– Помнишь, ты говорила, что люди нуждаются в общении? – тихо произнес Сайрон. – Люди существа стайные, но… такие, как мы… как я и… – Опустив руки, он в упор взглянул на чародейку. – Мы есть основа этой стаи. Мы рождены для ее поддержания. Это наша обязанность…
– Все равно не понимаю. – Дженна осторожно приблизилась к учителю.
– Никто не нуждается в стае сильнее, чем мы… – с горечью сказал он. – Но и никто не страдает сильнее, лишившись ее… Один раз это уже случилось со мной. Второго… я не переживу…
Он замолчал. Огонь постепенно унимался. Ветер, поднимаемый водопадами, омывал площадь от горького дыма.
– Я тоже не хочу причинять вам боль, – всхлипнула девушка. – Совсем не хочу… Если бы я только понимала как…
– Хочешь знать, почему я никогда не снимаю перчаток? – вздохнул маг.
– Хочу. – Дженна вытерла мокрые щеки, размазав по ним слезы и копоть.
– Это моя защита, – проговорил мужчина. – Перетекая от одного существа к другому, витали создает связь между ними. Чем продолжительнее и глубже обмен, тем прочнее эта связь и тем больнее потом разрывать ее. На ладонях раскрываются одни из главных энергетических каналов. Витали движется непрерывно, и особая ткань, из которой сделана моя одежда, замыкает большую часть потока внутри меня. Таким образом, обмен моей личной витали с этим миром сведен до минимума…
– А во время обучения разве не происходит этого обмена? – нахмурилась девушка.
– В некоторой степени, – подтвердил Сайрон. – Не так сильно, как во время совместной трапезы или…
– Я поняла. – Дженна попыталась улыбнуться. – Хорошо… Не так уж все и страшно оказалось. Без совместной трапезы я переживу как-нибудь.
– Значит, ты не уйдешь? – переспросил Сайрон.
– Не дождетесь, – упрямо мотнула головой девушка.
Маг коротко улыбнулся ей в ответ и ощутил, как сердце Дженны встрепенулось. Должно быть, впервые в жизни она увидела его улыбку.
– Я слышал песню, – медленно произнес Сайрон. – Или она мне тоже… приснилась?
– Это я пела, – призналась девушка. – Я чуть с ума не сошла от волнения за вас! Но мелодия меня успокоила…
– И откуда ты знаешь ее?
– О, я просто услышала. – Дженна прищурилась. На миг ей показалось, что в тумане водопада мелькнул силуэт женщины. – Как будто сама Элема напела мне ее, – смущенно проговорила девушка. – Насколько я поняла из рассказов Кая Двейга, нрав у ее возлюбленного Зоара тот еще… А уж кому, как не жене, знать, чем успокоить мужа?
Пока Сайрон смывал с себя грязь и кровь, Дженна исследовала водопад, у которого ей привиделась женщина. Шагнув под полог воды, она внезапно оказалась в небольшой пещере. Здесь было прохладно. Сквозь струи воды пробивались солнечные лучи.
Чьи-то заботливые руки выровняли стены и создали полукруглый свод. В глубине стоял алтарь, выточенный в форме снопа. В центре алтаря можно было различить орнамент в форме круга, напоминающего глаз с тремя зеницами. Присмотревшись, Дженна поняла, что зеницы – не что иное, как части цикла: растущая, полная и убывающая луны.
– Сено и лунное око, – прошептал Сайрон, пройдя за ученицей. – Здесь Элему почитали как Куолуму – ее ночную ипостась, жену бога Марга.
– Как это? – удивилась Дженна. – Разве Элема не ушла от Марга к Зоару, а после не сбежала от обоих на небо?
– Кажется, Дженна, мастер-кузнец не все тебе поведал, – заметил странник. – Что ж, сколько рассказчиков, столько и историй… Однако нужно понять, что Элема – это персонификация витали плодородия, творческий потенциал природы. Огонь земли без нее, равно как и мертвая вода без живой, несет лишь разрушение. – Он тяжело вздохнул. – Элема не уходила ни от Марга, ни от Зоара… Правда в том, что она осталась с обоими братьями, и без нее их война никогда бы не завершилась. Днем богиня – жена Зоара, и мы можем видеть ее солнечное око, а ночью она принадлежит Маргу и из его объятий взирает на мир лунным оком. Элему и Куолуму называют сестрами-близнецами, но на деле это одна сила – великодушная Мать, дарующая жизнь и смерть.
Дженна прищурилась.
– А вы сами… не Зоар ли?
– Считаешь, что я похож на Зоара? – Маг устало прикрыл глаза. – Глупенькая…
– Там, где я родилась, о богах ничего не знают, – обиделась Дженна. – И мне не нравится, когда меня называют глупенькой… Вы мой учитель и должны учить, а не обзываться.
– О, Дженна, постарайся оставить привычку рассказывать мне о том, что я должен, – строго произнес Сайрон. – Так вот запомни, в каждом из нас есть Зоар и Элема. А в тебе так много от Марга… – Мужчина поглядел на удивленную ученицу. – Из сеятеля Марг стал жнецом человеческих душ. Люди верят, что по его воле к ним пришла старость и смерть. Они чтут его как Отца хлебов, однако мельницы всегда строят в отдалении от деревень, чтобы не привлекать к себе смерть… Потому же нет и изображений хозяина-мельника. Жнец Марг ведает мертвой и живой водой. Он был первым некромантом…
Девушка хихикнула:
– А я-то было расстроилась, что красавчик-брат увел у него невесту!
