– Мюрат решил, что Сильвана тоже должна знать, кто вы, поскольку сейчас этот дом в некотором роде принадлежит ей. Поэтому он рассказал ей о вас сегодня во время нашей с вами поездки в Стамбул.
Трейси вспомнила туманные намеки Сильваны, которые сейчас стали ей понятны. Вполне вероятно, что в эту самую минуту Сильвана Эрим рассказала Майлсу Рэдберну о том, что она сестра Анабель. Трейси не сомневалась, что он ни секунды не станет терпеть ее присутствия после того, как узнает о жестокой шутке, которую она сыграла с ним.
Нарсэл произнесла мягко, будто прочитала мысли Трейси:
– Не думаю, что Сильвана раскроет правду о вас Майлсу. Мне кажется, она побоится, что он может захотеть оставить вас, что вы можете объединиться с ним как сестра Анабель… против нее.
– Но почему?
– Потому что она не хочет, чтобы он закончил эту книгу. Поначалу книга была прекрасным предлогом, чтобы предложить ему гостеприимство… потому что она была нужна и важна. Но сейчас книга отнимает у него все его время, все его внимание. Больше Рэдберну ничего не нужно, а это ей не по душе. Сегодня Сильвана поссорилась с Мюратом из-за Майлса. Мюрат хочет, чтобы тот покинул дом, а Сильвана ждет, когда он забудет Анабель и примет мир и спокойствие, которыми она желает окружить его… заплатив свою собственную цену.
Трейси пристально смотрела на нее и ждала объяснения.
– Она по уши влюблена в Рэдберна… вот что я хочу сказать.
Это откровение почему-то очень встревожило Трейси.
– Но она же старше его, – запротестовала девушка. – И как он мог… после Анабель?
– Как вы, однако, расстроились, малышка! – проговорила Нарсэл, и в ее глазах неожиданно сверкнула насмешка. – В отличие от Сильваны вы не реалистка. Все это время на самом деле не я, а вы вели себя, как страус. Сильвана утверждает, что ей сорок один. Может быть. Значит, она всего на три года старше Майлса. После смерти моего старшего брата она стала богатой женщиной и может предложить этому человеку безопасную и надежную гавань, в которой он получит шанс забыть или притупить мучающее его чувство вины. Мне поможет уйти от всего этого только брак с Хасаном. А что делать Мюрату? В сложившихся обстоятельствах он не может позволить себе жениться и содержать жену. Конечно, Мюрат мог бы поехать в Анкару, его приглашает туда правительство. Ему предлагают прекрасную современную лабораторию при лучшей больнице, но он не поедет. Это дом нашего отца… и он должен принадлежать Мюрату. Он намерен остаться и прогнать Майлса. По возможности вместе с Сильваной.
Все встало на свои места, и Трейси с готовностью приняла почти все, что сказала Нарсэл, за исключением одного момента.
– По-моему, вы недооцениваете мистера Рэдберна, – твердо возразила она. – Не могу подтвердить, что он может всерьез полюбить Сильвану.
– Значит… и вас не миновали его чары? Мне это совершенно непонятно. Лично мне этот человек не нравится. И, кроме того, я собственными глазами видела, что он сделал с Анабель… с вашей сестрой. Будет очень печально, если вы последуете по ее стопам.
Трейси отмахнулась от предупреждения Нарсэл с восклицанием досады и негодования и немедленно вернулась к разговору об Анабель.
– Это же просто смешно! Но, скажите мне, что он сделал с Анабель? Вы упомянули про его жестокость и несколько раз сказали, что он злой… но так и не объяснили, почему вы считаете его таким.
Нарсэл набросила себе на плечи яркий шарф и встала.
– Мы уже достаточно поговорили на эту тему. У меня нет доказательств. Если бы они у меня были, я бы обязательно предъявила их вам. Без доказательств же мои обвинения будут пустыми словами. Но становится прохладно. Давайте вернемся. Трейси вскочила.
– Подождите! У нас может не возникнуть в скором времени другого шанса поговорить наедине. Расскажите мне о смерти Анабель… Я знаю только то, что написано в газетах. Почему она оказалась одна в лодке на Босфоре?
– Этого мы так и не поняли, – ответила Нарсэл. – Ясно только одно – она хотела умереть. Он довел ее, что называется до белого каления, и уехал, когда ей не хотелось больше жить. Это единственное разумное объяснение. Анабель взяла с нашего причала лодку, не большой каик, а маленькую моторную лодку для коротких прогулок и рыбалки. Тот день был туманным, холодным, пасмурным, шел дождь. Потом мы решили, что она не стала заводить мотор, отошла на веслах от берега и попала в быстрое течение. Скорее всего у нее просто не хватило сил бороться с течением и управлять лодкой. Лодка перевернулась, а тело Анабель нашли только на следующее утро ниже Румели Хизара. Всю ночь мы места себе не находили… а Майлс улетел в Анкару и ничем не помог нам.
Трейси смотрела на извивающуюся голубую ленту воды и думала о ее коварных подводных течениях, движущихся на север в обратном направлении. По щекам девушки катились слезы. Анабель была хрупкой… Именно такой, какой изобразил ее на портрете Майлс Рэдберн. Она не могла не понимать, что ей не справиться с сильным течением. Насколько же сильным оказалось ее отчаяние, если заставило выбрать такой конец, такой страшный способ покончить с жизнью?
Вдруг колени Трейси подогнулись, и ее слегка замутило.
