– Ну, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, – заметил адвокат. – Как думаешь, твоя хозяйка сможет угостить меня бренди с содовой?
– Думаю, да, – ответил Брайан, после чего встал и позвонил в колокольчик. – Но не слишком ли рано для такого угощения?
– Есть такая пословица, про соринку и бревно, – сурово ответил Калтон, – которая очень тебе сейчас подходит.
Фицджеральд рассмеялся, а Дункан, добившись, чего хотел, решил перейти к делу.
– Едва ли мне нужно тебе напоминать, как мне не терпится услышать то, что ты мне расскажешь, – начал он, откинувшись в кресле, – но могу сказать, что я сам уже выяснил половину твоего секрета.
– Правда? – удивился его друг. – В таком случае мне не имеет смысла…
– Нет, имеет, – прервал его юрист. – Я же сказал, я знаю только половину.
– Которую половину?
– Хм… довольно сложно объяснить… Давай я расскажу тебе, что знаю, а ты дополнишь мои слова. Я готов… Нет, стой! – Дункан встал и плотно закрыл дверь. – Итак, – он снова сел в кресло, – Старьевщица умерла на днях.
– Она мертва?
– Как бревно, – спокойно ответил Калтон. – И это была ужасная смерть, ее крики до сих пор звенят у меня в ушах. Но прежде чем умереть, она послала за мной и сказала…
– Что?
– Что она мать Розанны Мур.
– Да.
– И что Сал Роулинз – дочь Розанны Мур.
– А кто ее отец? – тихим голосом спросил Брайан.
– Отец – Марк Фретлби.
– Да.
– Что ты можешь добавить?
– Ничего!
– Ничего? – удивленно повторил Калтон. – Значит, вот что Розанна Мур сказала тебе, когда умирала?
– Да!
– И зачем же ты сделал из этого такой секрет?
– Ты еще спрашиваешь? – удивленно посмотрел на гостя Фицджеральд. – Если бы я рассказал об этом, ты понимаешь, что бы случилось с Мадж?
– Не понимаю, – ответил озадаченный адвокат. – Видимо, ты имеешь в виду связь Фретлби с Розанной Мур – что ж, конечно, это не очень приятная новость, узнать, что она была его любовницей, но все же…
– Любовницей? – резко переспросил ирландец. – Значит, ты не знаешь всей правды.
– В смысле? Разве она не была его любовницей?
– Нет! Она была его женой!
Калтон подскочил на стуле и не сдержал крика удивления.
– Его женой?
Фицджеральд кивнул.
– А Старьевщица не знала об этом, она думала, что Розанна Мур была всего лишь любовницей, – заметил Дункан.
– Он хранил этот брак в тайне, – пояснил Брайан, – и, поскольку супруга вскоре сбежала от него с кем-то другим, он так никогда и не рассказал об этом.
– Теперь я понимаю, – медленно произнес адвокат. – Ведь раз Марк Фретлби был законно женат на Розанне Мур… Мадж – внебрачный ребенок!
– Да, и она занимает место, которое принадлежит Сал Роулинз… или, вернее, Сал Фретлби.
– Бедняжка, – грустно произнес Калтон. – Но все это никак не объясняет убийство Уайта.
– Вот что я тебе скажу, – быстро начал Фицджеральд. – Когда Розанна Мур бросила мужа, она сбежала в Англию с каким-то молодым парнем, и когда он устал от нее, вернулась на сцену и стала знаменитой актрисой. Потом она встретила Уайта, как выяснил твой друг, и они вместе приехали сюда с целью вытянуть деньги из Фретлби. Они приехали в Мельбурн, и Розанна Уайт сама все устроила, держась при этом в тени. Она отдала свое свидетельство о браке Уайту, и оно было у него при себе, когда его убили.
– Значит, Горби был прав, – перебил Дункан собеседника. – Человек, которому были нужны эти бумаги, и убил Уайта.
– А ты сомневался? И этот человек…
– Не Марк же Фретлби? – вырвалось у Калтона. – Это же не он?
Брайан кивнул:
– Да, это он, Марк Фретлби.
На несколько минут воцарилась тишина. Юриста так поразили эти слова, что он не мог ничего ответить.
– Когда ты узнал об этом? – спросил он после паузы.
– Когда ты впервые пришел ко мне в тюрьму, – ответил Фицджеральд. – До того момента у меня не было подозрений, но когда ты сказал, что Уайта убили из-за бумаг, я, прекрасно понимая, какие бумаги были у него при себе, догадался сразу же, что это Марк Фретлби убил Уайта, чтобы завладеть бумагами и спрятать их.
– Не остается никаких сомнений, – вздохнул адвокат. – Вот почему Фретлби хотел, чтобы Мадж вышла замуж за Уайта – такова была цена его молчания. Когда он забрал свое согласие, Уайт начал угрожать ему, что все разгласит. Я помню, что он ушел из дома очень взволнованный, в ту ночь, когда его убили. Фретлби, должно быть, последовал за ним в город, сел с ним в кэб и, убив его с помощью хлороформа, забрал свидетельство о браке из кармана и сбежал.
Брайан встал и начал ходить по комнате.
– Теперь ты понимаешь, каким мучением была моя жизнь последние несколько месяцев, – сказал он. – Знать, что он – убийца! И все же мне приходилось сидеть с ним, есть с ним, пить с ним, зная, что он убил… а Мадж… его дочь!
