Одни не выдержали долгого нахождения на сумеречной тропе, другие попросту исчезли посреди ночи, третьи, оказавшись на территории Свободных Королевств, внезапно дезертировали. Команда рассыпалась на глазах. Не считая чародейки и бывшего наемника, мстителей осталось лишь трое.
Из лесной чащи беззвучно появился худой мужчина. Он сбросил к костру убитого молодого оленя и три лисьих тушки.
– А лис-то зачем? – удивился Петр. – Лис и медведей трогать нельзя, ведь они служат богам и духам. Дочь Полоза, Золотой Волос, может строго наказать за убийство ее помощниц…
– Да и есть в них нечего, – хмуро добавил Весел, подражая тону дяди.
– Уж я покажу этой вашей змеиной царице, – пообещал Луко Лобо с усмешкой. – А шкурки ее помощниц моей женке на шубку сгодятся. Холодает, зима от Ледяных лесов надвигается… – Проходя мимо телеги, он потянул носом. – Как странно пахнет ваша поклажа… Цветы везете?
– А ты, поди, собака, чтоб обнюхивать чужие вещи? – пробубнил Вигор.
– Собака?! – взвился Луко Лобо.
Выхватив меч, он уже замахнулся на дядю Вигора. Петр и Весел взвыли от ужаса, трое солдат в белых плащах вскочили на ноги. Но рука охотника так и осталась висеть в воздухе. Шипя и дрожа от гнева, он кинул яростный взгляд на женщину.
– Не распаляйся, Луко, – небрежно бросила ему чародейка, сжимая пальцы в кулак. – Я не стану петь тебе колыбельную триста дней и триста ночей, муженек ты мой любезный…
Бывший наемник опустил оружие и беспомощно рухнул на землю, будто кто его насильно подтолкнул. Взгляд мстителя застыл на телеге.
– Она здесь… – прошептал Луко Лобо. – Я чую, она совсем близко…
Голые скалы покрывал слой черной сажи. Тлела догладываемая стихией чахлая трава. Кое-где горел даже камень. Ветер играл с пламенем и, разрывая белесые клубы дыма, уносил их прочь. Каждый взрыв гулким эхом прокатывался вдоль скал, множась и превращаясь в серенаду войны.
Удар – воздух вспыхнул фонтаном ослепительных искр. Девушка не успела понять, были они взаправду или посыпались у нее из глаз. Боль, пронзившая тело, превратила мгновение в вечность.
Ученица оказалась не готова к атаке. Она вообще не была готова к тому, что происходило. Так сказал учитель. Он предупреждал. И все же девушка настояла на тренировках.
Дженна хотела научиться! А боль – это пустяки. Она давно привыкла к боли. Она так много раз падала – от слабости, усталости или собственной глупости. И раз за разом она поднималась. А значит, сделает это снова.
Повторная волна жара сбила чародейку с ног. Она перекатилась под защиту скального выступа и замерла, позволяя мышцам расслабиться на несколько дыхательных циклов. Давно заученное правило: дыхание – мост между разумом и телом…
Вдох – на четыре удара сердца, выдох – на восемь. Четкий ритм. Вдох – жизнь, выдох – смерть, вдох – жизнь. Вдох – на шесть, выдох – на двенадцать. Пульс замедляется. Боль рассеивается.
Отдохнув, Дженна вышла из-за скалы, готовая к бою. К бою ли? Она понятия не имела, как защищаться от магии! Ах, если бы наемницей она научилась использовать щит, ее тело вспомнило бы это знание и преломило личную витали в магический заслон, но… Чародейка не знала, как правильно удержать щит, и сильно ушибла запястье.
Снова удар. Защищая лицо, Дженна подставила предплечье. Не устояв, она отлетела назад. Толчок о камень выбил из нее вздох. Девушка закашлялась, перевалившись на четвереньки. Встала.
Все оказалось не так просто, как она надеялась. Никаких волшебных формул, никаких готовых схем. Сайрон сказал, что способности ее раскрываются слишком быстро, непланомерно и даже непредсказуемо. Возможно, когда-то она уже использовала их. И теперь должна вспомнить…
– Знание подчас мешает раскрытию мудрости, как голос земной души заглушает голос души высшей, – сказал он.
Дженна не поняла, что маг имел в виду. По-видимому, ей предстояло найти новый ключ – понять, что именно пробуждает в ее теле ресурсы защиты. Злость? Испуг?
Учитель делал все, чтобы помочь… спровоцировать ученицу. Он вновь и вновь атаковал ее. И в каждом ударе девушка ощущала его пламенный гнев. Он не желал ей боли, однако она сама даже не попросила, но указала, что он должен был делать… И она сполна получила то, к чему так стремилась.
Все оказалось не так быстро, как Дженна надеялась. Это была не первая их тренировка. И это была не просто тренировка, но и наказание. Удар – за гордыню. Удар – за самонадеянность. Удар – за непослушание.
Все было не так страшно, как могло показаться со стороны. По вечерам Сайрон лечил ее ушибы, вправлял вывихи и сбившиеся нити витали. Дженна научилась делать это и сама. Но для исцеления ей все еще нужно было петь, а после тренировок девушка могла лишь поскуливать и шипеть от боли.
– Да он поджарит тебя в конечном счете! Рехнулись вы оба, что ли? – возмущался Кай Двейг.
Странник часто уходил в горы. И его ученица все свободное время проводила с мастером-кузнецом.
