Так, знаю, пахнет ароматно в свой лучший день цветущий луг».
Свет солнечный неуловимый теперь включается в игру,
Он частый гость – всегда желанный в зелёном сказочном саду.
И дама в платье белом-белом проводит взглядом пышный куст.
Вдруг повернётся? Что увидим? Полуулыбку тонких уст…
– О, и это ты сам написал?
Сергей кивнул и после небольшой паузы произнёс:
– И это далеко не последний сюрприз.
– Что ты имеешь в виду?
– Конечно, я хотел, чтобы это оставалось сюрпризом до нашей годовщины свадьбы, но…
– Расскажи сейчас, пожалуйста!
– Это билеты в Казань. Я знаю, ты любишь путешествовать. И поэтому подумал…
Фуууух! В этот момент я почувствовала, как целая гора слетела с плеч. Чего я только не надумала себе за эти дни!
– Дорогой, всё это очень мило, но давай договоримся на будущее об одном моменте.
– О чём, дорогая? – в тон мне спросил Сергей.
– Больше никаких сюрпризов. Особенно на годовщину.
Муж громко рассмеялся и ответил не сразу.
– Обещаю, – торжественно произнёс он, прижимая руку к груди, как во время клятвы. – Но и ты обещай. Никаких сюрпризов. Особенно с картинами.
Пообещав в свою очередь, что никаких сюрпризов больше не повторится, я задумалась о событиях этого дня. Удивительно, сколько у меня накопилось вопросов. Как Сергей смог связаться с хозяином особняка сразу после моего звонка? Хотя я сама распечатывала информацию о встрече с адресом и номерами телефонов…
И, кажется, копию оставила на столе. Но тогда как владелец особняка… впрочем, я могу расспросить Серёжу уже дома о том, что ещё ему известно. А сейчас попробую подремать в машине. Моему мозгу требуется не пища для размышлений, а отдых.
Но сразу исполнить это намерение мне не удалось. В голову продолжали лезть мысли. Сидеть на переднем сиденье (если не на месте водителя!) всегда было для меня испытанием. И сейчас я долго не могла позволить себе задремать, а всё смотрела на мелькающие то тут, то там машины и мотоциклы. Даже не верится, что Сергей сейчас сидит рядом со мной, а не рассекает на одном из таких мотоциклов. Когда мы познакомились, он на третьем свидании предложил познакомить меня с одним из важных членов своей семьи. Каково же было моё удивление, когда он подвёл меня к месту, где был припаркован его мотоцикл! Поначалу он и меня увлёк мотоциклами, их особой металлической культурой и музыкой. Но чем крепче становились наши узы, тем тяжелее давался мне тот факт, что Серёжа везде передвигается на таком опасном транспорте. Временами у нас разгорались жаркие споры на эту тему. Но когда в нашу жизнь вошла Маша, Сергей сам принял сложное решение. Помню как сейчас, как он впервые вошёл в палату, чтобы увидеть нашу малышку. Тогда-то им и были произнесены три заветных слова: «Я продал мотоцикл».
Глава двадцать первая. На даче показаний
Ехать в участок на дачу показаний всё же пришлось. Получилось, кстати, забавно. Когда я сообщила мужу эту «радостную» новость, он решил, что я собираюсь ехать на дачу. Причём одна. И прошу его посидеть с Машей. Пришлось сделать некоторые объяснения.
Я объяснила, что на дачу я не собираюсь. Но мне пришло сообщение, в котором был указан адрес участка, где рассматривается дело Тома. Сообщение прислал владелец особняка. Имя последнего, кстати, оказалось Пётр Иванович. И как я только могла это забыть?
Итак, на следующий день, прихватив с собой свои заметки и записку, найденную в книге Дэна Брауна «Инферно», я отправилась по указанному адресу. Маша осталась дома с папой, которому удалось отпроситься с работы.
В участке пришлось подождать, когда меня пригласят в кабинет следователя. Я немного нервничала и поэтому всё время теребила в руках свои заметки. И, кажется, даже немного их порвала по краям. К счастью, ждать пришлось недолго, иначе от моих записей могло ничего и не остаться.
Следователем оказался приятный человек лет тридцати шести – тридцати восьми. У него был запоминающийся римский нос и волевой подбородок. Во взгляде было что-то располагающее к откровенности, но в то же время нечто хищное и властное. Посмотрев на него, нельзя было избавиться от мысли, что именно так и должен выглядеть настоящий следователь. Или… его полная противоположность.
– Добрый день, меня зовут Виктор Александрович. Я следователь по делу, к которому вы имеете косвенное отношение. Предупреждаю об ответственности, которую вы несёте при даче ложных показаний или утаивании сведений, играющих важную роль в этом деле…
Мой взгляд тем временем упал на картину, которую я никак не ожидала здесь увидеть. В стороне висела, насколько я могу судить, копия работы художника Николая Николаевича Ге «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Её присутствие здесь несколько меня обескуражило. Что она должна здесь символизировать? Уж не правосудие ли, перед которым все равны? Или…
– Кхм, – следователь слегка кашлянул, привлекая моё внимание.
– Прошу прощения, меня отвлёк профессиональный интерес. Я увидела картину Николая Николаевича Ге, а моя профессия тесно связана с картинами. Я – искусствовед… но прошу меня извинить, я готова к даче показаний.
