— Ани? — Лют, не дождавшись моего ответа, подошел и с тревогой взглянул в глаза.
Я прогнала эмоции, скрыла от него охватившие чувства, спрятала влажные очи и спокойно произнесла:
— Ты меня спас… к слову, спасибо! — прошла мимо него, возвращаясь в пещерку.
Здесь взгляд против воли упал на плащ, расстеленный на полу, и разбросанную вокруг одежду Грэйна. Я вспыхнула, точно тонкий стебелек, на который попала искра, и рывком подняла свое одеяние.
— Ани? — разве маг мог оставить меня в покое, и я, собрав воедино всю силу воли, сумела развернуться к нему, скрыв обиду и боль, которые охватили меня в это самое мгновение.
— Как ты себя чувствуешь? И что с тобой было? — голос не дрогнул, на лице ничего не отразилось, и хорошо, что в пещерке царил мрак, потому что меня могли выдать глаза.
Лют снова нервным жестом взъерошил свои волосы и пристально посмотрел на меня. Огненная бабочка металась между нами, как будто ощущая исходящее напряжение.
— Ты не ответила на мой вопрос! — в словах Лютова слышались металлические нотки.
— Ответила! — это было сказано с вызовом, сквозь стиснутые зубы.
— Ладно, — бросив странный взор, согласился он, обошел меня, чтобы одеться, и сказал. — Тогда отчего я проснулся совершенно голым!
Я сумела найти ответ, в общем, он был правдивым:
— Ты горел, а я замерзала, потому нашла единственно верное решение!
— Ани! — Лют схватил меня за руку, развернул к себе лицом и посмотрел так пронзительно, что я не выдержала и опустила глаза к каменному полу, пытаясь высмотреть все неровности на нем. Сделать это было проще, чем смотреть в требовательные очи мага.
Он хмыкнул, чуть отошел, отмахнулся от искорки и опять позвал меня:
— Ани, я помню, что мы целовались!
— Да, — раз помнит, я решила его не разочаровывать.
— И что было дальше?! — огневик потерял терпение и принялся орать.
Я сжала пальцы в кулаки — эмоции ни к чему, и проговорила:
— Ты упал, и я поняла, что ты умираешь. Почему? Ты так и не ответил на этот вопрос!
Грэйн опустился на колени, с мучительным стоном уронив голову на сплетенные руки, провел ладонями по лицу и изрек:
— Все путается… сливается… сон, явь, мечты… Я горел, упустив силу, проиграл демону черной Грани, мне мерещился перевозчик, стоящий на сходнях своего призрачного парусника…а потом…стало так хорошо и… — умолк, поднял голову, посмотрел на меня, словно желал найти ответы на свои невысказанные вопросы, понять, о чем я молчу, но снова в бессилии опустил взор.
Я ничего не говорила, не находя подходящих слов, вчера они были не нужны, а сегодня… сегодня мы могли тоже обойтись без них, если бы Грэйн не страдал от потери памяти. Лишь для того, чтобы безмолвие не затянулось, я произнесла:
— Расскажи, как тебе досталась эта сила.
— По наследству, — буркнул он и вперил в меня безнадежный взор. — Не мучай меня, скажи, что между нами было!
Зловредная суть настоящей ведьмы подкинула сотню самых разнообразных ответов, таких, чтобы маг страдал еще сильнее. Откинув их прочь, усмирив нрав, я сказала:
— Ничего особенного не было… ну, мы просто спали… рядом, обнаженные, потому что это было необходимо и тебе, и мне. Мы помогли друг другу, спаслись от гибели, так что переживать не о чем!
— Ты уверена! — Лют поднялся и подошел ко мне. — Я не…
— Нет, Гримм, ты меня не обидел! И хватит на сегодняшний день воспоминаний, нам нужно отсюда выбираться! — прикусила губу, отвернулась и, громко топая, выбралась наружу.
