– Что бы сказал Горби? – пробормотал он. – Тот самый Горби, который смеялся над моими идеями, который с самого начала был не прав. Если бы…
– Тссс! – остановил сыщика Дункан, услышав шаги снаружи. – Кажется, это он.
Килсип встал и, подойдя к окну, осторожно выглянул на улицу, а потом повернулся к присутствующим и, кивнув, спрятал наручники в карман. Как только он это сделал, раздался стук в дверь, и в ответ на приглашение Калтона вошел стряпчий Тинтона и Тарбета вместе с Роджером Морландом. Роджер засомневался на пороге, увидев, что Калтон не один, и почти уже собрался уйти, но, очевидно, подумав, что его тайне ничто не угрожает, он взял себя в руки и прошел в комнату непринужденно и уверенно.
– Этот джентльмен хочет узнать по поводу чека, сэр, – сказал стряпчий адвокату.
– Да, спасибо, – тихо ответил тот, – я рад его видеть. Можете идти.
Клерк кивнул и вышел, закрыв за собой дверь, а Морланд занял место прямо напротив Калтона, спиной к двери. Килсип, заметив это, непринужденно прошел по комнате, когда Дункан начал разговор, и тихо повернул ключ в замке.
– Вы хотели меня видеть, сэр? – спросил Калтон, сев в свое кресло.
– Да, это… – неловко начал Роджер.
– А, эти джентльмены мои друзья, – тихо сказал Дункан. – Вы можете смело говорить при них.
– То, что они ваши друзья и им можно доверять, меня не волнует, – надменно сказал Морланд, – я хочу поговорить с вами наедине.
– Вы уверены, что не хотите познакомиться с моими друзьями? – спокойно продолжил Калтон, не обращая внимания на его недовольство.
– К черту ваших друзей, сэр! – не выдержал Роджер, поднявшись с кресла.
Дункан рассмеялся и представил ему присутствующих:
– Доктор Чинстон, мистер Килсип и мистер… Фицджеральд.
– Фицджеральд, – повторил Морланд, побледнев. – Я… я… Что происходит?! – закричал он, внезапно увидев пальто Уайта, все в пятнах лежащее рядом с ним.
– Мы нашли веревку, которая затянется на вашей шее, – тихо сказал Килсип, подходя к нему, – за убийство Оливера Уайта.
– Черт возьми, ловушка! – разгневанно закричал Роджер. Развернувшись, он встретился лицом к лицу с детективом, схватил его за горло, и они оба повалились на пол, но Килсип был слишком силен, и после напряженной борьбы ему удалось надеть наручники на запястья Морланда. Остальные спокойно стояли и смотрели на происходящее, зная, что сыщику помощь не требуется. Теперь, когда сбежать было невозможно, Роджер с подавленным видом поднялся с пола.
– Вы за это поплатитесь! – прошипел он сквозь зубы отчаянным голосом. – У вас нет доказательств.
– Правда? – Калтон взял в руки признание Фретлби. – Вы ошибаетесь. Это признание Марка Фретлби перед его смертью.
– Это все ложь.
– А это решат присяжные, – сухо ответил адвокат. – А пока что вы проведете ночь в Мельбурнской тюрьме.
– Ха! Может, они дадут мне ту же камеру, в которой сидел ты, – заявил Морланд, усмехнувшись, и повернулся к Фицджеральду. – Она для меня полна приятных ассоциаций.
Брайан не ответил. Он взял шляпу и перчатки и собрался уходить.
– Стой! – гневно закричал Роджер. – Теперь, когда я обречен, я не стану лгать, я не трус. Я провернул большое дело и проиграл, но если бы я не сглупил тогда, я бы обналичил чек на следующее же утро и уже был бы далеко отсюда!
– Это и правда было бы умнее, – заметил Дункан.
– В конце концов, – равнодушно продолжил Морланд, не обращая внимания на чужие слова, – может, я и жалею о произошедшем. Я живу как в аду с тех пор, как убил Уайта.
– Значит, ты признаешь свою вину? – тихо спросил Брайан.
Роджер пожал плечами.
– Говорю же, я не трус, – спокойно ответил он. – Да, я убил его, но он сам виноват. Когда я встретил его в тот вечер, он рассказал мне, как Фретлби не позволял ему жениться на своей дочери и как бы он хотел его заставить, и показал мне свидетельство о браке. Я подумал, что мог бы неплохо поиметь с этого. Поэтому, когда Уайт продолжил пить, я не пил. А когда он вышел из отеля, я надел пальто, которое он оставил. Я увидел, что он стоял около фонарного столба. Подошел Фицджеральд и сразу же ушел. Я прятался в тени, и, когда ты прошел мимо, я подбежал к Уайту – кэбмен как раз усаживал его. Он принял меня за тебя, и я не стал его переубеждать, но я клянусь, у меня не было и мысли убивать Уайта, когда я сел в кэб. Я попытался забрать у него документ, но он не отдавал и начал кричать. Тогда я вспомнил о хлороформе в кармане пальто, которое было на мне. Я вытащил его и увидел, что бутылочка открыта. Я достал платок Уайта, который тоже был в кармане, и вылил на него содержимое бутылочки. Потом я снова попытался забрать документ, не прибегая к хлороформу, но не смог, и поэтому я прижал платок к его рту, и он отключился через несколько секунд. Я забрал документ. Я был уверен, что он просто без сознания, и только из утренних газет узнал, что он мертв. Я остановил кэб на Сент-Килда-роуд, вышел, поймал другую двуколку и доехал до города. Потом вышел на Паулет-стрит, снял пальто и нес его в руках. Пошел по Джордж-стрит, к саду Фицрой, и, спрятав пальто среди ветвей дерева, где вы его, видимо, и нашли, – он повернулся к Килсипу, – отправился домой. Я все рассчитал, но…
– …вас поймали, – закончил следователь.
