– Опомнитесь! – не выдержал Григо. – Вы ученые или дикари?! Негоже так себя вести…
– Тебя забыли спросить, умник… – ответил Гвирдр, украсив высказывание крепким словцом.
– Не надо так со мной разговаривать! – взвился мракоборец.
– Не нравится, так проваливай к своим дикарям с их глупыми единорогами! – посоветовал ему Трох.
– Ах, так?
– Да так тебя растак!
Завязалась такая жаркая перепалка, что вышедшая из тени Дженна осталась незамеченной. Путники с удовольствием высказали друг другу все, что у них накопилось за время пути.
Гвирдр Драйгр ругался красноречивее всех, но бо́льшую часть его морских словечек никто из присутствующих не понимал. Трох Картриф браниться не умел, однако угнетающе действовал на противников его высокий, срывающийся в писк голос. Григо Вага до последнего старался сохранять благовоспитанность, но в конце концов сдался и припомнил несколько фраз, которые слышал от настоятеля монастыря Единого, когда тому на ногу наступила лошадь.
Некоторое время наемница с интересом наблюдала за учеными, перебирая пальцами влажные после купания волосы. Но когда маленький брауни полез в драку с троллем, она не выдержала и громко расхохоталась. Все трое обернулись к ней, а выражение их лиц резко переменилось. Тролль расцвел в улыбке, Трох выпучил удивленно глаза, а Григо Вага залился краской, прикрыв рот обеими руками.
– А что у нас сегодня на завтрак? – непринужденно поинтересовалась девушка.
– С шаркани все хорошо, – сообщила Дженна. – Они нашли свой дом. Но само урочище Зумрут невозможно описать. – Она зажмурилась, подбирая слова. – Там весна… лето, а кое-где и зима – одновременно, понимаете! И… – Дженна вздохнула. – Времена года там не наши… ну, не нынешние то есть…
– Но ты цела и невредима? – спросил Григо Вага, стараясь смотреть в глаза Дженне, а не на ее голые колени, выглядывающие из-под залатанного подола юбки. – Расскажи, как ты поладила с шаркани?
– Выглядишь, словно тебя дракон пожевал и выплюнул, – хохотнул Гвирдр Драйгр.
– Надеюсь, он после этого не сильно пострадал, а? – вставил Трох.
– Так оно и случилось, но только с моим платьем, – с серьезным видом пояснила девушка. – Птенцы шаркани распотрошили его и съели всю провизию. – Она горестно вздохнула и с усилием провела по волосам гребнем. – Обещаю записать все свои наблюдения и открытия, но как только поем. – Девушка вопросительно поглядела на Троха Картрифа. – Так что у нас на завтрак?
– Вареные яйца и рыбная похлебка, – ответил ей брауни, любовно помешивая варево.
– Похлебка с водорослями, – уточнил Гвирдр. – С чесноком и хреном.
– Все лучше, чем с мясом, – тихо добавил Григо.
– Птичьи яйца? – поморщилась Дженна.
– Сейчас же весна, – пробубнил Трох. – В гнездах полно яиц, и я…
– Вы можете питаться, чем вам угодно, – буркнула девушка, опустив глаза. – А я угощусь водорослями…
– Чего так? – обиженно осведомился брауни.
– Ну… – виновато поджала губы наемница. – Я слишком много времени провела с птенцами и… Прости, Трох. Боюсь, что я больше никогда в жизни не смогу есть яйца. А может быть, – она мягко улыбнулась, – у тебя остался ма-аленький кусочек сыра? Знаете, – девушка обернулась к остальным, – замерзая в горах Заманбуш, больше всего я мечтала о сыре! Ах, вы себе не представляете, что со мной случилось! Вместе с шаркани мы сражались с горными кошками и великаншей, видели чертей и…
– Расскажи нам все по порядку, – попросил Трох Картриф, выдав девушке щедрый ломоть сыра и хлеба. – От начала и до конца.
4. Единорог
Единорог – зверь дикий, человеку неподконтрольный; яростный, хотя и добрый. Величиной он с лошадь и лик имеет конский, но копыта его раздвоены, как у козла, хвост же – львиный, а во лбу растет острый спиралевидный рог, называемый аликорн. В основании рога находится карбункул – красный драгоценный камень и средоточие силы единорога. С ее помощью зверь умеет развеивать болезни, обезвреживать яды и наводить любовные чары.
Вышел единорог из вод морских, но обитает в лесах и долинах. Быстрый он, точно ветер, а карбункул во лбу его горит огненным пламенем. Единорог нелюдим. Встретить его сложно, а поймать хитростью – решительно невозможно.
Испытывает он влечение к невинным девам и благородным ям, чьи помыслы чисты, однако чует обман и в гневе может растоптать злоумышленников. Также известно, что единорог неравнодушен к музыке и пению.
Солнце припекало, но попутный ветер приносил прохладу и бойко раздувал прямоугольный парус с зелеными ромбами. Под размеренный счет гребцы одновременно поднимали и опускали весла. Ладья скоро летела по воде.
Низкое, с изящными носом и кормой судно в профиль напоминало плывущую в реке змею. Однако его широкая палуба вмещала команду человек в тридцать, примерно столько же пассажиров и груз, в том числе скот, лошадей и телегу книжников.