Стоя здесь, на самом краю, глядя во тьму бездны, что клубилась внизу, я чувствовала изучающий, неотрывный взор любимого. Догадывалась и о том, что творится в его душе, отчаянно прогоняя свою собственную тоску, не оглядываясь, стараясь думать о насущном. О чем именно? Да хотя бы о том, что ужасно проголодалась!
— Ани, — хрипло выговорил за спиной Грэйн, — если все было так, как ты говоришь, тогда откуда я знаю, что твое домашнее имя Веснушка?
Я на мгновение прикрыла веки, борясь с эмоциями, всколыхнувшими душу, растревожившими несговорчивое ведьмино существо. Вздохнула. Вот об этом я ему точно не могла сказать! Но признаться, поведать о том, что было — так сложно и непреодолимо! Я не сумела переступить через себя, потому глухо обронила:
— Вероятно, я проговорилась об этом… в бреду… когда обнимала тебя, надеясь спасти… да и постараться не умереть самой. Ты был страшно горячий, а мне было жутко холодно, потому я прижималась к твоему телу настолько плотно, как могла… Извини, если запутала тебя, заставила маяться!
Лют в бешенстве ударил кулаком по каменной стене, сбив костяшки. Я потрясенно вздрогнула, не ожидая от него подобной вспышки, чувствуя себя виноватой, и пробормотала:
— Извини еще раз…
Грэйн разозлился еще больше, сплюнул себе под ноги, выдав что-то нелицеприятное про ведьм, разбежался и прыгнул, заставляя меня охнуть и потрясенно пронаблюдать за его полетом. Впрочем, обо мне маг не забыл, вернулся, схватил налету и взмыл к далеким небесам. Я и взвизгнуть не успела, только затаила дыхание и прикрыла очи, прижимаясь к любимому в надежде продлить минуты блаженства.
Быстро достигнув нужного выступа, Грэйн, ни слова не говоря, не поясняя, не глядя, поставил меня на ноги. Тусклый свет наступившего дня освещал небольшую площадку, на которой уже ничего не напоминало о прошедшей битве. Осота поблизости заметно не было, зато неподалеку ходили оба наблюдателя. Олеас, как всегда, выглядел отрешенным от происходящего, а вот Дюран кивнул при нашем появлении, и я с удивлением осознала, кто разбудил Люта и отправил оного мне на помощь. Мои благодарственные речи были прерваны, даже не начавшись. Видно, все, о чем думала, отразилось на лице, и Дюран поспешил отмахнуться:
— Оставьте! «Спасибо» — всего лишь слово! А я, скорее всего, пожалею о содеянном!
— Вас накажут? — обеспокоилась я, и поскольку Дюран не ответил, посмотрела на Олеаса.
Громов качнул головой, не говоря прямо, что ждет его напарника, но не отрицая возможность наказания. От нерадостных дум меня отвлек голос Грэйна:
— Вижу, вы все же оба вмешались! — маг обвел красноречивым взглядом место стоянки, и я удивилась еще сильнее, потому как сразу не заметила, что над нами раскинут загадочный купол, призванный защитить участников отряда от непогоды.
— Как их разбудить? — я подошла к Лийте, с тревогой посматривая то на нее, то на Громова.
Он перевел задумчивый взгляд на Дюрана, и тот едва заметно кивнул. На морщинистом лице старца расцвела задиристая улыбка:
— Ух! Если нарушать правила, то все!
— Нас просветите? — заинтересованно вопросил Лют, перестав сверлить меня откровенно злым взглядом.
— Нет ничего проще! — ехидно оповестил Дюран. — Дальше вы пойдете одни!
— Как одни? — сердце мое сначала подпрыгнуло к горлу, а после ухнуло в пятки.
Грэйн наградил меня тяжелым взором, открыл рот, чтобы высказаться, но не успел, так как его опередил Громов, а я облегченно выдохнула — ни спорить, ни язвить не хотелось.
