– Признайся, ты знала это или нет? – спросил Лёша у Ренаты.
– Счёт становится шесть-шесть, – отозвалась Рената, загадочно улыбаясь, словно Мона Лиза.
– Конечно, знала, – покачала головой я, включая демонстрацию экрана.
– Зачем ты закрасила бедную Саскию? – удивилась Рената, увидев картину Рембрандта. – Это же так очевидно!
– Семь-шесть, – подытожил Сергей.
– У нас есть и более сложные вопросы, – ответила я, вспоминая про суп Кэмпбелл.
– Надеюсь, – ответила Рената, открывая следующую картину.
Увидев картину, я задумалась.
– Это точно Сезанн. Его кисть и мазки, из которых проступает будущность кубизма. Как бы сказал Серёжа, здесь есть «что-то знакомое»…
– Стыдно не знать, – сказала Рената, покачав головой.
– Это женщина? Или девочка? – спросил Сергей.
– Важнее, что у неё на руках. То есть, что в руках, – прокомментировал Лёша, подмигнув нам.
– Это девочка, – поняла я. – «Девочка с куклой» Поля Сезанна. И скрыта как раз кукла.
– Счёт становится семь-семь, – отметила нашу победу Рената.
«Беллу с белым воротником» Рената рассматривала очень долго.
– Если честно, я не большая любительница Марка Шагала, хотя цвета на его картинах мне импонируют. Но, боюсь, эту работу я никогда не видела.
– Она на что-то там показывает внизу, – заметил Лёша.
– Вижу, – откликнулась Рената, – как будто говоря: «Посмотрите».
– А может: «Эй, как вы там?» – прокомментировал Сергей. И чтобы пресечь подобные подсказки, я наступила ему на ногу.
– Но они же тоже… – начал было Сергей.
– Ш-ш-ш, – сказала я, – с подсказками неинтересно.
– Я сдаюсь, – сказала Рената.
– Ну, как же так? – удивилась я. – Ты уверена? Можем дать подсказку.
– Вы её уже дали, как я поняла. Но мы что-то упускаем. Просто всегда думала, что Шагал – не мой художник. Но теперь исправлюсь, обязательно почитаю про него.
– Я спрятала самого Шагала с дочкой, которую он учит ходить.
– Вообще, странно, – покачала головой Рената. – Мама больше дочки.
– Да, у нас по улицам обычно ходят гигантские карапузы и маленькие мамы, – пошутил Лёша.
– Я не про то, – сказала Рената, – я про то значение, которое он выделил Белле. Нарисовал её больше себя, больше ребёнка.
– Думаю, он хотел показать своё отношение к ней, – заметила я. – Здесь обратная перспектива, как в иконах.
– В том-то и дело, что, по-моему, все должны быть равными.
– Но тогда это был бы не Шагал, а ты. Ну, теперь ваша очередь. Счёт по-прежнему семь-семь.
– А почему вы себе не зачислили балл? Нам-то это в плюс, а вам…
– Нет. Это был слишком сложный вопрос, да и играть с равным счётом интереснее.
Рената кивнула, и на экране появилась огромная трубка.
– А я-то думала, когда будут сюрреалисты, – обрадовалась я, – правда, это что-то слишком лёгкое. Рене Магритт, картина называется…
В этот момент раздался какой-то странный звук. Как будто что-то упало. Или даже взорвалось.
– Ребята, можно мы вам перезвоним?
– Да, конечно.
Мы с Серёжей отправились на поиски источника шума. В первую очередь я заглянула к Маше. Маша сегодня заснула на полчаса раньше обычного. Сразу после второй прогулки и ужина. Звук, к счастью, не разбудил её.
Надо рассуждать логично. На момент игры мы находились в гостиной. Рядом с нами разбиться или сломаться ничего не могло. Ближе всего к нам была кухня. Значит, я отправляюсь туда.
Итак, кухня.
Со стола ничего упасть не могло, потому что после еды я всё с него убираю. Стойка для бокалов. Ни один не пострадал. Стулья – все четыре стоят на своих местах. Деревянные дверцы шкафа для посуды закрыты. Жёлтый диван. С него ничего не могло упасть, кроме подушек, но и они не могли создать такой шум. Впрочем, они на своих местах. На полу ничего не лежит. Никаких следов разрушения. Ничего странного или подозрительного.
Я осмотрела коридор. На полу вроде ничего не лежит. Только одиноко стоит коляска. Взгляд перешёл на стену. Может, за стеной у соседей что-то упало? Но что должно было создать такой шум, чтобы мы здесь услышали и чуть не подскочили на месте?
– Иди, можешь продолжить игру, – сказал Серёжа. – А я ещё раз всё осмотрю. Мне нужно убедиться, что всё в порядке.
Я благодарно кивнула. Я знала, что муж не успокоится, пока не найдёт источник звука. И мне действительно нужна была разрядка – несмотря на спокойное утро и день, Маша много капризничала вечером.
Я перезвонила друзьям по видеосвязи.
– У вас всё в порядке? – обеспокоенно спросила Рената.
– Да, – отшутилась я, – всё по гороскопу. Сегодня мне обещали день, полный сюрпризов.
– А Серёжа где?
– Проверяет Машу. Так на чём мы остановились?
– Пожалуйста, внимание на экран.