– Я в порядке, – вздыхала Дженна. – Учитель защитил меня заклятьем. Не видишь, что ли? Моя одежда цела и невредима… Мы даже обвалов и камнепадов не вызвали.
– Я вижу, что ты страдаешь! – сердито ворчал мужчина.
– Таков закон, – объясняла чародейка. – Чем сильнее ученик, тем больше мастер требует от него…
– Это верно, – кивал Кай Двейг. – Но будет обидно, если ты так и не увидишь моей работы…
Тот день, когда кузнец счел труд оконченным, стал для чародейки знаменательным во многом. Ее оружие было поистине совершенным, и ей самой с новой силой захотелось стать совершеннее!
В назначенное время мастер Двейг принес изделие к месту, где Дженна упражнялась в магической защите. Он развернул ткань и вынул меч из ножен. Странник одобрительно кивнул, а его ученица не сдержала восторженного возгласа. По красоте клинок ничуть не уступал Кемнэбу.
Работа была выполнена с ювелирной тщательностью и изяществом. Узкие перепончатые крылья гарды, змеиное тело, заканчивающееся свернувшимся хвостом противовеса, и изрыгаемое из пасти пламя на волнообразном лезвии переливались подобно серебристым облакам в лучах утреннего солнца… Словно на цвет стали могла повлиять одна маленькая, но очень важная розовая жемчужина. А в глазах крылатого змея сияли зеленые самоцветы.
– Их называют кадимскими изумрудами, – объяснил Кай Двейг. – Считается, что это слезы самой Девы Медной горы…
– Ты говорила, что слезы вызывает не только печаль, но и радость, – добавил Сайрон. – Это подарок хозяйки Малахитницы для тебя, Дженна. Никогда не забывай о чувствах, даже в пылу битвы.
С нежностью, словно живое существо, чародейка приняла оружие и прокрутила его вокруг себя. Пламенеющее лезвие было будто продолжением самой руки. Изготовленная точно по меркам рукоять лежала в ладони как влитая. Даже без перчаток она не проскальзывала и не натирала кожу.
Кай Двейг поднял боевой молот и щит, предлагая опробовать его работу на деле. Дженна ударила несколько раз – сначала неуверенно, опасаясь, что тонкое лезвие могло расколоться, как стекло, затем сильнее, прокрутив горизонтальную восьмерку. Умело найденный центр тяжести позволял маневрировать длинным мечом на удивление быстро и легко.
Перехватив его обеими руками, девушка рубанула по щиту. Окованное обычной сталью дерево беспомощно распалось надвое, точно сыр, разрезанный ножом. Довольно усмехнувшись, кузнец отбросил обломки и занес молот.
Руническая сталь встретилась, запела. Несмотря на мощные атаки мастера, Дженна легко уводила их в сторону. Ее клинок отражал удары упруго и мягко.
– Столкновение с препятствием ничуть не отдается на рукояти, верно? – похвалился Кай Двейг, когда его часть испытания подошла к концу. – Все это благодаря правильно расположенным мелодичным узлам – местам, где удар встречает сопротивление.
– Клянусь Единушкой, у меня нет слов, чтобы выразить восторг! – ахнула Дженна, осматривая меч. – Такая тонкая работа, а после боя не осталось ни одной зазубрины…
– Таково свойство рунической стали, – напомнил Сайрон. – Однако это еще не все. – Он взглянул на кузнеца: – Я благодарю тебя, мастер, но сейчас ты должен уйти…
Кай Двейг повиновался не сразу. Мужчины обменялись угрюмыми взглядами. Девушка незаметно улыбнулась. Отчего-то ей доставляло удовольствие наблюдать за этими молчаливыми дуэлями, хотя она не очень понимала их причину и смысл.
В этот день Дженна ощутила необычайную уверенность в себе. От первых магических атак Сайрона она уклонилась. На следующих ударах чародейка опробовала новый меч. При столкновении с рунической сталью огненные сгустки рассыпались снопами искр. Девушка с интересом провела пальцами по лезвию – оно осталось прохладным и гладким, лишь слегка закоптилось.
– Похоже, наш хозяин не на шутку переживает за тебя, Дженна? – заметил ее противник, играючи перебирая между пальцами огненные ленты.
Ответить чародейка не смогла. Красные цветы вдруг начали распускаться возле нее с неимоверной скоростью. Девушка едва успевала то уворачиваться, то парировать удары учителя.
– Ты хотела научиться защите! – напомнил маг. – Так не цепляйся за оружие! Защищайся!
Дженна разозлилась. Она поймала посланный ей сияющий шар на кончик меча, аккуратно подхватила его и, прокрутившись вокруг оси, с удвоенной силой отправила пламя обратно. Учитель ушел в сторону.
– Неплохо, – усмехнулся он. – А что же будет, если ты останешься без своих игрушек?
Вдруг раздался щелчок. И чародейка с болезненной отчетливостью ощутила, что броня, возведенная Сайроном вокруг нее, пала… Маг убрал щит! Отныне все находилось лишь в руках самой Дженны.
Она прыгала, балансируя на черных от копоти камнях и отбивая удары. Ученица уже ловила их не только мечом, но и кончиками пальцев. Девушка подцепляла огонь, как крючком – рыбку.
Жар впивался в ее ладони. Он струился по венам и заставлял сердце биться сильнее, чаще. Он дурманил, будто крепкое вино.
Удар. Опьяненная силой, Дженна не рассчитала мгновение. Она вдохнула огонь, ахнула… Упала назад.