Стемнело внезапно. Плотный туман налетел одновременно со всех сторон. Сначала наемнице показалось, что она потеряла счет времени, и ночь настигла их раньше обычного. Ветер взревел и заметался с такой силой, точно решил разорвать их в клочья. Снег начал молотить, будто каменная крошка.
Понимая, что дальше дороги нет, Дженна упала на колени и потянула за собой Тихоню. Дракона не нужно было уговаривать – он с готовностью уселся, подставив девушке свое крыло. Растерев непослушные руки, наемница смогла обнять птенца за шею. Чешуя его превратилась в тысячи сосулек и стала такой же холодной. Но в глубине ледяного доспеха Дженна слышала мелодию живого сердца, и это помогало ей согреться.
Задира и Гора устало рухнули рядом с ними. Драконы плотно прижались друг к другу, сберегая тепло.
Мир вокруг путников окутал сумрак. Они оказались в ревущем чреве бури. Над их головами гулким рокотом катился гром. Ветер выл, и, вторя ему, в страхе пищали шаркани. Они плакали, совсем как в тот день, когда Дженна впервые увидела птенцов. Они снова звали на помощь. Им было страшно.
Им всем было страшно. Но помочь было некому.
Где-то на краю сознания Дженна отметила, что пропала Золотинка. И странным образом это ее не смутило. У наемницы просто не осталось сил, чтобы переживать. Ей невыносимо хотелось спать. Девушка часто моргала, чтобы не дать тяжелым векам сомкнуться. Но даже с открытыми глазами сны настигали ее.
Дженна смотрела на серую пургу и видела, как кружится по деревянному помосту худенькая танцовщица. Ее босые ступни, касаясь досок сцены, оживляли мертвое дерево. И сцена превратилась в лес. Лес пришел в движение. Шелестела листва, скрипели ветви.
Деревья танцевали под чарующую мелодию, струящуюся из темных глубин земли подобно льдистому сиянию.
Он потерял их. Проклятый мокрый холод душил пламя его магии, а снежная буря отражала заклинания: беспрестанно движущиеся в воздухе кристаллы воды мешали не только обычному зрению. Вначале странник следовал за отблеском жизненной силы, исходящим от драконов и девушки. Но свет пропал, когда налетели тучи. И ему оставалось только надеяться, что путники не погибли, не сорвались в расщелину и не попали под лавину.
И вдруг сквозь рев стихии странник различил плач: высокое отрывистое чириканье. Этот голос был ему знаком. Он поспешил навстречу и увидел Золотинку. Шаркани топала ногами, мотала головой и пронзительно пищала, не зовя, но требуя помощи. Он приблизился к ней, и Золотинка толкнула его в бок, будто указывая направление. Бесстрашно, подставив лоб бушующему ветру, она уверенно поспешила вперед.
Мужчина пошел следом и вскоре вновь увидел теплые огоньки жизненной силы. Их было всего три…
Мертвая вода пела. Деревья раскачивались. Горы танцевали. Кружилось само небо. Все ближе, все звонче становилась его синева. Все темнее и глубже делались его просторы. И вот уже на бескрайнем черном полотне вспыхнули звезды. Их свет впивался в кожу колкими снежинками. Он жег глаза и проникал в сердце, растворяя страхи и тревоги.
Холод поглотил тело девушки. И мир вдруг перевернулся. Не синее небо распростерлось перед Дженной, но бездонная пропасть, поющая голосом мертвой воды.
Наемница застыла у ее обрыва. Лишь один шаг и…
Что там? Она обязана узнать. Ей уже не страшно!
Но за мгновение от шага чьи-то сильные руки сжали ее плечи. Спину опалило жаром. Неистовое пламя объяло хрупкий лед и ворвалось в тело, причиняя невыносимую боль.
Тьма дрогнула и начала отступать.
В отчаянии Дженна устремилась в сторону бездны, пытаясь вырваться из душащих ее пут. Она должна была понять, о чем поет мертвая вода! Она так хотела нырнуть в это таинственное море, погрузиться в первозданную стихию. Ведь прекраснее ее не было ничего на свете…
Однако огненный демон, схвативший ее, оказался сильнее. Он легко поднял девушку в воздух и оттащил от обрыва.
Мелодия бездны затихла. И Дженна прекратила вырываться, отдавшись на волю мучителя.
Он уже видел сферу ее души и слышал мелодию Дженны, но сейчас впервые прикасался к ней во плоти. Щеки и лоб девушки рассекали ссадины, волосы под полоской кошачьего меха сбились, и все же его младшая сестренка была хороша собой…
Ее красота не имела ничего общего со знакомой ему жаркой силой летнего светила. Точеные черты лица и изящность тела девушки таили в себе волшебство весеннего солнца, его робкое, но такое желанное тепло.
Странник поднял Дженну на руки и, сняв с нее обледенелую шкуру, укрыл под своим плащом. Девушка была белее и холоднее снега, на котором лежала. Ее сердце медленно, но все же билось.
Сайрону казалось, что он обнимает хрупкую фарфоровую куколку. Он опасался, что в его грубых руках тонкие пальцы Дженны могут обломиться. Странник бережно растирал ее ноги, бедра, живот и плечи.
Следуя согревающим дыханием вдоль шеи девушки, он невольно ощутил запах ее кожи. Этот аромат проник в самые далекие закоулки души мага, пробуждая в нем то, что давно дремало.
