– Сену, – услышала девушка, – моя спутница, прекраснейшая из всех женщин Тамэр до пределов ее…
От избытка чувств Дженна не могла произнести ни слова. Она была не в силах ни заговорить, ни обернуться к своему спутнику. Его руки мягко прикоснулись к ее груди, животу.
– Наследник… – прошептал мужчина.
И от этих слов по всему ее телу разлилось неведомое ранее чувство всепоглощающего счастья…
Он забылся сном. Холод и снежная буря утомили его тело, а горячие ласки ослабили сознание. Странник уснул. Всего на мгновение. Но и этого хватило.
Во сне он увидел дом: плодородные поля, величественные города, любимый народ… Два солнечных диска – проявленный и сокрытый – освещали и плотные, и тонкие, магические области его родного мира.
Страннику приснился сад, где они с братом проводили время, будучи еще детьми. Здесь у реки они играли, пока не повзрослели и игра их не сделалась слишком жестокой. Тогда, не желая мешать исполнению предначертанной младшему брату судьбы, старший отказался от своего права и покинул царский дворец.
Казалось, что с тех пор промчались тысячелетия, но то было лишь мгновение. Всего мгновение. И старший брат вернулся. А по его стопам следовал враг.
И небеса смешались с твердью земною, а вода слилась с пламенем. Погасли светила. Жизнь и смерть превратились в ничто. И никто не смог помешать этому. Все, что осталось двум братьям, – это их жизни да горькие воспоминания.
Испуганные крики шаркани разбудили странника. Вовремя! Он лежал на спине, раскинув руки в стороны. И кисти его были раскалены, трава под ними рассыпалась в пепел, а камень потрескался. Дженна мирно спала на груди у мужчины, но его гнев, воплотивший витали в жар, уже подкрадывался к девушке.
Ему нельзя было засыпать! Мгновение. Всего мгновение – и он мог бы убить ее!
Усилием воли странник заставил свое пламя утихнуть. Он осторожно переложил Дженну на не тронутую пламенем землю. И, обратившись черной птицей, поднялся в воздух.
Леденящая душу тоска немилостиво рассекла ее прекрасный сон. Затихло птичье пение. Воды реки вдруг начали мелеть, обнажая длинные черешки растений. Лилии покачивали блюдцами-листьями, завязями бутонов и коробочками плодов, словно дрожа от страха.
Почуяв опасность, Дженна подняла голову и увидела, как посреди голубых просторов мерцают и гаснут два солнечных диска. Пахнуло холодом. Дивный сад превратился в безжизненную пустыню. И ночь вновь окутала все от края до края.
Черное небо поманило к себе Дженну. С каждым вздохом оно становилось все ближе. И вот уже перед глазами девушки вспыхнули мириады звезд. И тень огромной хищной птицы взмыла в эту синюю даль, издав пронзительный крик.
В тот же миг Дженна проснулась. Она распахнула глаза, поднялась и огляделась. Шаркани пищали и прыгали как ошалелые. Их снова было четверо! Наемница очень обрадовалась… и смутилась.
– Какой странный сон мне приснился, – заявила она вслух и сердито нахмурилась, как будто это могло повлиять на разговорчивость птицезмей. Шаркани замолчали и уставились на наемницу. – Кто-нибудь может мне объяснить, почему мое платье расшнуровано, а чудный козлиный наряд лежит в стороне? – спросила Дженна, посмотрев на Тихоню. – Что здесь произошло? Тишка, кто здесь был? Ну не я же сама решила раздеваться в метель… – Девушка умолкла и задумалась.
Вообще-то, она слышала рассказы о том, что порой в горах люди сходят с ума и в лютый мороз начинают скидывать с себя одежду. Золотинка приблизилась к наемнице и, усевшись рядом с ней, примирительно положила свою тяжелую голову ей на плечо.
– Ты снова дружишь со мной? – удивилась Дженна. – И где ты пропадала, гулена? Мы так волновались!
Ухватившись за шею шаркани, девушка встала на ноги и глубоко вздохнула. Как-то иначе ощущало себя ее тело. Мышцы, что уже несколько дней сводило от напряжения, расслабились, кости перестали ныть, а в груди и внизу живота… Дженна не поняла, что она там ощущает, но чувство было приятное.
Наемница подняла глаза к небу. Буря унеслась дальше на запад. В той стороне, укрытые темными тучами, как и прежде, вздымались заснеженные горы. Однако сама Дженна стояла на сухой земле. Пожалуй, даже слишком сухой: редкие клочки травы, пробивавшиеся между валунами, кое-где почернели и рассыпались пеплом, а камни покрылись копотью.
Снова огонь? Огненный демон и бездна, дивный сад, два солнечных диска и… Дженна зажмурилась. На миг все закружилось у нее перед глазами. Наемница вспомнила крик птицы из своего сна. Он был похож на тот, что предшествовал возгоранию реки. И раньше, еще раньше – в Айваллине, – она слышала всплеск крыльев. Тот звук, кажется, напугал мороя…
Внимательно осматриваясь, Дженна обошла проталину и приблизилась к кромке снега. Белое полотно было чистым, ни единого следа. Но, возвращаясь обратно, девушка вдруг увидела у себя под ногами перо. Она подняла его и покрутила перед глазами: небольшое маховое перо, не тронутое ни сыростью, ни огнем. Оно было таким черным, что казалось – его поверхность полностью поглощает свет.
