– Но тут скорее всего все-таки какие-то финансовые мотивы… а не было что-то заметного и в том же авантюрном ключе в то же самое время?
– Конечно, давайте посмотрим повнимательнее и на экономическую ситуацию. Причем на самые заметные события…
– А почему на самые значимые, ведь причиной этого «обмена» могло быть любое мелкое или семейное событие?
Его Величество Время:
– Можно посмотреть и на семейные, но по тому энергетическому взрыву, который произошел во Франции после русского заявления, мне видится, что в основе первоначального толчка было довольно серьезное и известное событие. Как, например, если посмотреть на причины Октябрьского переворота, то мы увидим казнь брата Владимира Ульянова Александра, но причины более серьезные.
Геронтолог:
– Но причин революции в России никто не знает.
– Да, доктор, не знает. Но без этого события пазл событий не сложился бы. И мы хотим этого или не хотим, в моем временном оформлении, попадаем на дело Сержа Александра Ставиского, более известного во Франции как просто Александр Ставиский (20 ноября 1886 года – 8 января 1934 года).
Геронтолог:
– Ваше Величество, попрошу, расскажите подробнее.
– Это масштабная финансово-политическая афера, обострившая политическую борьбу во Франции и вызвавшая кризис во Франции в феврале 1934 года. В Париже происходили стычки между крайне правыми и крайне левыми партиями с применением оружия. Еврейское происхождение Ставиского также породило небывалый всплеск антисемитизма во Франции. Это привело к отставке сформированного правительства Даладье.
– Ух ты. Обычная афера привела даже к отставке кабинета?
Его Величество Время:
– Да. И не только: 6 февраля правые антиреспубликанские силы устроили попытку фашистского путча.
Геронтолог:
– Уважаемый читатель, который внимательно слушает нас, обратите внимание, фашистского. Так что я соглашусь: это необычная афера. Но как это может относиться к нашему сюжету?
Его Величество Время:
– Смотрите хронику дальше. Неоднократно преследовавшийся в предыдущие годы во Франции за мошенничество, Ставиский имеет связи в самых высших кругах, что позволяет ему организовывать выпуск фальшивых векселей под различные социальные программы, а высокопоставленные чиновники и деятели помогают ему с распространением ценных бумаг, получая с них определённый процент.
– Но наша героиня не высшие круги, и не чиновник, как она могла участвовать?
– Ивонн Кальман могла подписать какие-то финансовые обязательства, занять деньги на эти фальшивые векселя, и именно её смерть могла снять вопросы или финансовые обязательства. Но только её смерть, а не матери. Думаю так. Всё было на самом деле очень жестко.
– Какие признаки этой жесткости у Вас имеются?
Его Величество Время:
– Вот именно, доктор! Имеются, очень даже имеются. Тут очень просто, – Время опять взмахнуло своим плащом. – Смотрите, вот 8 января 1934 года, а вот полиция находит Ставиского в Шамони, причем умирающим от пулевого ранения. Смотрите дальше, а 16 января был обнаружен обезглавленный труп главы финансового отдела парижской прокуратуры, занимавшегося делом Ставиского. И вот результаты того следствия – высшие чины и высокие лица всячески препятствовали аресту Ставиского. Происходящее по масштабам сравнивали с Панамским делом конца XIX века. Также во Франции. Это говорит о масштабном вовлечении всего населения Франции в этот авантюрно-плутовской проект. Ведь так называется формат вашего детектива?
Геронтолог:
– Ваше величество, таким образом вы полагаете, что надо смотреть банковские векселя тех лет и искать имя Ивонн Кальман?
Время:
– Да, может быть некая связь с делом Ставиского. А может вам, доктор поглубже, как вы хорошо умеете, поискать и в истории болезни Кальман?
Геронтолог:
– На одной из обнаруженных в чьем-то семейном архиве фотографий Ивонн Кальман имеет здоровый вид. Но это не суть, а вот то, что в сравнении с линейными размерами зонтика и перил балкона она явно имеет рост выше 152 см, это довольно важно.
– Это скорее всего не балкон, а терраса солярия санатория. А что у нее цветущий вид? Эти пациенты так тогда и выглядели, как загорелые альпинисты. И только в конце болезни пациенты таких санаториев быстро таяли, буквально за несколько дней. И это хорошо описано в литературе. Даже в художественной. Например, Ремарк об этом писал. А санатории даже выглядели именно как отели. Это было модно. Но рядом был крематорий.
– А зачем?
– Обычно, если пациент умирал зимой, когда горный грунт, состоящий из камней, был промерзшим, то использовали крематорий или пациентов отправляли домой в запаянном цинковом гробу. Ведь пациенты были не только из соседних стран, но и даже с других континентов.
Геронтолог:
– Думаете, не захотели вскрывать гроб с трупом? Тем более инфекция тогда еще не лечилась как следует в силу того, что это было «доантибиотиковая» эра?