В этот момент раздался стук в дверь и зашла миссис Сэмпсон с телеграммой, которую она передала своему жильцу. Он открыл ее, когда она вышла, и, просмотрев, вскрикнул от ужаса и уронил ее. Калтон обернулся на крик и, увидев, что друг опустился в кресло бледный как смерть, схватил телеграмму и прочел ее. Закончив, он тоже побледнел и, как и Фицджеральд, опустился в кресло.
– Это божья кара!
Глава 30Возмездие
Человек, как считали древние греки, – игрушка в руках богов, которые, восседая на Олимпе, вселяют злые помыслы в сердца смертных. И когда злые помыслы приводят к злым поступкам, боги с интересом наблюдают за бессмысленными попытками их жертв избежать наказания беспощадной Немезиды, богини возмездия, за злые поступки. Безусловно, это очень любопытное зрелище для богов, но вряд ли люди бы согласились с ними. Но и боги стали жертвами, когда, устав наказывать слабых смертных, которые стонали и плакали, понимая, что наказания не избежать, непоколебимая Немезида перенесла взгляд с актеров на зрителей спектакля, и все жители Олимпа были сметены. Она разрушила их святыни, снесла изображавшие их статуи и, закончив свою работу, поняла, что, выражаясь вульгарно, наподдала и самой себе, потому что тоже стала объектом насмешек и недоверия и была вынуждена удалиться туда же, куда отправила остальных богов.
Вскоре люди поняли, что теперь не из кого сделать козла отпущения, и поэтому придумали новую богиню, которую назвали Судьбой, и вину за всякое свое несчастье они перекладывали на нее. Она до сих пор очень популярна, особенно среди ленивых и несчастливых людей, что бы с ними ни случалось. Не важно, что они делают или не делают, – вся их жизнь уже предрешена. Но подлинную религию судьбы исповедовала Джордж Элиот[52], когда говорила, что вся наша жизнь является следствием наших поступков. Можно создать любого кумира, на которого удобно сваливать всю вину за несчастную жизнь и несбывшиеся мечты, но истинная причина все равно кроется в самом человеке. Каждый поступок – хороший или плохой – имеет последствия, как и получилось у Марка Фретлби: грехи молодости настигли его в преклонном возрасте.
Нет сомнений, что он совершил тяжкий грех в то далекое время, когда чаша его жизни была еще переполнена вином и среди роз не прятались осы, но Немезида была невидимым соглядатаем всех его бездумных поступков и теперь пришла исполнить свой долг. Наверное, его чувства были похожи на чувства Фауста, когда Мефистофель предложил ему отправиться в ад в расплату за все волшебные годы молодости и силы. Казалось, прошло столько времени с тех пор, как они с Розанной Мур поженились, что Марк почти убедил себя, что это был всего лишь сон – приятный сон с неприятным пробуждением. Когда эта женщина бросила его, он пытался забыть о ней, поняв, что она была недостойна любви хорошего мужчины. Он слышал, что она умерла в лондонском госпитале, и, вздохнув о своей несостоявшейся любви, прогнал ее из своих мыслей навсегда. Его второй брак оказался счастливым, и он очень горевал о смерти своей жены. После этого вся его любовь была сосредоточена на дочери, и он рассчитывал провести последние годы своей жизни в мире. Но этому не суждено было сбыться, и миллионер был шокирован, когда Оливер Уайт прибыл из Англии с новостью о том, что его первая жена все еще жива и что его дочь от второго брака незаконна. Фретлби был готов на все, лишь бы скрыть свой позор. Но требования Уайта были слишком высоки, и однажды он отказался выполнять их. Когда Оливер Уайт умер, он снова задышал полной грудью, но внезапно объявился второй свидетель его позора в лице Роджера Морланда. Марк понимал, что этот человек всегда будет где-то рядом, как призрак Банко не оставлял Макбета. Он знал, что друг убитого воспользуется его секретом и никогда не оставит его в покое, пока жив. Теперь, когда Уайт погиб, Роджер мог бы опубликовать его тайну и опозорить доброе имя уважаемого Марка Фретлби. Как говорил Шекспир:
Ни у мужчин, синьор мой, ни у женщин
Нет клада драгоценней доброй славы[53].
И после всех этих лет безупречной жизни и щедрости к окружающим его должен был погубить и бросить в бездну позора и бесчестия такой человек, как Морланд?
Миллионер уже живо представлял себе глумливые насмешки своих недавних друзей и товарищей и видел, как на него все показывают пальцами – на него, великого Марка Фретлби, знаменитого во всей Австралии за его щедрость, честность и порядочность. Нет, этому не бывать! И все же именно так все и случится, если он этому не помешает.
На следующий день после встречи с Морландом Марк знал, что его секрет больше не в безопасности, потому что находится в руках человека, который может раскрыть его в любой момент под влиянием выпивки или чисто из злобы. И Фретлби сел за стол писать. Через некоторое время он положил ручку на стол и, взяв портрет своей покойной жены, долго смотрел на него. Ему вспомнилось то время, когда он впервые встретил ее и влюбился. Как Фауст вошел в комнату невинной чистой Гретхен после грязного погреба Ауэрбаха, так же и Марк, оставив позади ошибки молодости, начал с чистого листа домашнюю тихую жизнь. Старая несчастная жизнь с Розанной Мур казалась ему теперь такой же бессмысленной и нереальной, как союз Адама с Лилит, первой женой из каббалистической легенды, после того как он встретил Еву.