Когда к дому № 7 в переулке Трокар подъехал коричневый клетчатый «Трудс», и из него вышел огромный констебль, миссис Роббни из дома № 6 нисколько не удивилась: в последнее время полицейские к доктору зачастили.
Прежде приходил мистер Дилби, вежливый и благовоспитанный констебль: он неизменно желал ей доброго дня, справлялся о самочувствии и – более того! – терпеливо выслушивал ее размышления о погоде и ценах на нафталин. Что касается усатого громилы, который выбрался из экипажа и протопал к двери дома напротив, то его миссис Роббни никогда прежде не видела. Он не был похож на того, кто будет желать доброго дня, скорее, на того, кто запросто может этот день испортить.
От глядящей в окно гостиной старушки не укрылось также и то, что из «Труддса» вслед за констеблем выбралась еще парочка незнакомых джентльменов – они шмыгнули в узкий проход между докторским домом и домом миссис Перкс и скрылись на мусорной аллее.
– Что-то затевается… – пробормотала миссис Роббни, наблюдая за тем, как констебль стучит в дверной молоток.
Никто не ответил, и полицейский огляделся по сторонам с очень подозрительным видом, а затем – миссис Роббни ахнула! – у него в руках появился небольшой ломик.
– Ой-ой-ой! – прошептала старушка. – Что делается-то?!
Незнакомый констебль выломал замок и скрылся в докторском доме.
Миссис Роббни боялась пошевелиться. Что там? Что там происходит?
Долго гадать ей не пришлось.
Вскоре полицейский и его спутники показались вновь – они вышли из дома все вместе: то ли те двое так же взломали и задние двери, то ли констебль их впустил. Незваные гости что-то обсуждали и выглядели при этом крайне недовольными – видимо, были разочарованы, что никого не застали.
Забравшись в свой клетчатый «Трудс», они захлопнули дверцы, и экипаж покатил в сторону вокзала. Не прошло и минуты, как он свернул за угол и исчез из виду. Дым от растопки постепенно развеялся, а туман затянул прореху – больше в переулке ничто не напоминало о незваных гостях. Разве что дверь дома доктора Доу осталась распахнута настежь…
– Таинственные дела творятся… – пробормотала миссис Роббни и задернула шторы. – Это несомненно самый странный дом во всем Тремпл-Толл!
Миссис Роббни была не права. Пусть дом доктора Доу и мог показаться несколько странным, все же были в Саквояжном районе дома и постраннее. Те, в которых обитали жуткие и постыдные тайны, где творилось такое, от чего у миссис Роббни мигом встали бы дыбом ее седые волосы.
Взять, к примеру, дом № 24 на Каштановой улице, в котором жила злобная кукла, прикидывавшаяся маленьким мальчиком. Или дом № 35 на улице Слив, где происходили события настолько… чудны́е, что иначе как сумасшествием их и не назвать. Или оплетенный паутиной дом по адресу «Комодная улица, № 7», где кошмары оживали и прятались по углам. Или дом № 11 по улице Своррол, на крыше которого разместилась небольшая обсерватория, наблюдающая вовсе не за звездами, а за теми, кого якобы даже не существует. Или зловещий черный особняк «Чайноботтам» на углу улиц Ламповой и Тёрнс, из которого по ночам раздается детский смех, притом, что там нет никаких детей. Или… старый дом на пустыре у канала, возле разрушенного моста и заброшенной трамвайной линии – дом № 12 на улице Флоретт.
Разумеется, миссис Роббни из переулка Трокар ничего не знала о тайнах всех этих мест, а последнее она и вовсе отнесла бы к домам благополучным и почтенным. Когда-то старушка ездила в Фли на рынок, еще до того, как мост был сломан. Трамвай останавливался возле дома № 12, и она любовалась стоящей за ним оранжереей, представляя себе, какие там причудливые растут цветы и растения. Миссис Роббни любила цветы и мечтала жить в доме, у которого есть оранжерея…
Старушка очень удивилась бы, если бы узнала, что незнакомцы, которых она видела из окна гостиной, прибыли как раз оттуда.
Вскоре миссис Роббни уже позабыла о странном вторжении в дом соседа. Она взяла дневник, макнула ручку в чернильницу и вывела: «Наблюдения за переулком продолжаются… Сегодня человек с железными зубами не появлялся. Быть может, он вернется завтра вечером. Я должна доказать миссис Перкс и мистеру Уигли, что он мне не примерещился…»
Закончив писать, миссис Роббни проворчала:
– Иду, уже иду! Сейчас, мистер Роббни! Я о вас не забыла! Время ужина, да!
