Теоретически при достаточно развитой душе силы блаженные могут стать талантливыми целителями или провидцами. Однако на деле их витали не хватает для поддержания даже собственного телесного здоровья, и век их значительно короче человеческого.
Впрочем, есть множество способов насытить сферу силы: с помощью изображения или музыки, в процессе близкого контакта душ или… взаимодействия тел. Витали легко передается от одного существа к другому через прикосновение. Пальцы и ладони, подошвы стоп, глаза и рот открывают пути к ее каналам.
Мужчина вышел из чащи и остановился поодаль от полоскальщицы так, чтобы и она могла его увидеть. Девица подняла голову и замерла, неотрывно глядя на незнакомца. Затем, отложив свое занятие, она поднялась на ноги и по-детски открыто улыбнулась ему, словно знакомому.
Маг сделал шаг навстречу, краем глаза оценивая камень, на котором были разложены мокрые тряпки. Он ощущал его шершавую, прогретую на дневном солнце поверхность. И мягкое прикосновение женской кожи. Ее живое тепло. Ее нежность. Целое море нежности и тепла, по которым так изголодались его душа и тело…
От существа к существу энергия передается через прикосновение рук и губ, но сильнее всего – в моменты близости. Этот неравный обмен скорее всего свел бы с ума человека, зацикленного на своей личности – на земной душе. Но избранных, подобных этой девушке, он мог исцелить или раскрыть в них необыкновенные способности.
Странник приблизился к девушке. Она подалась ближе и обвила руками его плечи. Больше мужской красоты ее притягивала сила мага. Сила влекла, как и всех прочих, – как огонь манит мотыльков. Но, в отличие от мотыльков, эта девушка могла принять огонь.
– Ты очень красивая, – прошептал странник, снимая перчатки. – Ты ведь знаешь это?
Сайрон провел рукой по ее волосам, заплетенным в тугую косу. Светлые косы с некоторых пор стали ему милее прочих. И зеленые глаза. Но у этой девушки глаза оказались темными, а тело – несколько более плотным и округлым, нежели ему хотелось бы. Хотя, возможно, это было и к лучшему…
– Горячо, – отозвалась она на его прикосновение и рассмеялась.
Мужчина аккуратно подхватил девушку на руки и, смахнув на землю мокрые платья, усадил ее на камень. Распустив тесемки платья, он прильнул к большим мягким грудям, глубоко вдыхая аромат девичьего желания.
Солнце клонилось к горизонту, когда по лесу прокатилось звонкое отрывистое: «Ку-ку, ку-ку, ку-ку». Дженна, укладывавшая вещи в седельные сумки, подняла голову и тревожно оглядела макушки деревьев.
Отчего-то она ощутила озноб и вдруг вспомнила, как кто-то из деревенских рассказывал, что слышать кукушку по осени считается дурным знаком: «Кукушка кукует, горе вещует». И будто вторя ее мыслям, где-то вдали послышался скорбный вой.
Теплый вечер сменился студеной ночью. Чародейка хотела выспаться и продолжить путь с восходом солнца, но не смогла сомкнуть глаз. Ветки и сухая трава кололи бока, мягкий мох превратился в каменную крошку. Пламя в костре дрожало и норовило затухнуть, хотя погода стояла безветренная, а дрова были сухими.
Сайрон не возвращался дольше обычного, и Дженна начала беспокоиться. Она потянулась мыслью к учителю. Его образ неизменно успокаивал и согревал ее, но на этот раз девушка ощутила лишь боль в груди и прилив холода.
С внезапным раздражением Дженна принялась снимать с себя синее платье. Хранившийся на нем запах мага вызывал злость. Чародейка переоделась в обновку – распашную юбку из красной шерсти и теплую курточку с лисьим мехом – и только после этого ощутила себя лучше.
Однако сон не шел. Чуть ли не плача от злости, Дженна заседлала Марту и, небрежным жестом затушив костер, тронулась в путь. Что-то гнало ее вон, заставляло идти, бежать… Будто движение могло разорвать некие путы, стянувшие грудь чародейки, не дающие вздохнуть.
Волчий вой вновь пронесся над лесом, но девушка не обратила на него внимания. Выйдя на пустую дорогу, она пришпорила лошадь.
Сама тьма неслась навстречу всаднице. Дженне вдруг страшно захотелось раствориться в этом мраке, исчезнуть, сделаться ничем! Перестать быть!
Через некоторое время чаща расступилась, открыв безбрежные просторы полей. Дорога здесь расходилась в стороны, а посреди развилки возвышался замшелый валун. Остановив коня, девушка склонилась в седле и провела рукой возле камня. Волшебный огонь высветил таинственную надпись на древнеотийском.
– Правой дорогой пойдешь – коня потеряешь, человека спасешь; левой дорогой пойдешь – человека потеряешь, коня спасешь; прямой дорогой пойдешь – и человека, и коня потеряешь, – прошептала Дженна, хмурясь. – Но ведь прямо дороги нет…
Позади раздался шорох. На этот раз Дженна отчетливо уловила запах волчьей шерсти. И еще что-то… Марта фыркнула, тряхнула головой.
– Эх, пропадать, так вместе! – зло рассмеялась чародейка и, не оглядываясь, направила лошадь прямо в открытое поле.
Теплый воздух, поднимающийся от земли, наполнял ночь ароматами спелых злаков, поздних цветов и опьяняющей свободы. Скорость и простор поили сердце радостью, а красота звездного неба кружила голову, затмевая все прочие мысли.