«Нет, – сказал себе мужчина. – Она человек. Эта девочка – человек…»
Он вдруг понял, почему его друг так настойчиво называл Дженну девочкой. Так было легче… отстраниться. Но именно сейчас отстранение было подобно убийству. Во что бы то ни стало требовалось вновь разжечь пламя ее жизни.
Довольно потерь! Странник не мог позволить иной витали отнять девушку у этого мира… Отнять у него.
Однако сейчас им нельзя было встречаться. Только не так. Пока было слишком рано. Придет время, и будущая хранительница сделает свой выбор: не ступая по грани между жизнью и смертью, но осознанно. Дженна еще узнает его как учителя. А сегодня ей нужен был целитель либо… тот, кто напомнит ее телу об одном из его мощнейших инстинктов и разбудит жажду жизни.
С этими мыслями мужчина накинул на девушку прочное заклятие сна и, сняв свои перчатки, распустил шнуровку на ее платье. Его руки скользнули под ткань и нежно сжали маленькие груди. Соски были твердыми и холодными, словно сделанными изо льда. Мужчина ласкал их до тех пор, пока холод не отступил и грудь не налилась возбуждением.
Дыхание девушки стало глубже, сердце забилось уверенней. Кровь прилила к ее щекам легким румянцем. Дженна вздрогнула и сквозь сон тихо застонала.
Ее тепло, аромат и голос растревожили желание странника. Его собственная плоть отозвалась, и, ощутив это, бедра девушки плотнее прижались к мужчине. Продолжая одной рукой ласкать груди Дженны, другой он опустился ниже, к развилке меж ее ног. Ноги наемницы настойчиво стиснули его ладонь. Ее тело изогнулось.
«Она человек», – повторял себе странник, скользя губами по ее шее, лбу, щекам и…
И все же касаться дыхания девушки он опасался. Довольно было и того, что он снял перчатки. Через губы, руки и некоторые другие более чувствительные точки передавалась не только простая витали, но более сложная ее форма – магия. Обычного человека подобная сила могла бы свести с ума.
Дженна уже черпала витали из источника мертвой воды, но странник не знал, насколько она пробудилась – сколько человеческого еще сохранилось в девушке. Он опасался, что каждое его движение все теснее сплетает их души невидимыми нитями. Но более недозволенной связи странник боялся погубить это непривычное к магии тело своей силой.
Меж тем девушка все требовательнее обнимала его, и все сложнее было мужчине контролировать свое пламя. Их ласки делались все более жаркими. Тела распалялись. И вот уже сугробы под ними начали таять. А снежная буря превратилась в ливень.
Далекие раскаты грома сотрясали горы, заглушая стоны. Вспышки зарницы освещали темное небо. Дождь плавил снег, и между камнями скапливались лужи. Шаркани склоняли к ним головы и, довольно чирикая, с жадностью лакали талую воду.
Синяя река растаяла. Ночь превратилась в день, а лед – в пламя. Демон закружил Дженну в своих объятиях.
На миг она стала самим светом. Они стали светом. Они были едины. И свет, рожденный их танцем, поглотил все вокруг.
Когда же Дженна вновь обрела зрение, то поняла, что она стоит посреди дивного сада. Перед ней раскинулась широкая река. Синие воды усыпал бело-зеленый ковер лилий, по которому бродили серые цапли.
Позади девушки вздымались удивительные деревья: прямые и лишенные ветвей, они были одеты в змеиную чешую. Пышная листва напоминала веера, сложенные из множества острых сабель. Некоторые из деревьев стройными колоннами поднимались под самые небеса, другие же, напротив, больше походили на округлые бочонки.
Дженна отчетливо ощущала плотный жаркий воздух и сладкий запах эфирных масел, исходящий от ее смуглой кожи. Ее фигуру облегала подпоясанная красным поясом белая ткань. Поверх нее была надета причудливая сеточка, украшенная крохотными бусами-амулетами. При ходьбе они издавали мелодичный звон, перекликающийся с трелями птиц.
Стройное тело было ее собственным – и чужим одновременно. Без страха или удивления Дженна отметила, что волосы у нее длинные, черные и блестящие, будто искристая сажа, а руки и ноги унизаны кольцами и браслетами из желтого золота, инкрустированного драгоценными камнями. Видение, как всякий сон, то расплывалось миражом, то концентрировалось на неожиданных деталях.
Девушка направилась вдоль реки. Пределы диковинного сада как будто ускользали от ее зрения. Они дрожали, подобно мареву, отодвигались и таяли. Девушка видела, что мимо нее проходят и другие люди, она слышала пение незнакомых ей птиц в листве. Но образы смазывались черно-белыми пятнами, а все звуки срывались на неясный шепот призраков.
И лишь один-единственный голос прозвучал четко и громко. Он, словно приказ, заставил Дженну замереть на месте. От его низкой, насыщенной мелодии девушка окаменела, но не испугалась. Напротив, неясные чувства расцвели в ее груди – ее собственные и одновременно чужие чувства: всепоглощающая нежность и сладостное вожделение, восторженная гордость и смиренная благодарность.
Ее сердце радостно встрепенулось, когда невидимый обладатель голоса, приблизившись сзади, мягко обнял ее за плечи. Мужчина нашептывал что-то нежное на сложном, но очень красивом языке.