Нарсэл, заметив это, все поняла и расцеловала Трейси по турецкому обычаю в обе щеки.
– Пожалуйста… не стоит так горевать, – мягко произнесла она. – Я не знаю, почему вы приехали сюда тайно, но я надеюсь, что, может, со временем вы мне все расскажете.
Трейси решительно взяла себя в руки, смахнула с глаз слезы и прогнала тошноту. За ней остался долг перед Анабель, и она должна найти в себе силы и продолжить расследование.
– Во-первых, я здесь потому, что мне необходимо выполнить задание нашего главного редактора, – сообщила она. – Я уверена, что мистер Хорнрайт никогда бы не послал меня в Турцию, если бы знал, что я сестра Анабель. И не думаю, что мистер Рэдберн обрадовался бы моему появлению, если бы знал, что я сестра его жены. Так ли уж необходимо рассказывать ему, кто я такая на самом деле?
– Я ему ничего не скажу! – пообещала Нарсэл. – Я абсолютно уверена, что Сильвана тоже будет молчать. Но Мюрат наверняка посчитает своим долгом проинформировать мистера Рэдберна о том, что вы сестра его жены. Правда, может, не сразу. Майлс ему не нравится, но он всегда поступает так, как считает правильным. Брат самым тщательнейшим образом исследует ситуацию своим умом ученого, прежде чем что-либо предпринимать. Так что, возможно, у вас и есть немного времени.
– Что ж, если мистер Рэдберн должен знать, что я сестра его жены, я бы предпочла сама рассказать ему об этом, – заявила Трейси. – Только немного позже, не сейчас. Мне необходимы несколько дней на подготовку. – «Чтобы проложить себе дорогу в том тумане, который продолжал окружать Анабель», – подумала она.
– Тогда вы сами должны поговорить с Мюратом, – предложила Нарсэл. – Если хотите, я устрою вам разговор сегодня вечером. Сильвана дает у себя маленький ужин, и Майлс будет там. Я тоже пойду, но Мюрат не ходит на ее званые ужины. У вас будет время поговорить с ним с глазу на глаз после ужина.
Когда они вместе начали спускаться с холма, Нарсэл по-дружески, почти с любовью, взяла Трейси под руку. Она словно хотела передать ей хотя бы часть чувств, которые испытывала к Анабель.
По пути к дому Трейси задала ей один из вопросов, ответов на которые до сих пор не находилось.
– Я так и не поняла, почему вы говорили обо мне с Хасаном вчера и почему оба были такими сердитыми?
– Ну как вы не можете понять! – воскликнула Нарсэл. – Мне необходимо обсуждать с Хасаном все, что важно для меня. Поэтому, конечно, я рассказала ему все о вас. Он принялся спорить со мной, требовать, чтобы я всем рассказала, что вы сестра Анабель Рэдберн. Хасан даже рассердился на меня за то, что я сначала не хотела никому о вас рассказывать. Сегодня на базаре он вновь принялся ругать меня. Мужчины не всегда понимают смысл маленьких женских уловок.
– Но почему он относится ко мне с такой неприязнью?
– Хасану никогда не нравилась моя дружба с Анабель, – призналась Нарсэл, – и он не хочет, чтобы я дружила с ее сестрой.
Неожиданно Трейси осенило.
– Тогда и Ахмет должен знать, кто я… раз он слышал, как вы вчера вечером обсуждали меня.
– Возможно, вы и правы, – рассеянно кивнула Нарсэл. Сейчас ее больше тревожил факт, что Ахмет мог услышать ее разговор с Хасаном.
Почему-то Трейси больше боялась того, что Ахмет знает, кто она такая, чем того, что это же знают Сильвана или Мюрат. С самого начала Ахмет показался ей типичным интриганом из турецкой легенды, и она не могла избавиться от этого образа.
Пока они спускались с холма, Нарсэл, по крайней мере, вышла из задумчивости и вновь стала разговорчивой и веселой. Сейчас она такая же веселая, как и утром, подумала Трейси, когда ехала в Стамбул повидать Хасана.
– Не расстраивайтесь, – попыталась успокоить Трейси Нарсэл. – Я не всегда делаю то, что хотят мужчины. Ататюрк подарил турецким женщинам возможность быть независимыми, и я пользуюсь этой возможностью.
Трейси очень сомневалась в этом. Скорее всего Нарсэл только мечтала о независимости, была независимой только в своем воображении. На самом деле она была готова выполнить любое распоряжение брата, и он пользовался ее врожденной покорностью чаще, чем она это осознавала.
– Но как же все-таки быть с Ахметом? – настаивала Трейси. – Вам не кажется?..
– Не беспокойтесь, – успокаивающе прервала ее Нарсэл. – Ахмет-эффенди сам сильно недолюбливает Майлса, поэтому не в его интересах раскрывать вашу тайну. Все сейчас будут молча ждать… что вы предпримете. За исключением, возможно, Мюрата.
Трейси представила себе это тягостное ожидание, в то время как все все знают, и картина не очень обрадовала ее. Они дошли до киоска, и Нарсэл отправилась в лабораторию продолжать колдовать над духами. Трейси поднялась в кабинет Майлса, встревоженная мыслями о том, что почти все время, пока она находится в Стамбуле, люди, которым она доверяла меньше всего, знали, что она сестра Анабель. Перед смертью Анабель, должно быть, на самом деле была сама не своя, раз открыла свою тайну.