Спустя время странная тревога развеялась окончательно. Дженна перевела коня на шаг и огляделась. Взошло ночное светило. Лунный свет озарил нивы, превратив каждый колосок в хрустальный луч. Только теперь девушка заметила, что урожай, несмотря на зрелость, до сих пор не был убран, а в воздухе разлилась необычная тишина…
– Горячо… – улыбаясь, прошептала она сквозь сон.
Девушка дремала у него на плече. Любуясь ею, Сайрон вдруг понял, что мысли его были заняты другой. Сфера Сия отблагодарила хранителя за помощь на Синих болотах более, чем ему требовалось. Странник передал лишнюю, тяготившую его силу родной дочери этого мира, и теперь его вновь манила дорога.
Вдалеке послышались голоса. Среди ночных запахов маг уловил беспокойство. Несомненно, кто-то искал пропавшую полоскальщицу. Судя по крикам – кто-то, кому она была небезразлична. Странник осмотрел правую руку девушки и, найдя на запястье шнурок, сплетенный из разноцветных шерстяных нитей, выругался сквозь зубы.
Обручальный браслет! Проклятье Зоара, почему судьба вечно сводила его с чужими женщинами?
Маг аккуратно переложил спящую на траву и, прошептав заклинание, поцеловал ее в висок. Совсем скоро обыкновенная красильщица станет почитаемой целительницей, но это не должно разрушить ее семью. Стереть память земной души легко, когда тело человека напрямую связано с душой высшей. Скорее всего, девушка и сама забыла бы о случившемся, но играть ее и без того хрупким счастьем не стоило.
Странник укрылся в зарослях. Удостоверившись, что девушку нашла ее семья, а не случайные бандиты, он продолжил путь.
Марта остановилась как вкопанная. Западный ветер принес холод и тихий повторяющийся свист, будто воздух рассекало лезвие. Медленно обернувшись через левое плечо, Дженна увидела одинокий силуэт.
По полю брел мужчина. Лунный свет озарял худые плечи под рубахой, разметавшиеся молочно-белые волосы и то взмывающий вверх, то опадающий серп в руке.
Девушка затаила дыхание. Неловко скатившись с седла, она сделала несколько шагов в направлении мужчины и… Незнакомец обернулся. Дженна не успела рассмотреть его лица – взгляд жнеца обжег ей душу. Зажмурившись, чародейка упала на колени и склонила голову.
– Девочка, рожденная в мире без богов, – произнес мужчина, направляясь к ней. Его голос переливался, как шепот ветра во ржи. – Вот так встреча.
Объятая священным ужасом, Дженна упорно разглядывала смятую траву у себя под ногами. Но голос жнеца выдал улыбку, и она осмелилась поднять глаза. Стоящий перед чародейкой мужчина не был ни призраком, ни демоном.
– Ты знаешь меня? – пролепетала девушка.
– Я знаю все, – было ей ответом. – Открыто мне то, что прошло, равно как и то, что еще не случилось. – Мужчина протянул ей тонкопалую кисть. – Да встань же с колен. Предо мной их не преклоняют попросту…
Чародейка обомлела: руки жнеца были черны по локоть, будто он перепачкался сажей или… Такие же пальцы были и у самой Дженны, когда она…
– Ты… – испуганно выдохнула девушка, послушно вскакивая на ноги. – Вы…
– Не трудись произносить вслух, – прервал ее мужчина, опуская предложенную руку. – У меня множество имен. И в каждом мире, в каждом королевстве, в каждой деревне и в каждой душе их не произносят на свой лад.
– Как это грустно, когда тебя боятся… – вырвалось у чародейки.
– Ты очень милое дитя, – усмехнулся жнец. – Доброе, смелое… и глупенькое человеческое дитя.
– Я человек? – Дженна задыхалась от волнения. – Ты знаешь, кто я?
Небо начинало светлеть, и девушка могла бы рассмотреть таинственного собеседника. Но черты его лица ускользали от ее разума, зачарованного взглядом глаз – синих, словно мертвая вода, и ослепительных, как всполохи молний.
Не жалея Исаара, Сайрон скакал всю ночь. Он уверенно гнал коня сквозь лес, следуя за невидимой нитью. Перо, которое он «подарил» ученице, было непростым. Ни один маг не станет терять «перьев» понапрасну.
К рассвету странник достиг поляны, от которой доносился след запаха, и… Она была пуста.
Сайрон спрыгнул на землю и осмотрелся. Его ученица затушила костер с помощью магии, а под деревом оставила кое-какие вещи; определенно девушка очень спешила и собиралась в темноте. Но что же заставило чародейку покинуть лагерь посреди ночи?
Маг склонился над брошенными тряпками и через некоторое время нашел то, что искал, – свое перо. Дженна так торопилась, что забыла синее платье, в потайном кармашке которого она хранила драгоценный подарок черного коршуна…
Сайрон нахмурил брови. Такая опрятная и дисциплинированная Дженна забыла любимое платье? Или же она нарочно сделала это?
Если сначала Дженна не осмеливалась поднять голову, то теперь она не могла оторвать взгляда от глаз жнеца. Плоть и чувства ее сковал холод.
– Я умираю? – с внезапным безразличием спросила она. – Я выбрала прямую дорогу и теперь потеряю и коня, и человека?