Одетый в серебристые лисьи меха и темно-коричневый кафтан с вышитым серебром оленем, Бунк возвышался во главе стола, держась с королевской надменностью. Рядом с воеводой на почетном месте сидел худощавый мужчина средних лет. Черты его лица напомнили Дженне куницу: маленькие настороженные глазки, темные волосы и короткая бородка цвета меди, длинный нос и тонкие, искривленные в улыбке губы.
Главным его украшением было широкое оплечье с изображенным на нем цветущим деревом и птицами. Цветы и листва были выполнены из разноцветной эмали, а глаза птиц блестели кроваво-красными самоцветами; такой же орнамент был на сабле, которую наемница забрала у бандитов в Волчьем лесу. Фру́мос Ко́пак из Сильви́лта представлял интересы Гиатайна.
После короткого обмена любезностями леди Дженну усадили рядом с послом, а Григо Вага, к его разочарованию, оставили у входа.
Во время трапезы воевода Бунк главным образом интересовался не прекрасной гостьей, но кабаньей ногой. Наемница не сомневалась, свое мнение на ее счет он уже составил. Вряд ли пожилого солдата, чьей родиной стал суровый Север, смогла обмануть сказочка, придуманная юношей, что вырос в стенах монастыря процветающего Юга. А вот в глазах посла Фрумоса девушка различила куда больше заинтересованности, причем самых различных оттенков.
Разговоры, пиво и вино лились рекой. Гиатайнец щебетал без умолку, осыпая Дженну лестными речами и развлекая себя бессмысленным хвастовством. Сама гостья почти не ела и не пила. Никогда еще время для нее не тянулось медленнее. Наемница ощущала его ход так остро, будто песчинки в часах, падая, раздирали ей кожу.
– Прошу простить мое любопытство, – говорил посол. – Прекрасная странница в здешних местах – слишком соблазнительная загадка для моего пытливого ума.
– Северные королевства поистине полны диковинных явлений и непостижимых загадок, – уклончиво отвечала ему девушка. – А пытливый ум – это редчайшая из ценностей. Берегите его…
– Ваша волшебная красота куда более ценна, уж поверьте… – склонил голову мужчина.
– Верю вам на слово, – улыбнулась наемница.
– Но хотя бы намекните, откуда вы, леди Дженна? – воскликнул Фрумос Копак.
– Мир – мой дом, – таинственно ответила ему девушка.
– И что же вы делаете здесь, в моем лагере? – Низкий голос воеводы пресек их милую игру.
– Я следую от восхода солнца и на север, к лесам Су, – с ледяной вежливостью ответила ему Дженна. – Плато Сиях лежало у меня на пути. Насколько я знаю, эти земли никому не принадлежат, и я могу не отчитываться в своих шагах. К тому же, – она улыбнулась уже мягче, – сир Вейгмар Бунк, это вы пригласили меня к столу. И, видя ваши манеры, я могу заключить, что вы человек дела, чуждый формальностей. А потому на свой вопрос ответить сможете только лишь вы сами. – Она изогнула бровь. – Так скажите, что я делаю здесь?
– Зачем же сразу о делах? – дружелюбно произнес Фрумос Копак. – Разве мы спешим куда-то? Давайте для начала отведаем этих славных блюд и выпьем вина.
– По правде говоря, времени у меня не так много, – заметила Дженна. – Полагаю, вам известна слава соседнего леса. Смею вас заверить, не сегодня, так завтра «славным блюдом» для нежити могут стать ваши солдаты. И, если вас это не волнует, то лично мне совсем не хочется участвовать в подобном пиршестве…
Произнеся это, наемница ощутила, как резко переменилось настроение посла Гиатайна. Сидящие за столом воины зашептались, Григо Вага охнул.
– Ты лжешь, ведьма! – гаркнул побагровевший от злости воевода. – Ка́ахьель объявлен землями Гиатайна! Посол Фрумос Копак собственноличным присутствием доказал, что они безопасны!
– О, – ядовито улыбнулась Дженна, – и подозреваю, что не я одна склонна доверять ему на слово?
– Не сердитесь, воевода, – губы посла Гиатайна сложились в учтивую улыбку. – Полагаю, леди Дженне, как всякой леди, чужды политические игры. И раз уж наши яства пришлись ей не по вкусу, позвольте нам переговорить лично. Я покажу нашей гостье лагерь и причины, по которым мы собрались в столь недружелюбном месте. – С этими словами он обернулся к наемнице и, поклонившись, указал рукой на выход: – Прошу…
Они поднялись из-за стола и под гробовое молчание покинули шатер. Фрумос Копак повел Дженну к северной части лагеря. Проходя мимо дракона, он кивнул на бездыханную тушу.
Огромное тело птицезмея походило на гору, заросшую не травами, а колючей чешуей; крылья вздымались, словно полные ветра паруса; когти походили на изогнутые башенные шпили. Вокруг падали скопилось столько мух, что их жужжанье заглушало голоса солдат.
– Шаркани – это стихия, истинно стихия, – проговорил посол. – Знаете, что здесь происходило буквально два дня назад? Такого вы не видели, ручаюсь… Ураган! От одного взмаха крыльев люди разлетались, будто горсти соломы. Поступь дракона была подобна землетрясению! Шкура его мгновенно притупляла любые мечи! И только копья, закаленные в змеином яде, смогли погубить зверя…
Впереди плато было точно раздроблено в крошку. Вокруг образовавшейся ямы из сложенных пирамидками камней торчали древки знамен. Некоторые из них были сломаны. Кое-где изорванные флаги просто переложили камнями. Ветер сердито трепал разноцветные полотнища.
