– Как и все прочие чувства, – ответил Сайрон холоднее обычного. – Как тебе удается игнорировать плотское влечение к кузнецу?..
На этот раз Дженна не стала убегать из пещеры, чтобы поплакать от злости. Молча она приблизилась к учителю и вскинула правую руку. Маг попытался остановить ученицу, но она не довела удар до конца и внезапно нанесла оглушающую оплеуху с другой стороны.
Мужчина ничего не ответил, лишь отвернулся, закрыв глаза. Между его черных бровей залегла глубокая морщина. Девушка резко повернулась и ушла в свой уголок.
Заснуть ей так и не удалось. Ладонь жгло, а внутри почище огненной стихии бушевала обида. Дженна смотрела на странника, застывшего у костра мрачной тенью.
Она смотрела на него. А он смотрел на огонь, пока не истлели последние угли.
– Давным-давно боги ходили среди эльфов, гномов и людей как равные, – рассказывал Кай Двейг. – Ты назвала их богами Севера, но родина им – вся Сия, и лишь сегодня в разных концах света богов именуют по-разному. В те же далекие времена еще не существовало соленых морей, разделяющих сушу на Южный и Северный материки, а между живыми существами не было вражды. Не было ни старости, ни смерти. Все говорили на одном языке: духи, люди и звери понимали друг друга. Мой мастер Эски Догруж считал, что в те времена делить было не́чего – всем всего хватало. Однако… – Мужчина обвел взглядом статуи богов. Вырубленные из камня еще первыми обитателями Дома Стихий, спустя столетия они стерлись, утратили живость черт и оттого выглядели будто призраки – полулюди-полуглыбы. – Но вышло так, что сыновья бога неба Фосилла – Марг-Мельник и Зоар-Кузнец – полюбили одну и ту же деву, солнцеокую Элему.
– Значит, у Зоара был брат? – удивилась Дженна. – Я вижу здесь богов Семи Путей, богинь Семи Вод и даже Безликих, но почему нет Марга?
– Нетерпелива ты, точно пламя, Дженна, – шутливо нахмурился Кай Двейг. – А вот слушай дальше… Из всех молодых богинь Сии была Элема самой прекрасной. Голос ее звенел прохладным ручьем, взгляд озарял мир светом, а улыбка дарила живительное тепло. Растения тянулись к богине: при ее приближении быстрее прорастало зерно и пышнее колосилась рожь. Казалось бы, чем не пара сеятелю и жнецу Маргу? Так решил и бог Неба. Но его старший сын, умный и добрый землепашец, не отличался красотой, как его младший брат. Спина Марга была худа и не столь уж пряма, а руки, держащие серп, не могли похвастать большой силой. – Мастер ухмыльнулся, расправив широкие плечи. – Могучий же Зоар-молотобоец славился статью и удалью…
Труднопроходимый бурелом, колючие кустарники и крапива заслоняли ведущую к храму дорогу. Будто сам бог-жнец изломал деревья и опутал их зелеными сетями плющей, желая навсегда похоронить опасную силу в лесных объятиях.
Однако путь, хотя и казался заброшенным, все же сохранился в целости. Травы и папоротники не изломали кладку, мхи и лишайники не тронули темно-бурых плит. В конце дороги зеленая завеса расступилась, открывая величественную твердыню.
Храм бога войны, вырубленный в отвесной скале, был подобен неприступной цитадели. По традиции с обеих сторон его окружали стражи: потоки воды ниспадали с горных вершин и исчезали в лесной тени двумя узкими бурливыми реками. Водопады защищали не столько святыню Огня, сколько окружающий мир от стихии, которая могла вырваться из его чертогов.
Странник обогнул площадь, возведенную в объятиях рек. Разноцветные и разновеликие камни были уложены мозаикой в форме солнечного ока: лучи-ресницы расходились в стороны волнообразными линиями, на месте зрачка возвышался круглый алтарь.
Когда-то простые люди приносили к нему дары, предназначающиеся для супруги Зоара. Считалось, что Элема любит аромат свежих цветов и медовые сладости. Мужчины просили у нее добрую супругу, женщины обращались к богине, как к повелительнице плодородия. В былые времена вокруг площади пели песни и водили хороводы, изображая ход солнца.
Но подняться по широкой лестнице и ступить в храм могли лишь те, кто носил или изготавливал боевое оружие. Женщины редко входили в покои Зоара. Только самые смелые, сильные… и одинокие воительницы имели право увидеть его священное пламя. Никогда к богу Огня не входили замужние женщины, считая это плохой приметой.
– Зоар – бог, подчиняющий себе огонь подземный и небесный, подаривший людям кузнечное ремесло, – был непревзойденным мастером над металлами, – рассказывал Кай Двейг. – И еще более умелым любовником… Говорят, ни одна из женщин, что познала пламя Зоара, уже не могла быть ни с кем другим из мужчин. И несмотря на то что Элема была обещана Маргу, при встрече с Зоаром она не сумела устоять пред силой его страсти…
Несмотря на общее запустение, в центре зала на прямоугольном постаменте полыхал огонь. Неугасимый алый цветок, как и много столетий назад, был столь же ослепительно красив, сколь и опасен.