Присев у алтаря, она расплела взлохмаченную косу и принялась перебирать волосы пальцами, старательно наводя порядок. Сайрон с сожалением взглянул на ее платье.
– Ты запачкалась кровью…
– Главное, что не поджарилась, – отмахнулась Дженна. – За свое тело я была спокойна, а вот за платье переживала… Похоже, что заклинание защищает и одежду? А кровь – ерунда, холодной водой вмиг отстираю… – Она огляделась. – Здесь много воды. Вы можете не бояться, что ваш огонь причинит кому-то вред. Хотите, я буду вам петь ту мелодию? А если и это не поможет, я всегда могу прыгнуть в реку. – Она тепло улыбнулась Сайрону. – С завтрашнего дня я обещаю оставить привычку, которая вам так не нравится, но сейчас… вы должны поспать, учитель.
Сайрон уснул, как только его голова коснулась прохладного камня. Дженна пела ему, вкладывая в голос всю свою нежность. И мелодия ее лилась плавно, словно ручеек. Девушка пела, прислушиваясь к дыханию учителя, шелесту воды и далеким птичьим голосам за ее покровом.
Постепенно смолкли трели дневных музыкантов, солнце ушло, и лес наполнился ночными звуками. Дженна пела всю ночь и только под утро встала, чтобы напиться воды. Забыв о голоде, она пела весь день. Когда же вновь пришла ночь, девушка даже не подумала об отдыхе.
Сайрон спал, но сон его не был ровным и безмятежным. Порой маг хмурился, что-то шептал с тревогой, даже со злостью. Девушка ощущала, как дыхание его то и дело наполнялось беспокойным жаром. Тогда она, превозмогая усталость, старалась петь громче и усерднее.
Луна сменяла солнце, солнце – луну, а Дженна оставалась на месте. Она пела и любовалась тем, как золотой свет дня и синий сумрак ночи по-разному обрисовывают лицо учителя: его высокие скулы, точеный профиль и мягкие линии губ. Только теперь она заметила, что от левого виска, обычно скрытого за волосами, вниз идет едва различимая, но широкая линия шрама – будто след от ожога.
Дженна пела и размышляла о новом облике Сайрона: пугающе диком, нечеловеческом – о том звере, который скрывался за каменной маской всесильного чародея. Что сводило его с ума? Можно ли было вернуть мир его душе? И… смогла бы она сделать его счастливым?
От магии ли, от погоды, в пещере становилось все холоднее. Девушка боялась отходить далеко и не знала, допустимо ли было разводить огонь в святилище Куолумы. Поэтому она согревалась как умела – мыслями, недозволенными, запретными и такими мучительно-сладостными.
На третий день силы Дженны подошли к концу. Девушка устала так, что уже не ощущала ни голода, ни собственного тела. И все равно она продолжала петь.
Когда же пещеру вновь окутала ночная мгла, промозглый холод сделался невыносимым. Дрожа и стуча зубами, Дженна упала рядом с магом. Забыв об опасности и обещании, она прижалась к его теплому плечу и забылась глубоким сном.
Ласковый говор водопада навеял ей чудесные грезы. Девушка увидела себя плывущей в лодке, сделанной из связок тростника. В знойном воздухе царил покой, лишь воды реки размеренно бились о зеленые борта. По обе стороны распростерлись заросли водяных лилий.
Дженна протянула руку и осторожно провела пальцами по упругим бутонам. Розовые цветы хранили прохладу воды, питающей их корни, но стремились ввысь, раскрывая лепестки навстречу жаркому светилу.
И даже горячее живительных лучей солнца были объятия ее спутника. Мужчина, сидящий позади девушки, одной рукой обхватил ее под грудью, а вторую положил на колени. Дженна попыталась обернуться, чтобы посмотреть на него, но не смогла. Тогда она откинула голову назад, прижавшись щекой к плечу – такому родному плечу незнакомца.
Оба молчали. В воцарившейся тишине было слышно, как бьются, сливаясь в единую песню, два сердца. И казалось, ничто на свете не способно было разрушить эту прекрасную музыку.
– Огонь грозил всему живому! И чтобы прекратить ту страшную битву, пришла богиня Элема к Зоару и начала петь. Голос ее успокоил гневного бога. Уставший от бесконечной войны, он уснул и спал триста дней и триста ночей. Триста дней и триста ночей пела Элема ему колыбельную… – Мальчик простуженно шмыгнул носом и вытер его о рукав курточки. – Да-а, вот так все и было…
– Так рассказывал Басм, – поправил младшего брата Весел.
– Да неважно это, – фыркнул Петр. – Не перебивай ты!
– А куда вы путь держите? – обратилась к их дяде женщина в поношенном, когда-то белом плаще со знаком солнца.
– В Сильвилт, – нехотя ответил усатый Вигор.
– Я буду поступать в школу чародеев, – важно заявил Петр.
– Какой ты молодец, – похвалила его Ивия Флекси.
– Мы починим старую дядину избу, кур купим, козу, – добавил Весел. – Хозяйку непременно в дом найдем.
Дядя Вигор что-то забурчал себе под нос, мол, довольно уже языками чесать.
Чародейка улыбнулась. Эти «дикие северяне» начинали ей нравиться, хотя поначалу весь треклятый Север и вызывал негодование. При переходе через Аркх мстительница потеряла большую часть своих людей.