — Себастьян потёр рукой висок, словно при головной боли, — говори понятнее, Глория, пожалуйста. Я очень мало и очень плохо спал, поэтому соображаю как-то не слишком хорошо, видимо.
— В самом прямом смысле, — я сочувствовала мающемуся головной болью невыспавшемуся герцогу, но откладывать решение вопроса не могла, — тебе шеф что-нибудь говорил о моих…особых способностях?
Себастьян помолчал, видимо, собираясь с мыслями, потом не слишком уверенно кивнул. Подумал, бросил на меня уже гораздо более осознанный и цепкий взгляд, подхватил под руку и повёл по направлению к парку. Если так пойдёт, то скоро я там все тропинки наизусть выучу. Забравшись куда-то в самую глушь и пресекая малейшие попытки начать разговор, герцог выбрал полянку, которая просматривалась со всех сторон минимум на десять шагов и только тогда повернулся ко мне.
— Хью говорил, что ты можешь видеть сквозь любые иллюзии, — сказал он уже привычным решительным тоном, и я облегчённо выдохнула, так как растерянный и грустный Себастьян вызывал у меня однозначный когнитивный диссонанс, — если наложить эти сведения на твои слова о Филиппе, то получается…
— Это не принц, — повторила я, — это абсолютно другой человек, который прячется под практически идеальной иллюзией.
— Ты его знаешь? — герцог стал похож на вставшую на след гончую, — ты видела его когда-нибудь?
— Нет, — я уверенно помотала головой, — никогда, я бы запомнила.
— Опиши его, — велел Себастьян и впился в меня глазами, — как можно подробнее, Глория, постарайся вспомнить даже мелочи.
— Блондин, средних лет, высокий, привлекательные черты лица, если не считать глаз — они очень тёмные, почти чёрные и какие-то…не знаю…не человеческие, что ли… Над правой бровью давний, почти исчезнувший шрам. На левом указательном пальце — перстень с чёрным камнем, скорее всего, иллюзия завязана именно на него.
По мере того, как я говорила, Себастьян мрачнел и хмурился. Потом разочарованно пожал плечами:
— Мне это ни о чём не сказало, похоже, наш друг хорошо прятался всю жизнь. Ты подробно описала его, так что я узнал бы, если бы встречался с ним раньше.
— Что делать мне? — я смотрела на герцога, понимая, что именно он должен принять решение, — мне прекратить работу? И нужно ли говорить о том, что принц не настоящий, королю?
— Нет, Лори, прекращать работу ни в коем случае нельзя, — герцог взял меня за руку, и я удивилась, насколько горячими были его ладони, — я не имею права просить тебя об этом…но я прошу. Ведь мы не знаем, где настоящий принц и можно ли ещё ему помочь.
— Ты хочешь сказать, — нахмурилась я, сообразив, к чему ведёт герцог, — что я по-прежнему должна добиваться благосклонности принца, и совершенно не важно, что принц, в общем-то, не совсем настоящий? Я правильно понимаю ситуацию?
— Ты правильно её понимаешь, — Себастьян виновато посмотрел на меня, и я мимоходом удивилась, что, оказывается, он способен испытывать такие чувства, — мало того, ты должна подобраться к нему как можно ближе и попытаться понять, кто это такой и чего он, собственно, хочет? Но сейчас главное не это.
— Филипп, — кивнула я, понимая, что будь с младшим принцем всё в порядке, вряд ли бы неизвестный разгуливал спокойно под его личиной. Раз он так уверен в том, что его не разоблачат, значит, настоящий Филипп где-то надёжно спрятан. И очень не хочется думать о самом плохом варианте развития событий. Судя по потемневшему взгляду герцога, он подумал примерно о том же.
— Нам необходимо попасть в комнату Филиппа, — Себастьян был сосредоточен и серьёзен, — ты можешь видеть иллюзии только на людях или и на предметах тоже?
— На всём, — ответила я, размышляя, как мы умудримся попасть в комнату Филиппа и при этом гарантированно не встретиться с хозяином, — а что?
— Прекрасно, — герцог прищурился и, подхватив меня под руку, повёл в сторону замка, — осталось отвлечь мнимого Филиппа и пробраться в его комнату. Я бы хотел, чтобы ты посмотрела, все ли вещи в покоях принца то, чем они кажутся. Это тебе по силам, Лори?
— Вполне, — подумав, кивнула я, — вопрос в другом: как нам отвлечь «лже-Филиппа»? Кому мы можем довериться?
