– Что скажете?
– Очень… своеобразный вкус. Мне нравится. Я бы угостила этим чаем тетушку: уверена, она смогла бы его оценить.
– Я узнаю у мамы, – сказала миссис Браун. – Быть может, она позволит передать вашей тетушке несколько листиков.
– Вашей мамы? – удивилась Полли.
– Она очень ценит свой чай. Мы не угощаем им кого попало. Верно, Китти?
По прежнему глядя в свою чашку, Китти кивнула.
– Прабабушка не угощает своим чаем кого попало, – словно эхо, пробубнила она.
Полли ничего не понимала. До сего момента она была уверена, что Китти живет только лишь со своей бабушкой.
Она недоуменно оглядела гостиную, словно ожидая, что прабабушка ее подруги с минуты на минуту обретет плоть, как старое семейное привидение.
– Мама наверху, – сказала миссис Браун, подняв взгляд в потолок. – Она очень больна и не спускается вниз. Но я уверена, она будет рада гостю. Быть может, вы поднимитесь к ней, мисс Полли?
– Вы хотите, чтобы я поднялась наверх? – дрогнувшим голосом спросила Полли.
Китти вдруг оторвала глаза от чашки.
– Не думаю, что стоит будить прабабушку, – торопливо проговорила девушка. – Она, наверное, уже спит и…
Миссис Браун наделила внучку испепеляющим взглядом.
– Что за глупости? Ты ведь прекрасно знаешь, что прабабушка еще не спит. Она будет рада познакомиться с твоей подругой, Китти.
– Но…
– Никаких споров, дорогая.
Миссис Браун коротко кивнула, указав внучке на кекс.
Китти вздохнула и взялась за нож. Скругленное лезвие с чвяканьем взрезало шоколад…
Полли вдруг стало жарко. В какое-то мгновение перед глазами все поплыло, кровь застучала в висках и… странное недомогание прошло так же внезапно, как и появилось.
Не осмеливаясь глянуть на подругу, Китти пододвинула к ней блюдце с треугольным кусочком кекса.
Полли развернула его срезом к себе и увидела, что внутри что-то ползает и изворачивается. Что-то длинное, коричневое и тонкое, будто слепленное из влажных колец. С каким-то совершенно странным безразличием она подцепила это нечто ложечкой. Нечто оказалось дождевым червем. А еще кекс был полон полусгнивших листьев.
Полли глянула на хозяйку. Миссис Браун с улыбкой поднесла ложечку с собственным кусочком кекса и извивающимся червем ко рту и, не пережевывая, проглотила его.
В этот миг Полли просто обязана была рухнуть в обморок. Ее должно было стошнить. Она должна была хотя бы застыть от ужаса. Но ничего из перечисленного не произошло. Ее всего лишь посетило легкое удивление – да и оно быстро развеялось.
Равнодушно, словно все происходящее было для нее чем-то совершенно нормальным, Полли отделила ложечкой кусочек кекса, засунула его в рот вместе с дождевым червем и принялась жевать. На ее вкус – можно было чуть-чуть подсластить. Прожевав сухую, скрипучую на зубах землю, она проглотила ее и сделала глоток из чашки.
Где-то в глубине ее души крошечная перепуганная Полли в этот миг истошно визжала и кричала во тьме: «Не-е-ет! Не ешь это! Не-е-ет!», но Полли-на-чаепитии лишь с вежливой улыбкой кивнула пристально следящей за каждым ее движением миссис Браун.
– Очень вкусно. Вы сами отлавливаете червей?
– Разумеется, нет, дорогая! Мистер Горли из второй квартиры добывает перегной на полях за городом. Черви включены. – Полли кивнула, а миссис Браун продолжила: – Прошу вас, дорогая, допейте ваш чай до конца. Все самое вкусное… на дне…
Полли снова кивнула и, машинально поднеся чашку к губам, опустошила ее одним глотком. Ничего особенно вкусного она не обнаружила, но что-то на дне все же было. Что-то крошечное и твердое, словно крошка. От нее запершило в горле, и Полли закашлялась.
Китти глядела на нее со слезами на глазах. Она хотела что-то сказать, но бабушка резко вскинула руку, запрещая внучке встревать, и Китти не осталось ничего иного, кроме как снова опустить взгляд в чашку.
Полли прокашлялась и неловко улыбнулась.
– Прошу прощения.
– Ничего, дорогая. Вы проглотили сердцевину. В каждой чашке чая по рецепту моей мамы есть сердцевина.
Полли ничего не поняла, да ее все эти «сердцевины» сейчас не особо и заботили. Она поглядела на подругу.
– Ты мне совсем не рассказывала о своей прабабушке, Китти…
– Видимо, она просто забыла, – сказала миссис Браун.
– Ничего я не забыла, – буркнула Китти. – Я просто не хотела…
Бабушка нахмурилась.
– Ты себя очень плохо ведешь, Китти, – сказала она строго. – Это неприемлемо!
– Я же ничего такого не сказала!
– Не смей со мной спорить!
– Я и не спорю! Я просто говорю, что Полли, наверное, не захочет…
– Мое терпение лопнуло, юная мисс! – пророкотала бабушка, и Китти сжалась. Она так резко дернулась, словно ожидала, что ее сейчас ударят.
Полли никак на это не отреагировала, но маленькой Полли в глубине души вдруг стало невыносимо, непередаваемо мерзко.
