– До свидания, спасибо за незабываемый вечер.
– Как говорят в таких случаях англичане, the pleasure is all mine[12].
Я забрала верхнюю одежду из гардероба и спустилась к машине.
– Привет, – сказал Сергей.
– Привет, – ответила я.
Возникла небольшая пауза. Мне сейчас почему-то не хотелось что-то объяснять или спрашивать. И я просто спросила то, на что думала, точно получу положительный ответ.
– Поймали? – спросила я, чувствуя на фоне усталости стойкую гордость за мужа. И немного за себя.
– Поймали, – ответил Сергей.
Я молча обняла его, и мы сели в машину.
– Как Лера? – спросил Сергей.
– В больнице, – ответила я.
– Вот же… гад, – выругался Сергей, – что он с ней сделал?
– Ниче… – я хотела сказать ничего, но это было бы полуправдой, а рассказывать про историю с оливкой было долго, – он ввёл её в состояние гипноза, это долгая история. Мне должны позвонить, когда она придёт в сознание.
– Угу, – кивнул муж, неотрывно следя за дорогой.
– Ещё я хотела спросить. Ты получил моё сообщение?
– Ты про список покупок? Нет, ну, хочешь, сейчас заедем?
– Что?! Я имела в виду совсем другое сообщение…
– Да пошутил я, – улыбнулся муж, – сообщение получил, как видишь…
В этот момент раздался телефонный звонок.
– Алло, девушка. Вы просили вам позвонить, когда пациентка очнётся.
– Спасибо, я поняла. Я могу подъехать?
Глава двадцатая. В больнице
– Как она? – спросила я, прежде чем войти в палату, у пожилой медсестры, лицо которой напоминало печёное яблоко и наводило на мысль о приятном чаепитии.
– Да, как сказать… кто она тебе? Подруга? Или родственница?
– Близкая подруга.
– Ах, вот оно что. Так подруга твоя близкая, она долгое время разумом была далеко от нас.
– Не поняла вас, – сказала я и с опаской посмотрела на часы. Время приёма посетителей стремительно приближалось к завершению.
– Ну, она-то, когда привезли, сразу почти в сознание пришла. Но лежала, поди, овощ овощем минут двадцать. Молча. Ни словечка. Хоть бы имя своё сказала.
– А что врачи…?
– Так дежурный тормошил её, тормошил, да так ничего от неё и не добился. Но за пять минут до твоего прихода зашёл наш главврач. Что-то начал говорить, а в конце просто пальцами щёлкнул. И она как миленькая назвала своё имя и даже фамилию. Вот до чего современная медицина дошла!
Я только улыбнулась этим словам. Значит, Леру из гипнотического состояния выводили щелчком. А возможно, и вводили…
Хотя я всё же надеюсь, что не вводили, а то будет теперь как собака Павлова. М-да…
– Привет, как ты? – спросила я, заходя к Лере в палату.
Лера лежала на больничной койке. По подушке разметались волосы цвета морской волны, из-под одеяла выглядывал, точно хвост русалки из сказки Андерсена, подол вечернего платья, а рядом с кроватью стояли туфли на шпильках. Выглядело всё это очень странно.
– Вроде ничего. Только память подводит. Местами её как отшибло.
– Ты была на мероприятии. С Томом.
– А-а, – только и сказала Лера и вздохнула.
– Он вводил тебя в состояние гипнотического сна, другими словами – гипноза.
Лера хотела что-то сказать, но промолчала.
– Лера, ты помнишь, как это началось? – спросила я с плохо скрываемой тревогой в голосе.
– Смутно. Мы познакомились в интернете. Первые свидания прошли хорошо, и я пригласила его на свою выставку. После этого его отношение ко мне резко изменилось. Он позавидовал мне, что ли. Или решил использовать, посмотрев, кто бывает на моих выставках. Мне тогда на глаза попалась статья про токсичные отношения, и в душе закралось подозрение, что это вот они самые. Позже подозрение переросло в уверенность. Но порвать с ним я так и не смогла. Что-то во мне сломалось. Каждый раз, когда я пыталась это сделать, у меня случались провалы в памяти. Ты говоришь, это из-за гипноза?
– Думаю, да. И ты права, он позавидовал тебе как более талантливому художнику. Кстати, он никогда не показывал тебе свои работы?
– Я даже не знала, что он тоже пишет. Я думала, это были работы другого художника. Я…
На её глазах навернулись слёзы, и Лера отвернулась к стене. Я поняла – не стоит посвящать её сейчас во все подробности.
– А на каком сайте вы познакомились? – спросила я, когда Лера нашла в себе силы, чтобы продолжить разговор. – На иностранном сайте?
– Почему на иностранном? – удивилась Лера.
– А как же его акцент? – решила переспросить я, чтобы развеять последние сомнения.
– Нет-нет, – помотала головой Лера, – мне казалось, это простое чудачество. Я даже подыгрывала и в шутку исправляла слова, которые он коверкал.
В этот момент в палату заглянул врач.
– Всё, девушки, закругляйтесь. Покой, для выздоровления нужен покой!
– Хорошо, мы уже почти закончили.
Врач, нахмурившись, вышел из палаты. Но я была более чем уверена, что если в скором времени не уйду, то скоро увижу его здесь снова.
