Дженна ожидала встретить развалины, но время нисколько не коснулось великолепия города. Высокие здания стояли нетронутыми, словно бы сиды и не покидали Дейвлана. Гигантские изваяния богов держали на огромных ладонях ленты мостов и акведуков. Бесчисленные статуи сидов, застывшие вдоль улиц, на ярусах крыш и в колоннадах, придавали городу жилой облик.
Впрочем, призраки горожан тоже были здесь… Они блуждали по улицам и сидели в парках: неслышимые и едва различимые на растущей луне. Как и сама Дженна, ступающая по лисьей тропе.
Она, облаченная в наряд сумеречного наемника, не теряла бдительности и вела себя крайне осторожно. К счастью, ни кадаверов, ни нечисти видно не было.
В поисках библиотеки наемница направилась к одному из самых крупных зданий. Но оказалось, что за его высокими стенами прятался амфитеатр. Ряды сидений пустовали. В центре открытой небесам сцены возвышались колонны, напоминающие деревья кайлеси. Их широкие стволы украшали выложенные из разноцветных камешков картины.
Мозаики чудесно сохранились, не утеряв ни единого фрагмента. Изображения были так прекрасны, что Дженна сошла с лисьей тропы, чтобы рассмотреть их ближе. Они будто притягивали ее не только красотой, но и светлой радостью, застывшей в плавных линиях и ярких красках.
На изображениях оживали фигуры мужчин и женщин. В окружении зверей и птиц, они танцевали, играли на музыкальных инструментах и пели песни. Стилизованные животные, растения, скалы и ручьи были искусно вплетены в сложный орнамент фона и повторялись на узорах, украшающих свободные развевающиеся одежды героев.
Девушка медленно шла вдоль колонн, но у центрального столба застыла как завороженная. На нем были изображены четыре единорога. Словно возлюбленные, они нежно касались друг друга конскими мордами. Их рога перекрещивались, а длинные гривы сливались с небесами, образуя белые облака.
Три единорога были светлых голубовато-стальных оттенков, а четвертый отличался от них. Восходящее позади него мозаичное солнце отливало красным золотом на шкуре и на всклокоченной гриве зверя, в янтарных глазах светилось озорство.
Глядя в них, Дженна вспомнила Летодора: его веселый взгляд, самоуверенную улыбку и голос. Она больше никогда не увидит и не услышит его. Но лучше уж так – лучше погибнуть, чем стать призраком или, еще хуже, кадавером.
«Ка́ахьель… – подумала девушка, поправляя на груди чесночные бусы. – Вот уж где было бы раздолье для ведьмачьего меча».
…Враг появился внезапно. Будто сама ночная тьма, став плотной, приняла человекоподобный облик. Наемница ощутила, как дрогнул воздух; по затылку пробежали мурашки. Она отпрыгнула в сторону, спрятавшись под покровом рукотворной тени. Но враг успел зацепить ее защитный амулет. Толстую нить как ножом перерезало, и чесночные звенья беспомощно рассыпались по полу.
– О бу? – отрывисто произнес мужской голос. – Заримс ак? Сен гатерби заримс. Кахаха!
Высокий силуэт застыл в полумраке между столбами колонн, поддерживавших звездное небо. Дженна попятилась, повторяя про себя незнакомые слова: «Заримс, гатерби, сен…» Мужчина поднял с пола головку чеснока и, сжав пальцы, играючи размозжил ее. В воздух брызнул резкий запах.
– Заримс, – поморщилась Дженна.
Слова стали обретать плотность, цвет, запах, значение, будто всплывая из глубин ее памяти.
– Чеснок, – повторил незнакомец. Его голос странным образом менялся, напоминая то шелест ветра, то вновь обретая плотность. – Смешно!
– Кахаха, – догадалась девушка.
Враг снова напал. Не видя наемницы, он бросился туда, откуда доносился ее голос. Дженна уклонилась, отбежала в сторону и замерла у дальней колонны.
– Гарипс сиджа киз, – прошептал мужчина. – Зачем ты пришла сюда?
– Сиджа… – проговорила Дженна, не покидая укрытия. – А что, разве теплокровным вход сюда запрещен?
Черная тень возникла позади нее. С нечеловеческой силой мужчина обхватил Дженну поверх рук. Прохладное дыхание коснулось ее уха. Повинуясь инстинкту, наемница не позволила врагу дотянуться до своей шеи. Она округлила спину, поджала ноги и, повиснув в руках нападавшего, что есть мочи толкнула ногами в ближайшую колонну.
Не расцепляясь, девушка и ее противник отлетели назад, упали и покатились по сцене. Девушке удалось высвободить левую руку. Пользуясь моментом, она глубоко вздохнула и ударила локтем под ребра незнакомца. Его хватка ослабла, и Дженна выскользнула. Оказавшись на свободе, она спряталась во временную тень и затаила дыхание.
– Ну куда же ты? – произнес мужчина с издевкой в голосе. – Я слышу твое сердцебиение… Как слышат его и мои младшие сестры, с которыми ты играешь по ночам…
Он презрительно пнул мыском сапога одну из чесночин и вышел на лунный свет. Его облик пошел рябью, складки длинного плаща дрогнули. Дженна моргнула. Она не могла поверить глазам! Это было уже слишком…
– Сукин ты сын! – прорычала она, задыхаясь от гнева. – Ты…
Она схватилась за нож и уже готова была напасть, но не успела. Незнакомец исчез и вновь неожиданно появился с другой стороны. До боли сжав ее руку с оружием, он грубо вырвал девушку из временной тени. И тут же отдернул пальцы.