– Ты наказана! – продолжала миссис Браун. – Немедленно отправляйся в свою комнату!
– Я больше не буду! – захныкала Китти. – Не отправляй меня в комнату!
– Ты портишь всем чаепитие. Вон из-за стола, я сказала!
Китти глянула на Полли со смесью стыда и отчаяния, включила свои ролики и покатила прочь из гостиной. Напоследок обернулась и, в отчаянии закусив губу, скрылась в коридорчике. Хлопнула дверь комнаты.
Полли и миссис Браун остались наедине…
Часы на стене начали отбивать десять вечера. Полли уставилась на них во все глаза. В горле засвербело, и она снова закашлялась. Заныли виски. К лицу подступил жар…
– Вам дурно, мисс Трикк? – с лживой заботой поинтересовалась миссис Браун.
– Да… в смысле, нет… не совсем…
– Это, вероятно, из-за чая. Он довольно крепкий.
Полли помассировала переносицу и потерла веки. Легонько качнула головой – та тут же отозвалась болью и странным гулом. Комната будто стала меньше… и еще темнее. Девушка ощутила во рту странный привкус: кислый, гадостный. Что это скрипит на зубах? Она что-то съела? Что произошло? Что происходит?
– И где Китти? – это она уже сказала вслух. – Она ведь только что была тут.
– Моя внучка наказана, – сообщила миссис Браун. – Она очень дурно себя вела, и велела ей отправляться в комнату.
– Наказана? – удивилась Полли. Боль в голове постепенно утихала. – О чем мы говорили?
Она попыталась вспомнить. Вроде бы, они с бабушкой Китти обсуждали старого домовладельца, затем сам дом и мост рядом с ним. Говорили о мистере Драбблоу. А потом Китти принесла чай и…
– Прабабушка… – припомнила Полли.
– Вы выразили желание навестить ее, дорогая, – сказала миссис Браун.
– Да?
Бабушка Китти кивнула и поднялась на ноги.
– Отчего бы нам не пойти прямо сейчас?
Полли встала и покачнулась.
– Очень крепкий чай, – напомнила миссис Браун. – Приятное ощущение, правда? Прошу за мной…
Еще не до конца понимая, что происходит, Полли последовала за хозяйкой в коридор. Одна из выходивших в него дверей была приоткрыта, и в щелочку выглядывала испуганная Китти. Подруга едва заметно качала головой, словно пытаясь предупредить Полли, отговорить ее.
Миссис Браун быстро подошла к комнате внучки и, с силой потянув дверь на себя, закрыла ее, после чего повернула ключ.
Полли покачнулась и взялась рукой за стену. На миг ей почудилось, будто стена колыхнулась под ее ладонью.
Миссис Браун кивнула гостье на темнеющий прямоугольный проем в тупике коридора, в глубине которого виднелись ступени, ведущие куда-то наверх.
– Прабабушка живет на чердаке? – удивилась Полли. Действие чая ослабевало, и ясность мышления уже почти полностью вернулась к ней.
– Я останусь внизу, – сказала миссис Браун. – Подожду вас здесь. Смелее, дорогая.
Полли отчетливо понимала, что следовать указаниям этой женщины не стоит. К тому же перед ее мысленным взором все еще маячило перепуганное лицо Китти. И все же отчего-то ноги сами понесли ее наверх.
На лестнице было темно, стены подступали почти вплотную друг к другу. Под каблуками скрипели и слегка прогибались старые деревянные ступени. Полли обернулась и увидела замершую у основания лестницы миссис Браун – ей показалось, что это не живая женщина, а портрет во весь рост в раме дверного проема.
Бабушка Китти ободряюще кивнула, и, проглотив вставший в горле ком, Полли продолжила подъем.
Лестница свернула вбок, спустя десяток ступеней снова свернула и так еще пару раз. В какой-то момент Полли поймала себя на мысли, что она уже покинула дом № 12.
«Зачем ты туда идешь? Ну, зачем?» Все внутри противилось тому, что она делала.
«Мне не страшно, – уверяла себя Полли. – Не страшно. Я не какая-то трусиха!»
Но, по правде, ей было страшно. Очень страшно…
Вот наконец и дверь: низенькая и потрескавшаяся, притолока на уровне лица – не пригнувшись, не войти.
«Тут кроется что-то действительно мрачное, – подумала девушка. – Дело уже не только в Драбблоу. Китти и ее бабушка явно что-то скрывают. Ты ничего не узнаешь, если продолжишь топтаться на месте. Джаспер уже давно бы все выяснил…»
Полли осторожно постучала, но никто не ответил. Немного выждав, она толкнула дверь.
На чердаках Полли чувствовала себя неуютно – обычно там повсюду висит паутина, все в пыли, которая помнит давно умерших людей, – в этих местах всегда скапливается полным-полно вещей, которые те носили или использовали при жизни. Куда ни кинь взгляд, он натыкается на старье и дряхлость…
Что ж, здесь все было, как и на других чердаках, разве что, паутины никакой не было. Над головой проходил косой скат крыши. Вверх тянулись деревянные колонны, с поперечных балок комьями свисала пыль. На гвозде над головой висела закопченная керосиновая лампа.
Пауков здесь, может, и не было, но все остальное имелось в наличии: пара трухлявых сундуков, вешалка-стойка с громоздящимися на ней ветхими пальто, пара гардеробов и комод, множество старых чемоданов и детская деревянная лошадка.
Полли зашла на чердак, всматриваясь в темноту.