Место рождения Кенаш представляло собой удивительное зрелище. Молочно-голубые воды Дундурмы и красновато-ржавая Тауиль, сливаясь воедино, некоторое время не смешивались, вырисовывая на поверхности реки замысловатые узоры. Сушу между Тауиль и Дундурмой устилали густые травы. Заливные луга Двуречья образовывали идеальные пастбища для диких лошадей.
Выше по течению рек возвышались лесистые холмы. Их склоны покрывали стройные сосны и розово-лиловый ковер розмарина. Из леса доносились птичьи трели, в цветущих кустарниках гудели насекомые, а вдоль холмов разливались чарующие звуки напева. Мелодия, то веселая, то печальная, поднималась и опадала, несомая теплым ветром.
Музыкант любовно перебирал струны гитары. Рядом с ним в траве устроились бурундуки и луговые собачки; на камнях грелись зеленые ящерицы. Мужчина пел, и светлая грусть отражалась в его карих глазах. Перед его взором простирались луга, гуляли дикие кони.
Музыкант пел о белой лошади с золотой гривой. Не нужна ей была ни драгоценная сбруя, ни отборный овес – превыше всего ценила она свободу, свежий ветер да сладкую траву. Была та лошадь прекрасна, как сон, и быстра, словно ветер. Многие желали ее поймать, да только не умели. Ибо никто не знал ее имени…
Большая птица опустилась на землю рядом с музыкантом, распугав ящериц и бурундуков. Дослушав песню до конца, черный коршун обратился в человека. Порыв ветра всколыхнул его плащ, только что бывший перьями. Певец ничуть не удивился внезапному перевоплощению. Напротив, отложив гитару, он подскочил на ноги и кинулся обниматься. Его бурная радость и крепкие объятия заставили странника улыбнуться.
– Ну здравствуй, Индрик, – сказал он.
– Сай! – воскликнул певец. – Глазам своим не верю! Вот так встреча! Тысячу лет не виделись!
– Всего несколько сотен, – поправил странник.
– Да-да! Что же тебя привело в эти края? – Индрик взмахнул руками. – И как вовремя, скоро же Праздник! Надо бы всем собраться на Цветгоре! Где-то у меня было золотое перо Сола… – Он замялся. – А как тебе моя новая песня?
– Как всегда, слишком грустная для такого весельчака, – признался мужчина в черном.
– Всю грусть свою я подарю стихам! Пусть свет во мне вовеки не убудет! – воскликнул певец. – «Подарю»… или, может, «изолью» – как лучше?
Он потянулся всем телом и бодро зашагал к реке.
– Зависит от того, где и с кем, – бесстрастно ответил странник, следуя за ним.
– И то верно! – рассмеялся Индрик. – Здешние кобылки, признаться, не в моем вкусе, а вот на Цветгоре… – Певец сладостно вздохнул. – Знаешь, и тебе не помешало бы побывать на Празднике! Прилетай, а?
Одна из лошадей подняла голову и направилась в их сторону. Приблизившись, она потянула морду к музыканту, приняв его всклокоченные волосы за изысканное лакомство.
– Я в ваших краях по неотложному делу, – сказал мужчина в черном, наблюдая, как его друг отмахивается от настырного животного. – Впрочем, если ты сумеешь заманить на Праздник Сола, и я найду время… Мне всегда было любопытно посмотреть на то, как он прочтет свои проповеди суккубам…
Индрик шутливо фыркнул:
– Боюсь, его инструмент слишком велик да неподъемен, чтобы играть на нем в праздничном кругу. – Ласково похлопав по шее дикую лошадь, певец снял прицепившийся к ее густой шерсти прошлогодний репейник и спросил: – А что за неотложное дело привело тебя на Север Сии?
– Следую за одной златогривой лошадкой, – ответил его собеседник. – Так вышло, что мне известно ее имя.
– По-видимому, это особенная лошадка, если ты присматриваешь за ней?
– Весьма…
– Хм. – Индрик хитро прищурился. – А позволь узнать, она особенная сама по себе или лично для тебя? – Получив в ответ лишь угрюмый взгляд, он продолжил с еще большим воодушевлением: – Вот что я вспомнил… У местной деревеньки пришвартовался корабль тинутурильцев. И с ними была презабавнейшая компания: тролль, брауни, мракоборец и странная девица с холодными глазами и золотой косой.
– Это она, – подтвердил странник.
– Они остановились в корчме. Вчера вечером я исполнял там свои произведения. – Индрик кисло улыбнулся. – А ты знаешь, что они ищут единорога? Удивительно, сегодня все ищут единорога… Вот встречаю я на пути красивую девчонку. Ухаживаю за ней, песни ей пою, а она в ответ: «Нет, мол! Девицей была, девицей и останусь, потому что хочу приманить единорога!» Ну что за напасть? Твоя лошадка такая же?
– Очень не рекомендую тебе проверять это, Индрик, – ответил странник. – Но ты почти заставил меня рассмеяться…
– Не посмею перебегать тебе дорогу, Сай, – нарочито испугался певец. – А вот еще послушай, недавно я повстречал делегацию гномов из Бунджууга. В горах Маймору они откопали якобы залежи аликорнов и шли к хранителю Ферихаль за советом.
– Не знал, что единороги могут сбрасывать свои рога…
– И не могут. Это были раковины каких-то вымерших моллюсков…
– Индрик, – осторожно прервал его странник.
– Да-а? – пропел мужчина.
– А почему ты здесь, а не в Ферихаль?