Изготовленный из просмоленной и легкой древесины, тинутурильский корабль-таратау́р имел малую осадку, благодаря которой мог заходить даже на мелководье. Он был достаточно быстроходен и прочен, а потому использовался как в военных, так и в транспортных целях. Борта таратаура прикрывали круглые щиты. Нос украшала фигура оскалившегося зверя, вырубленного настолько грубо, что даже знатоки флоры и фауны Севера не сумели определить его видовую принадлежность.
Дженна все утро записывала историю путешествия с драконами и теперь вышла на корму полюбоваться рекой. По правую ее руку расплавленным серебром переливался на солнце Озерный край. Кенаш разлилась широко; казалось, она укрыла под собой всю сушу, превратив ее в неглубокое море с тысячами островков.
Пойменные луга переливались желтыми цветами лютиков. Их оглашало многоголосое кваканье, стихающее от приближения белокрылых аистов. Стаи вернувшихся с юга уток, тучи куликов и других мелких птиц носились над водой с оглушительными криками, цоканьем и щелканьем.
Слева проплывали берега Ка́ахьеля, поросшие осокой и пурпурно-фиолетовыми ирисами. В притопленных ивовых зарослях можно было заметить околоводных грызунов: ондатр и нутрий. Над глинистыми обрывами кружились ласточки.
Благодаря могучим гребцам и попутному ветру тинутурильский таратаур мчался вперед. Лес то подходил вплотную к реке, то уступал болотистым заводям и островам, образованным протоками. Ближе к полудню птицы затихли, и берега Ка́ахьеля подозрительно опустели. Все указывало на то, что в этих местах живет крупный хищник либо притаилась иная опасность.
Дженна вспомнила, что в полдень, как и в полночь, – на поворотное время, – выходит из укрытий разная нечисть. Полудницы обитали в полях, лесах и на реках, но в Энсолорадо они встречались крайне редко. Дженна за все годы странствий ни разу не видела полуденных тварей. Лишь однажды какой-то крестьянин принял ее саму за ржаницу – хранительницу ржаных полей.
По пути через Обитель мертвых путников и днем и ночью защищали ауры, так что нечисть обходила их стороной. Но теперь, находясь на воде, по которой Григо Вага ходить пока не научился и не мог нарисовать защитный круг, Дженна рассчитывала поглядеть на дневных русалок или даже водяниц. Говорили, что у водяниц были ноги, как у обычных девушек, но тела их прозрачные, словно водица.
Внезапно корабль окутала зловещая тишина. Перестал дуть ветер, сник парус и замолчали люди. Были слышны лишь сопение, плеск воды, удары весел о ее поверхность да то, как тошнило непривычного к плаванию брауни.
– Снова это проклятое место, – тихо выругался рулевой. – Что в ту сторону, что в обратную – одно и то же лихо.
Дженна сощурила глаза, пристально всматриваясь в берег. Слабый порыв ветра принес от Ка́ахьеля странный запах. И то был не смрад кадаверов, лесной нечисти или дух обыкновенного зверя…
– И страшно, и жрать охота, – невзирая на страдания друга, буркнул стоявший рядом с наемницей тролль.
– Ты слышишь это? – шепотом обратилась к нему девушка. – Пахнет так… – Она потянула носом. – Или я перегрелась на солнце, или чую запах свежей выпечки.
– И в самом деле, – согласился Гвирдр. – Может быть, Трох отыскал в наших запасах последнюю булку, слопал ее втихаря и теперь блюет?
– У вас были булки с земляничным вареньем? – удивилась Дженна, принюхиваясь. – И пироги с капустой? Клянусь, я бы везде узнала их запах… – Она перегнулась через борт и, заслонившись рукой от солнца, впилась взглядом в поросший кустарником берег.
Река петляла. За очередным ее поворотом заросли расступились, открывая небольшую бухту. И там, среди золотистого тумана ивовых цветов, наемница увидела деревянный причал, а на нем – девушку в белом сарафане. Пухленькая и румяная, она ни капли не походила на полуденную нечисть, на русалку или водяницу.
Засучив рукава и закинув за спину светлую косу, девушка полоскала белье и развешивала его тут же, на перилах помоста. Позади нее виднелась поляна, на которой стоял покосившийся домишко. Его крыша, поросшая травой и кустами, напоминала холм с дымовой трубой.
Дженна удивленно огляделась: на палубе никто, кроме нее, не обратил на причал ни малейшего внимания. Тем временем незнакомка, оторвавшись от своего занятия, посмотрела на ладью и шутливо помахала им рукой. Дженна неуверенно ответила на ее приветствие, но девушка вдруг побросала белье и убежала, будто испугавшись.
– Кому ты машешь? – облокотившись о борт, поинтересовался Гвирдр Драйгр.
– Разве ты сам не видишь? – изумилась Дженна.
– Я вижу кусты и реку… – Он пожал плечами. – Но я вижу и то, что ты не шутишь, и оттого мне как-то не по себе…
– На берегу сидела девушка, – проговорила наемница. – Простая девушка, такая милая и… сдобная, как булочка…
– Что ж, твои глаза зорче моих, – усмехнулся тролль. – Если увидишь сдобных зеленокожих нимф, обязательно сообщи мне.
– Всенепременно, – хихикнула Дженна, провожая взглядом таинственную бухту.