Морланд устало опустился на стул.
– Никто не может перехитрить судьбу, – мечтательно произнес он. – Я проиграл, вы выиграли, жизнь – как игра в шахматы, и все мы лишь игрушки в руках Судьбы.
Больше он не произнес ни слова. Оставив с ним Калтона и Килсипа, Брайан и доктор вышли и поймали кэб. Он подъехал к дверям здания, где был офис Дункана, и тогда Роджер, словно в каком-то сне, не торопясь, вышел из комнаты и сел в экипаж под присмотром Килсипа.
– Знаете… – сказал Чинстон задумчиво, когда они смотрели, как уезжал кэб, – знаете, что ждет этого человека?
– Не нужно ходить к гадалке, чтобы узнать это, – сухо ответил Калтон. – Его повесят.
– Нет, – возразил доктор. – Он покончит жизнь самоубийством.
Глава 35Любовь, пережившая невзгоды
В жизни каждого человека бывают такие периоды, когда кажется, что все самое худшее происходит именно с ним, и все последующие неудачи уже воспринимаются философски благодаря суровому опыту предыдущих несчастий. Именно в таком состоянии находился Фицджеральд – он был спокоен, но в этом спокойствии скрывалось отчаяние. Все несчастья прошедшего года привели к тому, что теперь он уже почти с безразличием ожидал публикации всей этой ужасной истории. Его имя, имя Мадж и ее отца будут обсуждаться всеми, и тем не менее молодой человек был абсолютно равнодушен к тому, что могут сказать люди. Если только Мадж поправится и они смогут уехать на другой край света, оставив Австралию и все горькие воспоминания позади, то чужое мнение его не беспокоило. Морланд жестоко поплатится за свое преступление, и больше он не принесет никому несчастий. Лучше, если вся история будет раскрыта, пусть и продлив мучительную боль, чем продолжать скрывать позор и стыд, в любой момент ожидая подвоха. По всему Мельбурну уже разлетелись новости о том, что убийца Оливера Уайта схвачен и что его признание, проливающее свет на неожиданные подробности из жизни Марка Фретлби, опубликуют. Брайан прекрасно понимал, что весь мир может закрывать глаза на грехи до тех пор, пока люди пытаются их скрыть. Но нет пощады для тех, чья тайна была раскрыта, и многие из тех, чьи сокрытые жизни заслуживают гораздо большего порицания, первыми накинутся на бедного Марка Фретлби. Но любопытство публики не было удовлетворено, поскольку на следующий день стало известно, что Роджер Морланд повесился ночью в камере, даже не оставив никакой записки.
Узнав об этом, Брайан вздохнул полной грудью и поблагодарил Бога за избавление. Он отправился к Калтону, который был у себя в комнатах, беседуя с Чинстоном и Килсипом. Все они пришли к выводу, что, поскольку Морланд был мертв, публикация признания Марка Фретлби не имеет смысла, и согласились сжечь его. Когда Фицджеральд увидел, что все, что осталось от этой горькой истории, – это кучка догоравшей в камине бумаги, он почувствовал, что на сердце у него стало легче. Адвокат, Чинстон и Килсип – все пообещали сохранить эту тайну, и общение всех четверых стало сдержанным: никакой информации об обстоятельствах смерти Оливера Уайта людям известно не было, и существовало лишь предположение, что причиной убийства стали какие-то разногласия между жертвой и его другом Морландом.
Но Фицджеральд не забыл преданной помощи, которую Килсип оказал ему, и даровал ему такую сумму денег, которой было достаточно, чтобы обеспечить сыщика до конца жизни, хотя он и продолжил работать по профессии детектива чисто из любви к загадкам. Все смотрели на него с уважением, как на человека, который раскрыл тайну знаменитой трагедии в кэбе. Брайан же, после нескольких бесед с Калтоном, наконец пришел к выводу, что раскрывать Сал Роулинз секрет о том, что Марк Фретлби был ее отцом, бессмысленно. По завещанию деньги все равно переходили к Мадж, следовательно, никаких денег ей положено не было, и, более того, воспитание этой девушки не давало ей возможности соответствовать ее положению. Поэтому ей был назначен ежегодный доход, более чем достаточный для ее нужд, и ей позволили остаться в неведении по поводу ее настоящих родителей. Влияние ее прошлой жизни было очень сильно, и она посвятила себя спасению своих падших сестер. Прекрасно зная все сложности жизни в трущобах, Сал во многом смогла поддержать несчастных женщин: немало из них было спасено от нищеты, лишений и унижений ее доброй рукой.
Феликс Роллестон стал членом парламента, где его речи, будучи не вполне осмысленными, по крайней мере, развлекали слушателей. Находясь на службе, он всегда вел себя как джентльмен, чего нельзя было сказать о его коллегах.
Мадж медленно, но верно поправлялась от недуга, и поскольку в завещании она была названа единственной наследницей состояния Марка Фретлби, девушка доверила Калтону, который вместе с Тинтоном и Тарбетом стал ее агентом в Австралии, управление всеми делами. Выздоровев, она узнала историю ранней женитьбы ее отца, но и Дункан, и Фицджеральд утаили от нее правду о Сал Роулинз, сводной сестре, поскольку это не могло принести ничего хорошего, а только вызвало бы скандал. Вскоре Мадж и Брайан поженились и с радостью покинули Австралию, оставив позади все горькие воспоминания. Стоя вдвоем на палубе парохода, который мчался по синим водам, они смо