Его Величество Время:
– Занимались исследованием туберкулёза и в России. Еще в 1904 году российский патологоанатом Абрикосов обнародовал исследования, в которых описал картину состояния лёгких на рентгенограмме при начальных стадиях заболевания туберкулёзом.
Геронтолог:
– А это не тот доктор ли Алексей Иванович, который вскрывал тело Ленина?
Его Величество Время:
– Да, именно он. Вот как в этой жизни всё связано! Как вы правильно сказали, доктор, в начале книги, – история не закончена, она продолжает жить. Таким образом, можно попытаться найти или в документах в санатории, которого сегодня уже нет, справку о смерти и/или транспортировке тела на родину. Или второй, но косвенный вариант: финансовые обязательства, выписанные на Ивонн Кальман. Я бы посмотрело на фотографии окружения самого Ставиского. Но французские ученые вам точно помогать не будут, так как это конец их карьере.
– Да, Ваше Величество, по тому, как пытаются исказить ситуацию авторы рекорда, какое шоу они устраивают, видно, что начальная точка отсчета данной истории была явно энергетически мощной. И то, что мы сегодня разбираем – только её хвост…
У болезни Ленина и случая Кальман есть несколько общих системных признаков. Во-первых, эти пациенты (реальная Жанна умерла, что наиболее вероятно, в 1934 году) умерли от широко распространенных болезней того времени. Это время можно было обозначить как «доантибиотиковая эра».
С середины 1950-х эти обе болезни, туберкулез и сифилис нервной системы, умеют лечить и успешно лечат. В обоих случаях, и долголетия лица, известного нам как Жанна Кальман, вероятнее, что это Ивонн Мария Николь Кальман Билло, и болезни Ленина, ученые говорят о наследственном компоненте. Причем говорят и до сегодняшнего дня даже без минимальных на то оснований. Это второй признак. И подтверждения тому, что тут есть генетический компонент, на январь 2019 года просто нет.
И это последний третий фактор схожести этих исторических случаев – голословность тех, кто в этих двух случаях обсуждает компонент наследственности и даже пишет научные статьи.
А что бы мог сказать европейский суд по правам человека о казусе Кальман?
…весьма опасно заглядывать поглубже в дамские сердца…
Если бы французы зафиксировали рекорд Кальман как национальный, то может, и вопросов у русских учёных бы не было. Копайтесь, господа, в своем псевдонаучном мусоре сами. Но французы, а за ними группа поддержки американских волонтеров, криком кричат во всех СМИ, что рекорд этот именно мировой. Золотой стандарт, нет, теперь повышают ставки, говорят, что уже платиновый уровень. Но исследовать мы не хотим. И остальным не дадим. Вот что говорят французские авторы рекорда. А за ними прохиндеи всяких мастей.
Подход французских ученых по казусу Кальман таков: мы наше дело сделали, поэтому мы не собираемся его обсуждать с кем бы то ни было. Но это не всё. Продолжение у них такое: а кто хочет его обсуждать или даже сомневается в этом рекорде, даже при том, что у него есть серьёзные доводы, то тот не учёный человек. И вообще тут не о чем говорить. Не на кухне у себя, чай. А ещё лучше напишем-ка мы еще очередную статейку, где в очередной раз скажем, что мы выдающиеся люди.
Я должен сказать, что как попытки вытеснить русских из европейской политики, так и из европейской геронтологии ни к чему хорошему не привели. Не видеть мнения мощнейшей в мире школы геронтологии, имеющей корни в революционной России, – это явный путь к загниванию. Что и произошло, так как в силу исторической ситуации после развала СССР нам было не до них. И вот мы вернулись, господа, наше слово услышано. Мы видим, как вам больно и сложно. Ничего, вылечитесь.
Дадим последнее слово американцу Роберту Янгу, директору геронтологической исследовательской группы (GRG), по образованию историку, и посмотрим на его слог, который он получил, изучая историю: «…действительно, нет спора, кроме тех, которые выдвигают предвзятые гипотезы… ставите под сомнение свою репутацию по ложным обвинениям, выдуманным в воздухе… способность „смотреть в другую сторону“ …сотни этических нарушений и делать вид, что их никогда не было… вы невежественны по отношению…».
Такая активная контрпозиция, кроме эмоционального нежелания разбираться, еще раз подчеркивает, что «рекорд Кальман» – это работа группы высокозаинтересованных в рекорде людей, которая сделана:
– без любых методов объективного исследования долголетия данного человека;
– без экспертизы личности на предмет соответствия её документам;
– без независимой проверки независимыми геронтологами уже представленных данных по рекорду;
– без широкой публичной дискуссии.
На мой взгляд, эта деятельность не более чем цирковое шоу и вообще не имеет никакого отношения к науке о старении.