– Как я и говорила ранее, это картина Рене Магритта из серии «Вероломство образов», а конкретно «Не трубка». К слову, так и написано на самой работе по-французски. Рене Магритт, как и знаменитый детектив Эркюль Пуаро (вымышленный персонаж Агаты Кристи), был бельгийцем. В Бельгии французский язык является одним из официальных.
– Обожаю «Агату Кристи», – сделал неожиданное признание Лёша.
– Правда? А я и не знала, – удивилась Рената.
– Я имел в виду музыкальную группу. А почему «Не трубка»?
– Сюрреализм полон загадок, – таинственно произнесла Рената
– Но это действительно не трубка, – улыбнулась я. – Это всего лишь изображение табачной трубки. В этом и заключается «Вероломство образов».
– Мы уже чувствуем себя на лекции, – засмеялась Рената.
– Позднее в искусство придёт концептуализм, – не унималась я, – и художники-новаторы будут большее значение придавать тексту, включая его не только в название, но и в контекст своих работ. Но я отвлеклась. Вы скрыли надпись на картине, давшую ей название. Итак, ход переходит ко мне.
– О, это даже я знаю, – откликнулся Лёша, – это Бэнкси.
– Ага, – кивнула Рената, – «Покажите мне Моне». Быстро они тогда картину продали.
– А что скрыто?
– Подожди, я пытаюсь вспомнить… – Рената закрыла глаза и потёрла виски. – Там коляски из супермаркета!
– Правильно, восемь-восемь!
Мы закончили игру с равным счётом. Правда, ребята настаивали приписать победу нам. Из-за того, что мы не засчитали себе одну картину. Но я была непреклонна.
– Какая ты несговорчивая, – пошутила Рената.
– Я бы даже сказал, несгибаемая, – прокомментировал Лёша. – Но одним даётся несгибаемая воля, другим – спина. Третьего не дано. Мне досталось второе.
Мне захотелось продолжить наш разговор в такой же шуточной форме, и я поделилась своей идеей в случае сухого проигрыша вывести на экран «Суп Кэмпбелл». Рената на это совершенно серьёзно ответила, что тогда с их стороны появился бы «Чёрный квадрат» Казимира Малевича.
– Кстати, сегодня я получила приглашение на искусствоведческую VIP-тусовку, – напоследок решила поделиться радостной новостью я.
– Поздравляем! – откликнулись ребята.
– Я хотела спросить у тебя, Рената, не составишь ли ты мне завтра компанию в походе по магазинам? Я доверяю твоему вкусу, ты знаешь.
– Да без проблем.
– Отлично! Тогда завтра созвонимся после завтрака?
– Это в одиннадцать?
– Это в девять, – рассмеялась я, – но могу позвонить и в десять.
Когда я попрощалась с ребятами, в комнату вошёл Сергей.
– Ты не поверишь!
– Что такое? Тебе удалось установить причину шума?
– Да, это взорвалось колесо от коляски.
– Как это взорвалось?!
– Ну, лопнуло. Посмотри сама, оно спущено.
Я вышла в коридор. У коляски четыре колеса – два маленьких спереди и два больших надувных сзади. Сейчас с одним из колёс действительно творилось что-то неладное.
– Но как это могло произойти?
Сергей только развёл руками.
– Может быть, всему виной некачественная продукция, может, ещё что-то. Но пока не поменяем колесо, тебе придётся пользоваться коляской-тростью.
Глава двенадцатая. Вечный вопрос
Наряд мы выбирали очень долго. И почему девушкам и женщинам всегда так трудно выбрать, что надеть? Я больше смотрела, чем мерила. А Рената больше критиковала, чем смотрела. И, честно говоря, нам мало что нравилось, потому что запросы были очень уж высоки.
Платье, во-первых, должно было быть удобным и хорошо на мне сидеть. Последнее было особенно проблематично, если учесть, что за время беременности и сидения дома я набрала немало лишних килограммов. Несколько платьев действительно меня даже стройнили, но… они не подпадали под другие критерии нашего строгого отбора. Так что приходилось проводить их грустным взглядом и продолжать поиски.
Итак, во-вторых, раз событие торжественное, то и наряд ожидается соответственный. Не хочется выглядеть не к месту или сойти за официантку.
В-третьих, я не должна была в нём замёрзнуть.
В-четвёртых, он должен быть непромокаемым, пуленепробиваемым, иметь встроенную плащ-палатку и парашют, а ещё уметь делать выигрышные ставки в покере и говорить на трёх языках…
Конечно, всё, что я перечислила в четвёртом пункте, было шуткой. Но вот сказать то же самое о трёх предыдущих пунктах я не могу.
Всё, что худо-бедно подпадало хотя бы под один из этих критериев, отметала Рената. Таким образом, мы перемещались из отдела в отдел, из бутика в бутик, от вешалки к вешалке. Задача осложнялась ещё и тем, что с нами была Маша. Она сидела в коляске-трости и очень переживала, если я скрывалась в примерочной кабинке надолго. А надолго, по мнению Маши, было больше пяти секунд.
Первым, что я набралась смелости примерить, был брючный костюм. Он действительно мне шёл. Бархатный пиджак, низ брюк расшит пайетками. Этот костюм был в меру нарядным и тёплым. Но Рената сказала, что пайетки – это прошлый век, а чёрное на мне смотрится мрачно. В довершение всего Маша попробовала оторвать одну из пайеток, чтобы проверить, какова она будет на вкус. В итоге я сдалась и решила померить что-нибудь ещё.