— В связи с тем, что мы вмешались и перекроили реальность, нам грозит наказание, но… — умолк на мгновение, привлекая наше внимание, поднимая для пущей убедительности указательный палец, — об этой маленькой неприятности, ну или, наоборот, приятности… смотря под каким углом ее рассматривать, знают всего четверо… Догадываетесь, кто именно?
Мы с Грэйном дружно кивнули, с одинаково задумчивым видом рассматривая собеседников.
— Чего ждете — вперед! А мы вас догоним! — недружелюбно рявкнул Дюран.
— Погодите! — я совсем запуталась. — А что будет с нашими спутниками? А как мы разбудим Артуара, если с нами не пойдет изменчивый? А…
— Оу, оу, — замахал на меня руками Огнев, — ведунья, сколько вопросов!
Олеас оказался более разговорчивым и объяснил мне:
— Ваши спутники проснутся, когда придет время, но вас рядом не будет! Не исключаю, что изменчивый решит догнать вас, а вот насчет остальных… не уверен! Я останусь следить за ними, а Дюран отправится наблюдать за вами… спустя некоторое время… — я сделала вид, что не заметила лукавого блеска его глаз, но все равно густо покраснела. Неужели наблюдатели знают о том, что произошло между мной и Лютом?
Прижала прохладные ладони к щекам, стараясь унять бешеное сердцебиение, и услышала сбоку ехидное от Грэйна:
— Пошли уже, ведьмочка, не будем тянуть время!
Открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его — к чему пустые разговоры? Лют прав — нам пора! Поклонилась обоим наблюдателям, выражая им свою признательность, глубоко вдохнула, приняла из рук Дюрана свою походную суму, брошенную в спешке ночью, и направилась следом за уходящим магом.
— Как мы найдем верный путь? — озадачилась я, едва мы ступили за следующий поворот.
— Знаешь, ведьмочка, — Лют оглянулся через плечо, не сбавляя хода, — порой ты кажешься непроходимо глупой!
— Вот спасибо! — я поджала губы, никогда не думала, что стану такой сентиментальной, и слова любимого ранят в самое сердце.
— Я не собирался оскорблять тебя, ведьмочка, — Грэйн остановился и обернулся, отчего я ощутила позорное желание унестись прочь.
Мысленно отвесила себя оплеуху — не ведьма, а ранимая, влюбчивая магиня! Странное состояние, пугающее, вызывающее ярость, нагоняющее тоску и создающее ощущение неловкости и неправильности происходящего. Вторая мысленная оплеуха оказалась более действенной, чем предыдущая, и я опомнилась. Лют с интересом наблюдал за мной, и мне показалось, что маг каким-то непостижимым образом сумел угадать, о чем я только что думала. Раздраженно бросила:
— Давай пойдем молча! У меня нет желания вести с тобой разговоры! — прикусила язык, вспомнив, что этот начала именно я.
Грэйн страдальчески возвел очи к небу, нарочито тяжело вздохнул, но… отвечать мне не стал! Вот за это я готова была кинуться ему на шею и поцеловать! Невозможно! Определенно, мне пора отдохнуть — эта любовь влияет на меня отрицательно! В кого я превращаюсь?! Облегченно выдохнуть не получилось, в голову настойчиво лезли мысли — одна не радостнее другой, отвлечься было решительно нечем, и я загрустила. Серая, узкая полоса дороги упрямо уводила нас дальше и дальше на север. Унылые скалы, порхающие снежинки и стылый ветер сопровождали нас в путешествии. Горы словно сдавливали со всех сторон, то приближаясь друг к другу, грозя сомкнуться, закрыть проход, то расходясь, открывая нашим взорам бездонные пропасти. Вдали виднелись еще более высокие пики, которые с легкостью могли преодолеть только крылатые духи противоречия. Смотря исключительно себе под ноги, не рискуя устремлять взор на идеальную спину огневика, я случайно наткнулась на обломок камня. Идеально гладкий, черный, чуть блеснувший в свете дня, когда я смахнула с него снег. Ойкнула, и этот звук привлек внимание Грэйна.