— Боюсь, что кроме Хьюберта никому, а он сейчас, как на зло, отлучился, так что придётся нам действовать на свой страх и риск. Согласна?
— Я? Рискнуть? Естественно, согласна, — я насмешливо фыркнула, но герцог не разделил моего веселья.
— Это может быть опасным, — предупредил он, и тут меня понесло: сама не знаю, что на меня нашло, но словно кто-то за язык тянул, честное слово.
— А ты как думаешь, Тиан, я эти полтора года в агентстве чем занималась? Выращивала на подоконнике фикусы? Чай посетителям заваривала? Я, к твоему сведению, прекрасно справлялась не с самыми простыми делами: я умею перевоплощаться, хотя и допустила промашку с пастушком, стрелять, метать ножи, лазить по стенам, драться, заговаривать раны, выживать в кромешной темноте, договариваться с людьми самого разного социального статуса. При выполнении заданий, которые давал мне шеф, я уже раз десять могла погибнуть, но я же стою перед тобой! Да, у меня существенные пробелы в житейских мелочах и в отношениях…с мужчинами, но не надо держать меня за ничего не умеющую и всего боящуюся недотёпу!
Во время моего эмоционального монолога герцог стоял, молча глядя на меня и кусая губы. Потом он медленно прикрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Плечи его дрогнули, и мне стало неловко за свою несдержанность: вон как человеку стало стыдно…Но не успела я извиниться за вспыльчивость, как Себастьян опустился на траву, сгорбился и, не отнимая рук от лица, негромко всхлипнул. Я присела рядом и осторожно положила ладонь ему на плечо.
— Ты что, я же просто объяснила…
Договорить я не успела, так как герцог наконец-то убрал ладони от лица и, перестав сдерживаться, вдруг расхохотался, искренне, заразительно, вытирая выступившие на глазах слёзы. Я растерялась, так как, с одной стороны, страшно разозлилась — я тут ему душу, можно сказать, изливаю, а он хохочет, гад! А с другой — смеялся Себастьян так заразительно, что просто невозможно было не улыбнуться в ответ. Поэтому я выбрала компромиссный вариант: от души стукнула его по спине, но при этом тоже засмеялась.
— Боги, Лори, ты совершенно потрясающая, — простонал герцог, вытирая слёзы, — ты как маленький гордый котёнок, который перед стаей собак отважно скалит зубки и грозно топорщит шерсть, демонстрируя свою храбрость. Прости, прости, прости…Это смех восхищения, а не издёвки, честью клянусь!
— Ну хорошо, ты прощён, — я великодушно махнула рукой, — давай лучше подумаем, как мне попасть к покои Филиппа.
— Почему тебе, а не нам? — насторожился герцог и нахмурился, — я не отпущу тебя одну…
— Послушай, — я старалась говорить спокойно и убедительно, — если я буду одна, я смогу объяснить своё присутствие, а вот если нас застанут там вдвоём — найти аргументы будет уже гораздо сложнее.
— А как ты объяснишь, что пришла к принцу, когда его нет у себя? — не желал сдаваться герцог, — это же нарушение всех норм приличия…
— Моя репутация уже и так безнадёжно разрушена, — я махнула рукой (и в прямом, и в переносном смысле) и добавила, — между прочим, разрушил её именно ты, не забывай об этом.
Герцог что-то проворчал, и мне послышалось что-то типа «да я бы с удовольствием».
— Если что — скажу, что пришла смотреть натюрморты идалийцев: не утерпела, до чего поскорее хотела насладиться…шедеврами, — добавила я, — кстати, скажи, а насколько тот, кто ходит под иллюзией, в курсе того, что делал его…ммм…предшественник? Этот Филипп вообще помнит про картины?
— Как правило, — подумав, начал Себастьян, — тот, кто создаёт иллюзию, получает вместе с ней только очень общие сведения, только то, что поможет создать образ. Наш таинственный «лже-Филипп» явно долго наблюдал за принцем и его манерой вести себя, так как никто даже не заподозрил подмену. Он говорит, двигается, шутит и смеётся, как Филипп. Но он не может знать всех нюансов отношений принца, допустим, с тобой…
— Прекрасно, — я решительно двинулась в сторону королевского крыла, — сейчас мы разведаем, где находится наш шутник, а там решим.
Я завертела головой в поисках кого-нибудь подходящего и увидела самого принца, который, незаметно оглядываясь, направлялся в сторону гостевого крыла.