трели, как Мельбурн постепенно удалялся под лучами заходящего солнца. Еще виднелся Королевский выставочный центр, здание суда, резиденция губернатора с ее высокой башней. Небо было яркого багряного цвета, окаймленное темными облаками, и над всем городом, как покрывало, повисла дымка. Сочный красный свет заходящего солнца пронизывал воду, и казалось, что судно идет по морю крови. Мадж, прильнув к руке мужа, почувствовала, что глаза ее наполняются слезами, ведь родная земля оставалась позади.
– Прощай, – тихо прошептала она. – Прощай навсегда.
– Ты не жалеешь? – спросил ее Фицджеральд, наклонив голову.
– Нет, не жалею, – отозвалась его жена, глядя на него влюбленными глазами. – Когда ты рядом со мной, я ничего не боюсь. Наши сердца прошли через горнило невзгод, закаливших и очистивших любовь.
– Ни в чем нельзя быть уверенным, – вздохнул Брайан. – Но после всех несчастий прошлого давай надеяться, что в будущем нас ждут мир и покой.
– Мир и покой!
Белокрылая чайка вспорхнула с багряных вод и стала кружить над ними.
– Хороший знак, – сказала Мадж, подняв взгляд на мрачное лицо ее мужа, – для нас с тобой.
Он нагнулся и поцеловал ее.
Пароход вышел в открытое море. Молодые супруги стояли на палубе, взявшись за руки, свежий морской ветер дул им в лицо, тихая прекрасная ночь опускалась на море, и они были на пути в Старый Свет и в новую жизнь.