– Она идет, – сказала девушка, когда до них донесся шорох, известивший о прибытии миссис Сэмпсон с подносом. – Интересно, Брайан, не кажется ли тебе временами, что в доме пожар, она ведь так громко скрипит – так и просит масла!
– Именно что не просит, – засмеялся Фицджеральд. Тем временем вошла хозяйка, которая поставила свою ношу на стол.
– Пирога нет, – сказала она, – что неудивительно, ведь я не могла предугадать время вашего приезда… Хотя вообще меня редко застают врасплох, не считая, конечно, головных болей, которые бывают у каждого человека. И у меня нет ничего, кроме хлеба с маслом, хотя чего еще можно желать? А ведь бакалейщик считает, что денег у меня так много, что я храню их в банке, как в Аладдиновой пещере, прямо как я читала в «Тысяче и одной ночи», которую получила в качестве приза, когда была еще совсем девочкой, и все считали меня умной и думали, что я получу стипендию.
Извинения миссис Сэмпсон за отсутствие пирога были полностью озвучены, и она удалилась из комнаты, а Мадж заварила чай. Пили из китайского сервиза, который Брайан сам приобрел в одной из поездок. Глядя на мисс Фретлби, он не мог не думать, как хорошо она выглядит. Ее руки быстро мелькали между чашечками и блюдцами, выглядевшими крайне необычно из-за желто-зеленых драконов. Молодой человек улыбнулся про себя и подумал: «Интересно, сидели бы они со мной так беззаботно, если бы все знали?»
Фретлби, глядя на свою дочь, вздохнул про себя и вспомнил жену.
– Что ж, – сказала Мадж, передав чай и намазав хлеб маслом, – вы, джентльмены, составляете такую прекрасную компанию – папа вздыхает, как на похоронах, а Брайан уставился на меня глазами с блюдца. Вам, как самому унынью, место прямо на похоронах!
– Как самому унынью? В каком это смысле? – лениво осведомился ее возлюбленный.
– Сдается мне, мистер Фицджеральд, – юная леди сверкнула черными глазами, – не знаете вы «Сна в летнюю ночь»[17].
– Так и есть, – ответил ее жених, – летние ночи у нас такие жаркие, что спать просто невозможно, и, соответственно, никаких снов мы не знаем. Поэтому, если четверо влюбленных, с которыми Пак[18] так плохо поступил, жили бы в Австралии, они не смогли бы спать из-за комаров.
– Какую ерунду вы оба говорите, – сказал Марк, улыбаясь и помешивая чай.
– Dulce est desipere in loco[19], – заметил Брайан. – Тому недоступна эта мудрость, кто не мыкался без сна.
– Мне не нравится латынь, – сказала мисс Фретлби. – Я согласна с Гейне, что римляне не успели бы завоевать мир, если бы им пришлось сначала учить латинский язык.
– Завоевывать мир – намного более приятное задание, – заметил Брайан.
– И выгодное, – закончил мистер Фретлби.
Разговор продолжался в том же духе еще какое-то время, а затем все решили пойти посмотреть на фейерверки. Мадж надевала перчатки, когда они вдруг услышали звонок в дверь и повышенный голос миссис Сэмпсон.
– Я же сказала, вы не можете войти! – донеслись ее пронзительные слова. – Это так некрасиво с вашей стороны, ведь дом – это крепость, а вы нарушаете этот закон, да к тому же еще и пачкаете ковры, которые только недавно были положены.
Последовал неразборчивый ответ, а затем дверь в комнату Брайана открылась, и вошел Горби вместе с еще одним мужчиной. Фицджеральд побелел, почувствовав, что пришли за ним. Тем не менее, взяв себя в руки, он твердым голосом спросил, почему они вторглись в чужой дом.
Следователь подошел прямо к нему и положил руку на плечо.
– Брайан Фицджеральд, – сказал он спокойным голосом, – именем королевы вы арестованы.
– За что? – спокойно спросил молодой человек.
– За убийство Оливера Уайта.
Мадж не сдержала крика.
– Это неправда! – неистово закричала она. – Боже мой, это неправда!!!
Брайан не ответил. Бледный как смерть, он протянул сыщику руки. Горби надел наручники ему на запястья с чувством сожаления, хотя и был рад арестовать этого человека, после чего Фицджеральд повернулся к девушке, бледной и неподвижной, похожей на статую.
– Мадж, – сказал он чистым, низким голосом, – я попаду в тюрьму, и, возможно, меня приговорят к смертной казни, но я клянусь тебе всем, что у меня есть, что я невиновен в этом убийстве.
– Мой дорогой! – Мисс Фретлби сделала шаг вперед, но отец загородил ей путь.
– Не подходи, – сказал он суровым голосом, – между тобой и этим человеком отныне ничего нет.
Мадж повернулась, и лицо ее стало пепельного цвета, хотя сохраняло гордый вид.
– Неправда твоя, – ответила она с ноткой презрения. – Я люблю его, как никогда. – И затем, прежде чем отец смог ее остановить, она обняла возлюбленного за шею и поцеловала. – Мой дорогой, – повторила она со слезами в глазах, – что бы люди ни говорили, ты всегда для меня самый лучший.
Брайан поцеловал ее в ответ, и его вывели. Мадж упала в обморок у ног своего отца.