– Ну, с некоторых пор я путешествую по всему Северу, – ответил Индрик, неуверенно почесав рыжую бородку.
Странник долго молчал, размышляя. Они приблизились к реке. Журчание воды ласкало слух и навевало умиротворение.
– Включая Бешбьяс? – наконец спросил он.
– Нет… – прошептал Индрик, отводя глаза. – Бешбьяс больше нет…
– Белая лошадь изменила масть?
– Ты знаешь, – вздохнул музыкант. – Нет больше Бешбьяс и нет белой лошади. Мы не сумели сохранить ее свет. Я не успел, не смог…
– Никто бы не смог, – тихо сказал мужчина в черном. – Но почему вы… – Он помедлил. – Почему ты оставил ее в живых?
– Что?.. – На миг в карих глазах музыканта промелькнул гнев. – Да как же иначе? Как можно лишить ее жизни?
– Она страдает, – напомнил странник. – И очень опасна…
– И она еще может излечиться!
– Почему ты так думаешь?
Дикая кобыла покинула их, вернувшись в стадо. Еще не прошедший первую линьку и оттого бурый жеребенок припал к ее животу. В камышах звенели птицы и насекомые. Солнечные блики играли на воде.
– Я верю… – прошептал музыкант.
– И зачем вам вообще понадобился этот единорог? – буркнул Григо Вага.
– Чтобы призвать его к ответу кое за что, – сердито отозвался Трох Картриф.
С раннего утра они бродили по лесу. В низинах стояла вода, и приходилось перебираться через поваленные деревья, прыгать с кочки на кочку, а порой и замочить ноги. Иногда мракоборец вяз в весенней слякоти по самые колена, и тогда его друг Койнен спешил на помощь.
Серьезных болот здесь не было, поэтому тяжелые наемник и тролль справлялись сами, а легкие брауни и Дженна и вовсе не тонули. Но если утром поиски легендарного зверя вызывали у исследователей боевой азарт, то после полудня все они порядком подустали.
– Лучше скажите, зачем мы взяли с собой тинутурильца? – прошипела в сторону Дженна.
– Еще один рыцарь без страха и упрека лишним не будет, – ответил ей Гвирдр Драйгр.
– Тоже мне «без страха», – усмехнулась девушка. – Вчера вечером, когда все пошли в пляс, он даже не осмелился пригласить меня на танец… Не понимаю… Может, он что-то задумал?
– Возможно, он просто не умеет танцевать, – улыбнулся тролль. – Или ему пришлось не по вкусу блеянье уважаемого певца.
– «Блеянье»? – присоединился к их беседе брауни. – Тебе надо поучиться уважению к чужому творчеству, мой друг.
– Да правда же, было немного похоже, – рассмеялась Дженна. – Красивые слова и музыка, но голос и бородка у него чуток козлиные!
– Ах, так? – фыркнул Трох Картриф. – А знаете, у меня свежая мысль! Надо нам разделиться на две группы – так будет быстрее. Я пойду с Григо и Койненом. В случае если они найдут единорога, им понадобится эксперт…
– Не иначе ты затеял соревнование, коллега? – ухмыльнулся Гвирдр.
– И мы принимаем твой вызов! – провозгласила Дженна. – Хотя перевес бойцов на вашей стороне…
– Зато с нами неизменное чувство юмора, – добавил тролль со смехом.
– Принято! – крикнул им Григо Вага.
– Вы отправляйтесь вдоль реки, как и собирались, а мы пойдем в глубь леса, – предложила девушка. – Встречаемся в деревне.
Когда они скрылись из виду, Гвирдр кивнул Дженне:
– А Койнен как будто бы точно знает, куда идти, да?
– Но он слишком много времени проводит на борту ладьи, – ехидно проговорила наемница, кивнув на поломанный кустарник. – А следопыт из него еще хуже, чем танцор.
Наемница и книжник миновали затопленный лес и поднялись на возвышенность. Лиственные деревья сменились стройными соснами. Здесь было теплее, да и дышалось легче. Сквозь ажурные кроны проливались водопады света, а между стволами розовым цветом распускались кустарники. При виде чужаков осторожные олени поспешили исчезнуть в зарослях; среди папоротников серыми тенями мелькнули зайцы.
Дженна стянула с ног мокрые сапоги и, ощутив босыми ступнями прогретый солнцем мох, зажмурилась от удовольствия. Янтарный лес навевал ей воспоминания. Такой же точно сосняк она увидела в тот день, когда очнулась в незнакомом мире на берегу моря. Только пах он иначе: зноем, мясистыми белыми грибами и сладкими ягодами. А сейчас в воздухе разливались тонкие ароматы смолы и весенних цветов. Громко щебетали птицы, где-то вдалеке стучал дятел.
Мелодия витали здесь тоже звучала по-новому: она была более прохладная и высокая; светлая, но в то же время грустная. Девушка вдохнула полной грудью, улыбнулась и тихонько запела.
Путники выбрались к реке и перевели дух.
– Вот, то самое кривое дерево, – проговорил наемник, указывая рукой на склонившуюся к воде старую иву. – Здесь мы и видели единорога, когда плыли к Сиях. Стоял он на холмике и копытом бил, а посреди лба у него как будто солнце сияло, и ветер развевал его гриву.
– Койнен, – обратился к нему Трох Картриф. – Почему ты согласился нам помогать? Зачем тебе единорог?
– Я слышал, что рог единорога обладает волшебной силой, – признался тинутурилец. – С его помощью зверь может исполнить любое желание.