– О, солнце ты мое жаркое, – проговорил он губами Летодора.
Ведьмак прищурился и улыбнулся: самоуверенно, даже чуточку нахально – как улыбался прежде. Он стоял перед ней, снова живой и невредимый, гордо расправив плечи…
Дженна стиснула зубы. Ее сердце разрывали злость и… надежда. Девушка тосковала по Летодору. По его запаху, голосу и улыбке. Она так сильно скучала по нему, что уже готова была сдаться на волю чар, поверить перевертышу, лишь бы вновь обнять любимого…
И в этот краткий миг у нее в голове вдруг возникла мелодия песни, которую она пела на празднике в день их знакомства. Воспоминания обрушились на Дженну пестрым потоком. Музыка и образы: деревенская толпа сменилась привязанными к столбам юношами и девушками, а песня превратилась в вопль. Никакая запретная магия не поможет вернуть «эльфийской чародейке» ее «возлюбленного я».
Летодор был мертв… Джиа похоронила его. Она отрезала свои волосы. Ведьмак любил ее волосы, поэтому она оставила на его могиле косу – на память. А сама все это время носила на груди его подарок: розовую жемчужину на золотой цепочке.
На память? Но ведь душа Летодора уже могла обрести новое тело, с новой памятью и новой судьбой. Мимолетная слабость, болезненные воспоминания и… понимание – пронеслись, словно вихрь, за несколько ударов сердца. И в следующий миг Дженна взглянула на противника уже другими глазами. Как она могла поддаться на глупую уловку? Облик ведьмака теперь показался ей уродливой фальшивкой, смешной пародией!
На Дженну нахлынуло страстное желание сорвать маску голыми руками, содрать ее вместе с кожей и мясом. Гнев вспыхнул у нее в груди темным пламенем. Руки налились жаром.
– Вот это ты зря, – глухо произнесла она и ударила противника в лицо: на выдохе, с разворотом, вложив в удар всю свою злость.
Не зажившую до конца руку пронзила боль. Но кулак, затянутый в перчатку с металлическими костяшками, пришелся прямиком в нижнюю челюсть врага. Мужчина отпрянул назад, мгновенно переменив внешность.
Его маска рассыпалась, и под ней возник новый лик. Безволосый череп обтягивала гладкая серая кожа, из-под массивных надбровных дуг светились желтые совиные глаза. Из его рассеченных губ сочилась молочно-розовая кровь.
Враг оскалился, обнажая ряды острых клыков, между которыми шевелилась узкая лента языка. Дженна шагнула навстречу и уже занесла руку, готовая к новой атаке, и вдруг замерла. Иллюзия растаяла, но за ней скрывался не один лишь жуткий облик. Кем бы ни было это существо, оно было живым. Наемница отчетливо видела, как под серой кожей сияют золотые нити витали.
Зачарованная их пульсацией, девушка провела рукой в воздухе прямо перед оскаленной пастью и ниже, там, где потоки жизненной силы собирались в единое озеро – сердце. Лишь одно прикосновение и…
Планктосы выпорхнули из ее волос призрачными стрекозами. Незнакомец глянул на них с ужасом и удивлением… и сомкнул пасть. Ноздри его плоского носа дрогнули, принюхиваясь.
– Ты пахнешь… смертью, – прошелестел его бесцветный голос.
– Да и ты не благоухаешь цветами, – заметила Дженна, опуская руку. – Возможно, сейчас самое время вспомнить о приличиях. Меня зовут Дженна. Я пришла сюда, не имея дурных помыслов.
– Однако же ты бродишь по Обители смерти, дразня ее обитателей… – прошипел незнакомец.
– Дразня?! – выдохнула Дженна. – Так знай, что ты вполне отомстил за них! Мужчина, облик которого ты принял, погиб у меня на руках…
Наемница злилась, но внешность противника уже не пугала ее. Девушка умела различать взгляды голодного животного и разумного существа, с которым можно договориться.
Мужчина долго всматривался в нее желтыми глазами, будто раздумывая или вспоминая что-то. Затем опустил голову.
– Прошу прощения, – произнес он ровным тоном. – За сотни лет манеры мои утратили изысканность. Мое имя – О́лу О́лан Биш. Я морой…
– Морой – это высший вампир?
– Так нас иногда называют, – кивнул Олу Олан Биш. – Однако между мною и низшими вампирами такая же разница, как между эльфами и людьми… – Он окинул девушку холодным взглядом. – Мои младшие сестры рассказывали о тебе…
– Я не собиралась никого дразнить, – призналась Дженна, не менее пристально рассматривая мороя. Он как будто испугался ее нечаянно проявленной магии, тем не менее расслабляться было нельзя. – Я не подумала… Мне очень жаль.
– Я принимаю твои извинения, Дженна.
– Спасибо, что согласился показать мне город.
– В каком-то смысле это моя обязанность…
Они поднялись по ступеням, окутанным серебристой дымкой, стелющейся от грохочущих водопадов, и, миновав озеро, оказались в верхней части города. Как и во всем Айваллине, улицы здесь утопали в зелени. Каменные стены устилали ковры мхов, раковины грибов излучали тусклое сияние. Лианы плющей ткали изумительные орнаменты, а высокие крыши домов украшали цветущие кустарники.