Фрумос Копак и наемница подошли ближе. Посол остановился у края. Дженна онемела. Яма в диаметре лишь немногим уступала остальному лагерю. Все ее дно покрывали трупы. Лишь очень немногие тела были сложены аккуратными рядами. Остальное походило на груды искореженного металла и мяса.
– Мы потеряли бо́льшую часть войска, – вздохнул Фрумос Копак, отмахиваясь от приставучих мух. – Солдат просто размозжило… Все было в крови…
– Вы хотели сказать, Кривхайн потерял бо́льшую часть войска, – напомнила Дженна, изо всех сил борясь с тошнотой. Несмотря на прохладную погоду, дух разложения уже витал над мертвыми телами. – Но почему их до сих пор не похоронили?
– Сложно было разобраться, кто есть кто, как видите, – ответил мужчина. – К тому же кривхайнцы поклоняются Зоару – воину и кузнецу, Отцу металла и огня. Согласно их традициям, тела убитых должны быть преданы не земле или камню, а огню. И для этого нужно много древесины…
– И за ней они, конечно же, направились в леса Ка́ахьеля, – прошептала Дженна, вспомнив стук топоров. – Навстречу диким зверям и волколакам… – Она усмехнулась. – А вы и правда смелы, посол, если до сих пор не сбежали. Как только солдаты натолкнутся на нечисть, сказка про «земли Гиатайна» превратится в ваш смертный приговор.
– Ваша сказка, леди Дженна, вам нравится больше? – лукаво прищурился мужчина.
– Все мои сказки основаны на правдивых событиях, – холодно ответила наемница. – Я не искажаю действительность. И я не понимаю, зачем это вам?
– Вы когда-нибудь наблюдали стихийное бедствие, леди Дженна? – спросил мужчина, проигнорировав ее замечание. – Лесной пожар, землетрясение, ураган? Вы видели, как погибают деревни, целые города? Вы теряли близких, родителей, детей? – Он поморщился. – Мою семью погубил шаркани. Милая Флари, сын и две девочки… Они просто гуляли в лесу…
Фрумос Копак испытующе взглянул на девушку. В его темных глазах она прочитала уверенность. Он и вправду верил в то, что говорил. Возможно, он убедил разум, но не сердце, и оттого голос его звучал до отвращения фальшиво. Не было у него ни жены Флари, ни детей, которым он даже не удосужился придумать имена. Дженна стиснула зубы. Ее чутье лисы-наемницы било тревогу.
– Шаркани – это стихийное бедствие! – продолжал посол. – Это сила, от которой невозможно защититься. Но, как показывает опыт, ее можно уничтожить… – Он мечтательно улыбнулся, взглянув на небо. – Знаете, милая, я свято верю в то, что когда-нибудь люди получат контроль над силами природы. Не будет более ни землетрясений, ни ураганов. Мы осушим болота, вырубим леса, расширим сельские угодья и возведем огромные города. Никакие чудовища больше не посмеют угрожать нашим детям… Ну а пока я сделаю все возможное, чтобы расправиться хотя бы с родом шаркани. – Мужчина доверительно взглянул на девушку. – Так скажите, леди Дженна, поможете ли вы мне на этом славном пути?
– О, это еще одна ваша сказка, – мрачно усмехнулась наемница. – Хотите, я расскажу вам, чем она закончится? Желая счастья и процветания только для своих детей, вы забываете, что дети есть у лесов и болот. Добывая свое счастье с помощью меча и топора, за счет чужого горя, в конце концов, вы останетесь совсем одни. И тогда уж ненавидеть будет некого, кроме самих себя. Вы никогда не подчините природу, но сломаете ее! Не останется больше ни лесов, ни болот, у вас не будет даже дня и ночи… А у ваших детей – будущего.
Посол Гиатайна одарил собеседницу снисходительной улыбкой:
– А у вас настоящий дар придумывать сказки.
Дженна промолчала. Сейчас она жалела о том, что не обладает даром показывать сказки. В некоторой степени она могла повлиять на души слушателей своими песнями, но сейчас этого было бы мало, да и голос ее подводил… А что сказал бы Фрумос Копак, увидев ее родной мир? Отказался бы он от «славного» пути или…
Где-то глубоко в ее душе взвыл серый волк. Старый больной волк, уверенный в том, что людей нужно уничтожить. Ибо лишь смерть утолит их аппетиты. Зуб за зуб. Уничтожение против уничтожения!
– Боюсь, господин посол, мне пора продолжить свой путь, – сказала Дженна.
– Как печально это слышать, – вздохнул мужчина. – Мне казалось, что вы умнее. Разве вы не поняли, что выбора у нас нет? Своей волей или по принуждению, вам придется мне помочь. – Он усмехнулся и крикнул: – Взять ее!
Девушка не стала сопротивляться. С самого начала она не желала оставлять этим людям какой бы то ни было выбор. Пока солдаты связывали ей руки, Дженна стояла спокойная, точно мраморное изваяние. Она лишь сложила кисти особым образом так, чтобы в дальнейшем ей было легче высвободиться. Чем меньше борьбы, тем слабее будут путы.