Глава 11Адвокат для подследственного
Брайана Фицджеральда арестовали около трех часов, и к пяти по всему Мельбурну уже разлетелась новость о том, что преступник всем известного убийства в кэбе наконец пойман. Вечерние выпуски газет пестрели известием о случившемся, а газета «Геральд» даже увеличила обычное количество экземпляров, когда весь ее тираж был раскуплен досрочно. Таких преступлений в Мельбурне не случалось со времен Грира в Опера Хаус[20], и чем больше тайн окутывало его, тем сенсационнее оно было. Само по себе убийство в таком людном месте, как кэб, уже вызывало немало удивлений, но тот факт, что, как выяснилось, убийцей является один из самых известных мужчин Мельбурна, поразил всех. Брайан Фицджеральд был широко известен в обществе как зажиточный овцевод и будущий муж одной из самых богатых и красивых девушек Виктории, поэтому неудивительно, что его арест вызвал настоящую сенсацию. Газета «Геральд», которой посчастливилось первой завладеть информацией об аресте, воспользовалась этим и опубликовала дерзкую статью, заголовок которой выглядел примерно так: «ТРАГЕДИЯ В КЭБЕ. АРЕСТОВАН ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ. ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ ПОДРОБНОСТИ ЖИЗНИ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТВА».
Не стоит упоминать, что журналисты не беспокоились о точности информации, а публика была готова поверить всему, что напечатано в газетах.
На следующий день после ареста Брайана у Фретлби состоялся долгий разговор с дочерью, на протяжении которого он пытался убедить ее уехать из города, пока все не уляжется. Но Мадж наотрез отказывалась.
– Я не брошу его, когда я ему так нужна, – решительно заявила она. – Все отвернулись от него, даже не вникнув в суть дела. Он говорит, что невиновен, и я верю ему.
– Тогда пусть он докажет свою невиновность, – сказал ее отец, беспокойно шагая из стороны в сторону. – Если он не садился в кэб вместе с Уайтом, значит, он должен был быть где-то еще, то есть у него должно быть алиби.
– Он легко докажет это, – сказала Мадж, и луч надежды озарил ее грустное лицо, – он был здесь до одиннадцати часов в четверг.
– Пусть так, – продолжил Марк, – но где он был в час ночи в пятницу?
– Между прочим, мистер Уайт ушел из дома задолго до Брайана, – быстро продолжила девушка. – Ты должен помнить, это было в тот раз, когда ты поссорился с мистером Уайтом.
– Моя дорогая Мадж, – сказал Фретлби, остановившись перед ней с недовольным видом, – ты не права – мы с Уайтом не ссорились. Он спросил, правда ли, что вы с Фицджеральдом были помолвлены, и я ответил, что это правда. Вот и все, затем он ушел.
– Да, а Брайан не уходил еще два часа, – с победным видом заявила мисс Фретлби. – Он не виделся с мистером Уайтом всю ночь.
– Так он говорит, – многозначительно возразил Марк.
– Больше всех на свете я верю Брайану, – ответила его дочь. Щеки ее покраснели, а глаза загорелись.
– Да? А поверят ли присяжные? – не уступал отец.
– Ты отвернулся от него, как и все! – возмутилась Мадж, и глаза ее наполнились слезами. – Ты веришь, что он виновен…
– Я не готов пока ни опровергать, ни подтверждать его виновность, – сказал Фретлби спокойно. – Я сделал, что мог – я нанял Калтона защищать его в суде, и если красноречие и навыки помогут спасти его, ты можешь не беспокоиться о нем.
– Мой дорогой отец, – сказала девушка, обняв Марка за шею, – я знала, что ты не оставишь его ради меня!
– Моя дорогая, – ответил тот, поцеловав ее, – я сделаю все что угодно ради тебя.
В это время Брайан сидел за решеткой в Мельбурнской тюрьме, размышляя о своем положении. Он видел только один шанс сбежать, но не мог им воспользоваться.
– Это убьет ее, это убьет ее, – лихорадочно повторял он, шагая из угла в угол. – Лучше последний из Фицджеральдов будет известен как обычный вор, чем она узнает горькую правду. Если я найму адвоката, – продолжил он размышлять, – то первое, что он спросит, где я был в ту ночь, и если я скажу правду, то все раскроется, и тогда… нет, нет, нет, я не могу так поступить, это убьет ее… моя дорогая… – Рухнув на койку, он закрыл лицо руками.
Вдруг дверь его камеры открылась, и он увидел, что вошел Калтон. Этот адвокат был хорошим другом Фицджеральда, и Брайан был искренне тронут его добротой и желанием навестить его.
У Дункана Калтона было доброе сердце, и он очень хотел помочь своему другу, но это было еще и выгодным делом для него. Он получил записку от мистера Фретлби с просьбой защищать Фицджеральда, на что согласился, поскольку предвидел, что это дело может помочь ему прославить свое имя по всей Австралии. Конечно, он уже был знаменитым адвокатом, но его известность распространялась лишь на один город, а поскольку было очевидно, что дело Фицджеральда вызовет настоящую сенсацию на материке и в Новой Зеландии, он решил воспользоваться такой возможностью и перейти на новую ступень своей карьеры на пути к славе, состоянию и положению. Так что этот высокий внимательный мужчина с чисто выбритым лицом и выразительными губами зашел в камеру и взял Брайана за руку.