– А ты человек? – повторил ее слова мужчина.
– Я не помню, кто я, – сказала чародейка. – Раз тебе открыто все, то ты должен знать, что это не мое тело.
– А что для тебя важнее, тело или душа? – услышала она насмешливый вопрос.
– Я не знаю… – растерялась девушка. – Тело или душа… Какая из душ? Кто из них я?
– Ты та, кем себя считаешь, – голос прозвучал тише. – Не человек и не зверь, не дух и не демон…
– Что же это значит? – спросила Дженна. – Я не умру?
– Не бойся, девочка, у которой много имен, – улыбнулся голос. – Каждое мгновение что-то погибает и что-то рождается. Ты будешь умирать сотни раз, но никогда не умрешь…
– Я не понимаю… Что это значит? О чем ты говоришь? Как можно умирать и не умереть? Как можно не бояться смерти?
– Как и жизнь, смерть прекрасна и ужасающа! Но ты не думаешь об ужасе смерти, когда срываешь с ветви яблоко, верно? Душа, отделенная от тела, благоухает, точно медовый плод, снятый с древа, словно свежескошенная луговая трава в жаркий полдень, как сжатая рожь в конце лета.
Мужчина вдруг начал расти. Он увеличивался в размерах и одновременно бледнел. Дженна отметила, ничто не удивляет ее. Все чувства пропали: страх, гнев, восторг… Будто морозный воздух оковал сердце доспехом изо льда.
Между тем жнец становился все больше и прозрачнее. И вскоре он заполнил собой целое небо. На его плечах и груди гасли звезды и занимался рассвет, а волосы разметались полосами белых облаков.
– Не уходи, – взмолилась девушка. – У меня так много вопросов.
– Мы еще встретимся, – пообещал жнец. – Завтра или вчера. Но сегодня, маленький дракончик, ты нужна на дороге живых…
– Что значит «вчера»?! – воскликнула Дженна. – Где я нужна?
– Следуй прямо на восход, дочь Солнца… – На этот раз голос прозвучал подобно далеким раскатам грома. – Дорога приведет тебя туда, где ты должна быть.
Когда видение пропало, чародейка вернулась к Марте. Лошадь перетаптывалась с ноги на ногу, подергивая боками, будто отгоняя невидимых мух. Она нервно жевала удила, а из ее ноздрей валил пар. Поднявшись в седло, девушка пустила коня легкой рысью.
Всадница скакала на восток. Густые нивы, окутанные туманами, расступались перед ней, подобно золотым волнам. Резкий холодный ветер кусал кожу, щипал глаза, рвал и путал волосы. Но небо стремительно менялось, заливаясь алым светом зари, и становилось теплее.
Когда же из-за края поля появился диск солнца, ожила и природа. Очнулись от дремы сотни звуков и голосов. Между шелестящих колосьев засуетились мелкие зверьки. Над рожью защебетали птицы.
Теплый ветер тронул струны запахов, пробуждая сложную многомерную мелодию. От лошади веяло страхом и возбуждением, сеном и кожаной упряжью. Из сумок доносились ароматы масел, порошков, специй, тканей и бумаги. Влажный воздух благоухал землей и родниками, осенними цветами и травами.
Упиваясь запахами, будто живой водой, Дженна ощутила, как тает корочка льда вокруг ее сердца. И потерянные было чувства затрепетали в груди сильнее прежнего…
По мере того как утренний свет рассеивал туманы, мир заливался дивными, невиданными ранее красками. Яркие цвета и нежнейшие оттенки дождями струились с неба и волнами поднимались от земли. Они переливались в воздухе подобно бликам, танцующим на гранях хрусталя. Повторяющиеся друг в друге и не похожие ни на что, они кружились вокруг каждого колоска, каждой букашки и былинки.
Дженне показалось, что само солнце превратилось в огромный розовый цветок, и лучи-лепестки его пульсируют, беспрестанно видоизменяясь. Голубое небо переливалось невиданными облаками, будто дыхание творца – звездные туманности – сделались ближе и засияли наравне с дневным светилом.
От восторга и изумления у чародейки закружилась голова. Не выпуская из рук уздечки и не снижая скорости, она прикрыла глаза. Но под ее веками картинки, образы и краски стали ярче! Они наслаивались друг на друга; прямоугольные формы, спирали и круги складывались в единую систему – неописуемо сложный и прекрасный рисунок.
Они появились будто из ниоткуда. Пять человек в белых плащах возникли из утренней дымки. Один из них, высокий и худой, подошел к камню, стоящему на перепутье, и принюхался.
– Даже я чую запах жасмина, – холодно проговорила чародейка, приблизившись к нему. – Ничего особенного, обыкновенная парфюмерная отдушка, какой пользуются все горожанки… – Она прищурилась. – Довольно беспечно для наемницы.
– Лисы глупы́, – фыркнул Луко Лобо, присев на корточки и рассматривая дорогу. – А эта, судя по следам, еще и верхом, да с тяжелой поклажей.
– Значит, она где-то рядом?..
– …Была, – проскрежетал зубами наемник.
– Как прикажешь тебя понимать? – насторожилась Ивия Флекси.
– Так и понимать, что след снова пропал! – ответил Луко Лобо.
– Она ушла в тень? – переспросила женщина. – Но ты только что говорил про лошадь, поклажу…
– Даже если и так, в тенях тоже остаются запахи, – проворчал наемник, покосившись на придорожный валун. – Что там за плесневелые каракули?