– Картина, здесь присутствующая, – вовсе не украшение интерьера. Она связана с другим делом, которое тоже веду я, – меня приятно удивило тактично данное объяснение. – А начать я попрошу со знакомства с подозреваемым, называющим себя Томом.
– Первый раз мы встретились в гостях у подруги. Это было во второй половине дня. Мне сразу показалось, что он имеет на неё сильное влияние. Но я не успела разобраться в этом деле. Думала, что будет случай поговорить с Лерой наедине. Но такой возможности не представилось. Вечером того же дня я увидела его среди гостей на мероприятии, организованном Петром Ивановичем. Но ещё до этого произошло кое-что, по моему мнению, относящееся к делу…
И я рассказала о бумаге, найденной в доме у Леры, затем о предшествующем этому «ограблении», когда уже из моего дома пропали две вещи – копия знаменитой картины и книга Дэна Брауна.
Далее следователь попросил меня в деталях описать последние события, закончившиеся поимкой и арестом Тома. А после этого дать краткие характеристики всех, кто так или иначе принимал участие в этом деле.
Давая характеристику Лере, я всячески старалась ненавязчиво подчеркнуть невиновность подруги. Рассказала также и о своём визите к ней в больницу. Виктор Александрович слушал, не перебивая. Только кое-где просил говорить подробнее. Выражение его лица при этом оставалось совершенно бесстрастным.
– Ну, что ж. Спасибо большое. Вы очень помогли следствию, – сказал он в конце.
– А мне или Лере не придётся выступать в суде?
– Пока ничего сказать не могу. Это дело ещё находится в самом начале пути. Могут всплыть неожиданные факты…
– Но вы же не думаете, что Лера могла…
Виктор Александрович сдержанно улыбнулся.
– У нас уже были подобные случаи. Не беспокойтесь, на вас и вашу подругу подозрение не падает. Просто могут быть ещё люди, причастные к этим событиям. Поэтому я не хочу заранее выносить вердикт или вешать ярлыки. Я хочу подробнее во всём разобраться. В любом случае, если ваше присутствие понадобится, вас оповестят.
– Ясно, спасибо.
– А что бы вы могли сказать об этой картине? Кроме имени его автора? – неожиданно перевёл тему Виктор Александрович.
– Картина называется «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Написана она в 1871 году. Оригинал хранится в Государственной Третьяковской галерее. Цветовая гамма…
– Достаточно, спасибо. Но если мне понадобятся другие сведения об этой или другой картине, я могу обратиться к вам как эксперту своего дела? Правда?
От гордости мой нос взметнулся к потолку, но я сдержанно ответила.
– Да, конечно.
– Отставьте тогда, пожалуйста, свой телефон.
– Да, одну минутку. Плюс семь девятьсот одиннадцать семь…
В этот момент мой телефон завибрировал. От неожиданности я не глядя нажала на зелёную трубку.
– Алло, это Лёша. Напомни, пожалуйста, какие цветы у Ренаты любимые? Прошлый мой букет, кажется, простоял у нас всего один день…
– Алые розы. Именно алые! Всё, я не могу разговаривать, – произнесла я и повесила трубку.
– Продиктовать телефон сначала? – спросила я следователя.
– Нет, не нужно. Я вспомнил, что прикреплял его к делу ранее. Не буду вас более задерживать, – мне показалось, что что-то в его обращении изменилось, но я не могла понять причину. – До свидания.
– До свидания, – ответила я, мысленно пожимая плечами, но в то же время радуясь, что наконец окажусь на свежем воздухе.
Выйдя на улицу, я ощутила прилив спокойствия. Но затем, поймав дуновение холодного осеннего ветра, неожиданно задумалась, что никогда раньше я не обращала внимания на здание, только что мной покинутое. Раньше мне казалось, что отделение полиции находится вовсе не здесь, а в каком-то другом месте. Но могла и ошибаться. К чему все эти мрачные мысли? Даже не в силах толпы гипнотизёров было бы поменять местами два здания. Даже после нескольких лет тренировок, а не за каких-то полтора или даже два дня.
Ветер весело промчался мимо, поднимая в воздух разноцветную листву.
Поддавшись внутреннему порыву, я на скорую руку собрала букет из осенних листьев. Можно будет поставить дома в вазу. Вот Машенька удивится!
Внезапно в голову пришло и вовсе нежданное воспоминание. Вспомнилось, как ещё в школе папа подарил мне на день рождения макет большого парусного судна. Он тогда был в командировке, и корабль пришёл по почте. Мне пришлось ехать через весь город, чтобы его получить. Но какой это был восторг! Я распаковала подарок прямо на почте и всю дорогу до дома думала: «У меня теперь есть свой корабль! Мой собственный корабль!» Мне казалось, что стоит захотеть, как корабль начнёт увеличиваться в размерах. А если спустить его на воду, то я смогу путешествовать прямо на нём! Это были волшебные мечты. Проходя по мосту, я крепче прижимала к себе корабль, чтобы не уронить, или чтобы он не почувствовал близость воды и не вырвался, подобно большой рыбине. А затем в автобусе он покоился на моих коленях, словно на волнах, подскакивая при движении и нашёптывая старые морские песни и истории.