– Спасибо, что всё рассказала, Лерик. Поправляйся, – я встала со стула, на котором сидела всё это время, и направилась к двери.
Не хотелось оставлять её здесь одну – наедине со своими мыслями. Но другого варианта у меня просто не было. Да и Лера не любит, чтобы её переживания видел кто-то ещё. Но она сильная. Она справится…
Но мне всё равно хотелось как-нибудь её поддержать. Выпустить эмоции наружу? Крепко обнять и сквозь слёзы пробормотать что-то неразборчивое, отдалённо похожее на слова утешения и проклятия в адрес Тома? Но что-то внутри подсказывало, что слёзы и объятия здесь не помогут.
Неожиданно из копилки воспоминаний вынырнуло одно из них. Мы с Лерой в школе в пустом классе, я плачу, склонившись над партой и спрятав лицо в ладонях. Даже не помню повод. Но меня что-то сильно расстроило. Неожиданно Лерина ладонь ложится мне на плечо.
– Ну всё, хватит. Такую сырость здесь развела! Дай свою руку.
– Зачем тебе? – от удивления я даже поднимаю голову и недоумённо смотрю на Леру. Хоть это и непростая задача. Глаза болят от слёз. В них как будто насыпали килограмм песка.
– А вот зачем, – Лера снимает с руки браслет, которым она сегодня хвасталась в школе, и надевает его мне на руку.
– Но… но… его же совсем недавно тебе подарили! И ты так им дорожишь…
– Как можно побрякушкой дорожить больше, чем живым человеком? Тем более таким другом, как ты?
Я благодарно всхлипываю.
Сейчас я, кажется, и не вспомню, где лежит тот браслет. Но я точно знаю, что должна сделать. Нежно погладив на шее птицу, словно поблагодарив её за верную службу, я снимаю любимый кулон с шеи.
Лера пытается протестовать, когда я, ни слова не говоря, надеваю ей на шею свой кулон.
– Но… ты не можешь…
– Как можно дорожить побрякушкой больше, чем живым человеком? – я хитро улыбаюсь. – А тем более такой безбашенной подругой, как ты?
Видя Лерину благодарную улыбку, я немного успокаиваюсь и во второй раз направляюсь к выходу из палаты.
– Подожди, Тата, – неожиданно останавливает меня Лера, – знаешь, я была не права насчёт Сергея.
– Насчёт Сергея? Ты хотела сказать…
– Нет, я всё правильно сказала. Мне казалось, что он для тебя не слишком… романтичен.
– Не забивай свою голову всякими глупостями, – я смеюсь и берусь за ручку двери, – здесь я уж как-нибудь сама. Но если вспомнишь что-нибудь…
– Просто на меня накатил поток воспоминаний. Понимаешь? И, кажется, я не могу его контролировать…
Но предаваться воспоминаниям было уже поздно. Я услышала за дверью приближающиеся шаги и с ещё большей решимостью нажала на ручку двери, намекая, что теперь мне действительно пора… Иначе в следующий раз (то есть в следующее посещение) меня могут и не пустить к Тате.
– И мне даже стыдно тебе в этом признаться, – продолжала изливать душу подруга, – но иногда я даже поучала его… Однажды я посоветовала Сергею написать тебе стихотворение.
Я резко отпустила ручку двери, вспомнив найденную на днях записку.
– И как давно это было?
В комнату снова заглянул бдительный врач и покачал головой.
– Всё. Мне и правда пора. Нужно ещё Машу забрать от родителей. Пока, Лера. Береги себя.
– Пока, Тата. Ты тоже. Подожди, а что это за птица? Давно хотела спросить…
– Феникс, конечно, – ответила я без запинки. На самом деле я не знала точно. Но очень бы хотела, чтобы для Леры эта птица стала символом возрождения и новой жизни.
Выйдя из больницы, я вдруг поняла, что только сейчас по-настоящему начинаю приходить в себя. Впервые за этот вечер ощутила холод. Сев в машину, я ещё пару минут продолжала дуть на замёрзшие пальцы.
– Ну, как там Лера? – осторожно спросил Сергей.
– Ничего, приходит в себя.
– Ты не устроила ей по такому случаю небольшой промыв мозгов? Иногда так легче приходить в себя.
– Я уточнила у неё некоторую информацию, которая меня интересовала.
– Знаешь, если честно, никогда не понимал, почему ты с ней дружишь.
– Она сказала, что ты очень хороший. И что мне нужно тебя ценить.
– Кажется, начинаю понимать. Приглашай её к нам в гости, как поправится. Только без кавалеров с психическими отклонениями.
Я улыбнулась. А затем всё же решилась произнести давно откладываемый вопрос.
– Скажи. Может, это и прозвучит странно. Но ты, случайно… на днях не писал для меня стихотворения?
– Хм, так и знал. Так и знал, что Маша или ты его найдёте. Я хотел написать что-то, но у меня так и не получилось написать так, как я это задумывал. Зато я написал стихотворение о твоей любимой картине, – с этими словами Сергей протянул мне сложенный вдвое и немного помятый лист бумаги.
Я взяла листок и прочитала следующее:
«Дама в саду»
Кусочек голубого неба поймал художник на мольберт,
Затем решил добавить зелень и сердцу милый силуэт.
«От красной клумбы пахнет маком, – шепну тебе я, добрый друг. -