Пламя Зоара издревле считалось объектом поклонения. Один его вид укреплял мужество воинов и воительниц, даровал вдохновение мастерам. Но слабых духом, самонадеянных, гневливых и завистливых пламя губило, разжигая в них еще бо́льшую ненависть и гордыню.
Не несло оно пользы и для женской витали. Сайрон видел, что его ученица делает успехи в стихийной магии. Однако, заботясь о ее девичьей природе, маг предпочел самолично отнести плату за меч к алтарю Зоара.
В темных нишах многогранного зала застыли статуи полководцев и правителей. Брат и враг Зоара позаботился о том, чтобы камень источался в пыль, но даже время не могло стереть надменное выражение с лиц приближенных Отца огня. Сайрон не знал всех по именам. Это была чужая история… Каждый из воинов держал свое оружие: меч, пику, лук, палицу и так далее. И лишь кузнец-полководец сжимал в руках молот.
Сайрон возложил жертвенную монету на алтарь у ног Зоара и приблизился к огненному цветку. Алое пламя танцевало свой прекрасный танец. Его сила звучала чисто, ярко, страстно – так, как не́когда пела витали самого странника… Маг стиснул зубы, резким выдохом прогоняя из груди тоску. Он прикрыл глаза – всего на миг.
Разомкнув веки, Сайрон обнаружил, что в храме стало гораздо светлее. Высокие потолки, опирающиеся на мощные столбы колонн, терялись в сумраке, но сквозь трещины полуразрушенных стен пробивались солнечные лучи. В их потоках золотом переливалась поднятая пыль – песок и остатки некогда блистательной облицовки зала.
Мужчина огляделся. Яркие краски рельефных текстов и картин поблекли. Изображения богов и их имена были сбиты со стен, статуи – обезглавлены. Некогда улыбающиеся лики теперь зияли рваными ранами пустот. Воры содрали с них позолоту и цветные эмали. Они вытащили драгоценные камни из их глаз. Они уничтожили священные имена, разорвав связь между земным и небесным.
Те, кто миллионы лет назад вышли из слепоты за спиной Создателя, теперь вновь лишились зрения. Люди отвергли своих хранителей и отвернулись от богов. И это ознаменовало конец всего. Ибо лишь боги могли защитить младших детей Создателя от страшной угрозы…
Тяжелый воздух дрожал от жара и затхлого аромата сгнивших благовоний. Снаружи доносились голоса. Обернувшись, странник увидел вора. Придерживая одной рукой за спиной мешок с награбленным добром, он справлял нужду на лицо опрокинутой набок статуи богини.
От гнева у Сайрона перехватило дыхание. В один прыжок он оказался рядом с вором и ударил кулаком с такой силой, что голова негодяя повисла, неестественно откинувшись назад, а его лицо превратилось в безобразное месиво. От второго удара тело мужчины вылетело вон и покатилось вниз по ступеням. Размахивая конечностями, словно тряпичная кукла, вор свалился на храмовую площадь и застыл у ног товарищей.
Их было много… человек семьдесят – воины или простолюдины – странник не разобрал. Их было много, и все были вооружены… луками и мечами – маг не различил. Все его внимание было обращено к пустыне. Песок наступал высокой серой волной, поглощая зелень лесов, садов и полей, сметая города и селения.
Но глупые люди не видели этого. Они продолжали смеяться и богохульничать. Они потрясали кулаками, ругались и угрожали ему.
Люди возомнили себя всесильными и взбунтовались против Создателя. И тогда Единый Свет Истины покинул их земли. Прежде мирные, боги проявили свой гневный облик, а хранители стали их оружием. И были они совершенным оружием…
– И разгорелась битва между сыновьями неба – Маргом и Зоаром. Бог-кузнец стал первым воином, и так на земле появились раздор и война. Мельник и землепашец не мог сравниться с младшим братом в боевом искусстве, но ответ его был куда страшнее. Придумал он время, и так появились в Сии старость и смерть. Стал Марг жнецом душ людских, и каждый павший воин Зоара, словно скошенный колос – стог сена, пополнял его армию…
Говорят, что многие племена тогда пострадали от гнева богов. Чернорукий Марг был умен и коварен, как подземный змей. Светоносный Зоар был яростен, словно пламя, раздуваемое ветром, и непреклонен, точно железная скала. Не видел он помехи в том, что погибшие солдаты возвращаются на поле битвы в странном обличье и поднимают оружие против бывших соратников. Крошил он кости их молотом и сносил головы. Но вновь поднимались воины, ведомые силой Марга. И тогда Зоар решил опрокинуть весь свой огонь на землю…
– Погоди, но что же Элема?! – перебив рассказчика, воскликнула Дженна.
Девушка поднялась из-за стола, объятая тревожным предчувствием. Все внутри нее пламенело, будто описанная кузнецом битва происходила на самом деле, в это мгновение, и чародейка ощущала ее жар! Она прижала ладонь к груди, где в потайном кармане платья хранила перо черного коршуна.
– Элема – богиня плодородия, – развел руками Кай Двейг. – Разве ж могла она смотреть на столь неприятное зрелище? Обратилась она к богу неба Фосиллу, чтобы забрал он ее от земли к себе. Да с той поры и светит нам с небес: днем как солнышко золотое, а ночью – серебряной луной…
– Безответственно с ее стороны, – фыркнула Дженна и выбежала из кузницы.