Чародейка склонилась к камню, провела пальцами по надписи.
– Правой дорогой пойдешь – коня потеряешь, человека спасешь; левой дорогой пойдешь – человека потеряешь, – прочитала она. – Древнеотийский. Это так называемый вещий камень…
– Либо люди, либо кони – несложно угадать, куда направится всадник, – клацнул зубами Луко Лобо. – Но сдается мне, чего-то мы не видим…
– А что тебе еще надо, милый? – усмехнулась Ивия Флекси. – Дороги всего три: направо, налево да назад…
Вдалеке грохотало и хмурилось. Невспаханное сжатое поле под пасмурным небом ощетинилось колючей стерней. Между скошенных колосьев осиротело раскачивались головки пожухлых цветов. И ни следа, ни запаха…
Наемник застыл, глядя вперед. Он знал куда больше дорог – и не все из них были сумеречными. Как нити запахов ведут к хищнику или жертве, так наемника и его зверя-учителя объединяет невидимая связь. Луко Лобо потратил слишком много времени, бегая с живыми волками, и теперь ему оставалось только воззвать к мертвому.
Проснулась она от тычков палкой в спину.
– Живая али как?
Первое, что она увидела, были раскачивавшиеся бусы из мороаматрия. Склонившаяся к ней пожилая женщина была одета в красные цвета чародеев Сильвилта. Нижнюю часть ее лица закрывала тканевая повязка. Голубые глаза были подведены сажей. За спиной висела котомка, остро пахнувшая медицинскими ядами и маслами.
– Живая я и здоровая, – сердито буркнула Дженна, отмахиваясь от палки.
– Ну и славно, а то тут таких вдоль тракта много нынче стало, – объявила женщина вместо извинений.
Дженна поднялась на ноги и огляделась. Марта паслась неподалеку. А сама она – вот дела – и впрямь уснула почти у самой дороги!
Чародейка задумчиво взъерошила волосы. Но она же скакала по полю… А потом? Неужели все это ей только приснилось?
– А что с трактами-то? – вспомнила девушка.
– Перекрыты, – буркнул подоспевший солдат. – Что-то я тебя не видел раньше… Ты с запада путь держишь?
Дженна кивнула.
– А вот с востока мор идет, – глухо добавила пожилая чародейка. – Видишь, пшеница стоит? Некому косить ее…
– Что за болезнь? – осторожно поинтересовалась Дженна.
– Черный вогник – так ее называют в народе, – ответила чародейка, пристально оглядывая красные юбку и кафтанчик на девушке. Будто поразмыслив над чем и придя к положительному ответу, она продолжила: – Как увидишь черные волдыри на ком, обходи подальше. Не увидишь, постучи палкой: сперва они на боках и на спине вскакивают.
– И магия помогает побороть заразу? – Девушка покосилась на бусы из мороаматрия. – Вас государь Сильвилта сюда направил?
– Магия помогает увеличить жизненные силы и выстоять, – женщина усмехнулась. – И мы здесь в качестве добровольных целителей, а не магов Сильвилта. Делаем что можем. Выживших немного, да и те чаще слепнут либо глохнут.
– Если помереть не хочешь, лучше отправляйся обратно, – посоветовал мужчина.
Дженна поглядела на небо, вспоминая сон.
– Спасибо за совет, но мне велено идти на восток… – вздохнула она и, подозвав лошадь, забралась в седло.
– Приказ есть приказ, – с пониманием кивнул солдат, пропуская ее.
Осень стояла в самом разгаре, теплых дней становилось все меньше. Ночами ударяли заморозки, и к утру травы покрывались серебристым инеем, а неглубокие водоемы сковывала тонкая скорлупа. Чтобы умыться, приходилось разбивать корочку льда.
Бывало, Дженна подолгу разглядывала мутное отражение неба и леса на поверхности озера и слушала шепот ветра в сухих зарослях тростника. Привычная к бесконечному лету, она с любопытством вдыхала новые ароматы и следила, как меняется природа. Кроны деревьев будто вбирали в себя последние силы лета, чтобы, сбросив напитанные солнцем одежды, защитить землю от подступающих морозов.
Разноцветная листва так весело переговаривалась под копытами Марты, что однажды Дженна ощутила в себе страстное желание поиграть с ней. Спрыгнув с коня, чародейка дала волю маленькой девочке в себе, которая никогда не видела осени. Она сгребала листья в охапку и подкидывала над головой, наслаждаясь их шелестом, танцевала на золотом ковре и смеялась.
Постепенно лес становился все прозрачнее: дубы и клены осыпались полностью, и только березы еще сохраняли некое одеяние. Последние его обрывки золотыми бабочками кружились в потоках ветра и раскачивались в ветвях, пойманные в опустевшие сети паутинок.
Иссыхали травы, сморщивались грибы. Среди бурых папоротников краснели ядовитые ягоды ландышей, а ближе к болотам встречались россыпи брусники и клюквы. Дженна собирала плоды последних и по вечерам согревалась горячим отваром, добавляя к ягодам устоявшие перед заморозками еще сочные листья малины и земляники.
Дорога вела чародейку сквозь поля и леса, мимо ощерившихся глухими частоколами острогов и молчаливых деревень. Сельские храмы, праздничные и рыночные площади пустовали. Даже кладбища были закрыты. Умерших от эпидемии запретили предавать земле. Их вывозили в поля, складывали в огромные кучи и сжигали.