Девушка принюхалась. Ей почудилось, что за запахом пепла, земли и птицы она ощущает едва уловимый аромат благовоний из своего сна. Теперь она обратила внимание, что и ее собственная кожа пахнет как-то иначе. Наемница нахмурилась и спрятала свою находку за пазуху.
Заря, просыпавшаяся на востоке, наполнила небо теплым светом. Опаленный склон уходил далеко вниз и терялся в дымке, окрашенной, подобно небу, в нежные утренние краски. И под ее пологом Дженна увидела тысячи серебристых стебельков и сиреневых бутонов сон-травы.
Порыв ветра отдернул покрывало тумана и на смену гари принес тончайший аромат цветов, талой воды и влажной земли. Там, на востоке, в урочище, скрывающемся за розовыми облаками, начиналась весна.
3. Возвращение Дженны
Новый день радовал хорошей погодой. Ночные песни лягушек смолкали, и в кустарниках черемухи, усыпанных белыми бутонами, уже заливались птицы. В утреннем свете воды Кенаш стали изумрудно-синими – под цвет буйно цветущих в них водорослей альба́стри. Между широкими листьями кувшинок плескалась рыба, взбивая на волнах солнечные блики.
Весеннее половодье залило пересохшие протоки и мели, щедро напоило старицы реки. Сюда же, сторонясь разбушевавшегося течения и мутной воды, устремилась и самая разнообразная рыба. Как известно, весенняя рыба – самая вкусная. Хорошо клевали карповые: жирная Abramis brama[8], а иногда попадалась и зубастая Esox lucius[9].
За невозможностью охотиться в Эльмха'рамейдской пуще путники довольствовались тем, что посылала река. В ожидании Дженны они успели накоптить добрый запас речного мяса и насквозь пропахнуть рыбой да синими водорослями, которые кашевар Трох Картриф добавлял без разбору: и в каши, и в супы, и даже в чай.
Тролль пристально оглядел физиономию в маленьком зеркальце. Держа его в одной руке, а в другой – острую бритву, он поджал верхнюю губу, натягивая кожу над ней, и, поставив лезвие под углом, аккуратно провел от центра к краю. Когда последние рыжие волоски щетины на щеках и под носом исчезли, на лице Гвирдра Драйгра осталась лишь треугольная бородка. Мужчина плеснул на голову и на плечи холодной водицы и довольно рыкнул.
В последнее время его спутники стали пренебрегать утренними процедурами: ожидание и бездействие угнетали их, делая рассеянными и ленивыми, но тролль сдаваться не собирался. «Дисциплина – прежде всего», как говорил его знаменитый предок – ка-пакайский купец и мореплаватель Я́лка И́за Драйгр Красная Борода[10], избороздивший на своем «Лихом Ветре» все пять океанов, включая Бескрайние воды. Тролльский капитан бо́льшую часть жизни проводил на палубе корабля, но неизменно его голова и лицо были чисто выбриты, а клыки не уступали в блеске снегам на пиках Ва́лькольн Койр.
Аккуратность и чистоплотность – неделимые части хороших манер. Эти манеры, наряду с чувством юмора, помогли Ялке Иза укрепить торговые связи между Северным и Южным материками.
Даже жестокосердные жители Добура были рады заключить союз с королевством троллей. Их страна славилась не только благодаря питательной Solánum tuberósum[11] и сладкому Theobroma cacao[12], но и тому, что на ее территориях до сих времен зверствовали работорговцы. Хотя их и объявили вне закона, но монеты вирджи в Добуре сохранили свое название с древнейших дней, когда официальной высшей ценностью было не золото, а вирджинии – девственницы.
– Я нашел нам корабль! – раздался за спиной тролля голос Григо Вага. – Его капитан согласился перевезти вашу телегу до гиатайнских земель.
– Угу, – безразлично кивнул тролль.
– Или вы собираетесь сделать из нее плот, сменять сухопутных коней на водяных и плыть через запретные леса к проливу Снов? – язвительно поинтересовался мракоборец.
– Это все хорошо, но мы обещали Дженне не уходить без нее, – напомнил ему книжник. – Идея же моего коллеги по поводу плота и пролива Снов имеет в основе своей сомнительные умозаключения. Боюсь, что Трох все чаще бредит наяву…
– После нашествия кадаверов бо́льшая часть кораблей Кривхайна покинула Сиях, – настойчиво произнес Григо Вага. – А тех немногих, что еще остались, прочь гонит смрад… Это может быть наша последняя возможность уплыть по реке, а не тащиться обратно через Ка́ахьель!
– Тоже мне напасть, – усмехнулся Гвирдр Драйгр, покосившись на мракоборца. – Да твоя небритая физиономия, юноша, будет куда страшнее…
– Ну хорошо, – понурился Григо, смущенно поправляя очки на носу. – Есть еще одна причина плыть именно на этом корабле. Но о ней я хотел бы сообщить вам обоим…
– Заинтриговал… – Книжник зевнул.
– Тебе и Троху – вам, как ученым, это будет интересно! – заверил его мракоборец.