Она открыла стоявшую на столе банку, полную жужжащих мух и, выбрав одну пожирнее, опустила насекомое в широко раскрытую пасть мухоловки в горшке. Муха прилипла к тонким волоскам внутри, и ловушка закрылась.
Ну а коричневый клетчатый «Трудс» все отдалялся, в то время как трагичные события, которые вскоре должны были взбудоражить весь Тремпл-Толл, все приближались.
Ну а миссис Роббни вернулась к окну и своим наблюдениям за переулком. В тот момент она и представить не могла, что прочтет завтра в «Сплетне». Утренняя статься, которой пока еще не было даже в голове ее автора, должна была заставить старушку из дома № 6 взглянуть на мистера Роббни по-другому.
***
Темнота квартиры лишь подчеркивала отвратительность происходящего.Нотный пюпитр лежал на полу, повсюду были разбросаны клубки ниток, выкатившиеся из перевернутой корзины, в углу замерло кресло-качалка. По ковру скреблось нечто тонкое, извивающееся, шуршащее листьями. Это нечто отрастало от шевелящегося рядом большого бесформенного кома.
– Да, я знаю… знаю, миссис Паттни, – негромко проговорил констебль Шнаппер. Он стоял в двух шагах от клубка лоз и стеблей и глядел на него, гневно сжав кулаки.
Растение, прикованное к стене и полу, дернулось – зазвенели цепи.
– Она не должна была так с вами поступать. Нет, не должна была…
Пасть мухоловки раскрылась, и из нее исторглось преисполненное муки шипение.
– Вашей вины здесь нет, – сказал констебль. – Это все проклятый доктор Доу. Хотя если бы Браун не трогала девчонку Трикк, он не схватил бы вас, и нас бы не разоблачили.
Лозы растения-монстра рванулись к нему, но железные кандалы удерживали крепко, они разрывали плоть мухоловки, на пол капала зеленая кровь.
– Она не должна была так поступать с одной из нас. А я говорил… я предупреждал старуху, но она ведь никого не слушает. И вот к чему мы пришли. Я всегда был против того, чтобы она усыпляла тех, городских. Вы можете понять этот абсурд?! Браун заботит, чтобы мы размножались, но ей плевать на то, что будет в дальнейшем с детьми Праматери.
Миссис Паттни попыталась подползти ближе к констеблю, но цепи не позволили ей этого.
– Я освобожу вас, – пообещал Шнаппер. – Позже. Когда сделаю то, что должен. Браун не сможет мне помешать, а Праматерь… она будет довольна, когда я ее накормлю по-настоящему. Потерпите немного.
Констебль развернулся и двинулся к выходу из квартиры учительницы музыки. За его спиной раздался приглушенный стон.
Выйдя на лестницу, он прошел по дому, стуча в некоторые двери: два стука, пауза, еще стук. Двери квартир начали скрипя открываться.
Время выжидания и пряток в тени прошло.
Здесь и прежде не все верили старухе Браун, кое-кто сомневался в ее решениях, но, учитывая последние события, количество приспешников этой карги заметно уменьшилось. Доктор Доу, сам того не зная, сыграл Шнапперу на руку: и если недавно почти все жильцы дома выступали на стороне Браун, когда миссис Паттни вернулась и они узнали, что произошло, уже никто не требовал от Шнаппера сдерживаться в выражениях. Да, он спорил со старухой, обвинял ее, требовал от нее действий, но его слова предназначались вовсе не ей. Кто бы каких взглядов ни придерживался, теперь буквально каждый в этом доме понял, что все, как раньше, уже не будет.
Ну а Браун… Видимо, она рассчитывала, что они с мистером Уилксом и капитаном Блейкли схватят доктора Доу и его мерзкого племянника, приволокут их сюда и тем самым разрешат возникшие, как она это называла, временные трудности.
«Временные трудности» разрешаться не спешили, поскольку дом в переулке Трокар оказался пуст. Констебль выяснил, что и в Доме-с-синей-крышей Доу не появлялся, но это вовсе не значило, что он просто собрал чемоданы и сбежал из города. Скорее следовало полагать, что доктор затаился и придумывает, что бы предпринять. Даже законченный идиот понял бы, что он что-то затевает. Да, законченный идиот понял бы, но не Браун. Что ж, это бессмысленное упрямство старуху и погубит.
Постучав во все нужные двери, констебль пошагал вниз по лестнице. У портрета мистера Карниворри он остановился и подкрутил усы. Домовладелец глядел хмуро и осуждающе. Плевать! Ты ничего не знаешь и не сделаешь, старик!
– Мистер Шнаппер! – раздался обеспокоенный голос, и констебль обернулся.
На площадку поднялась миссис Тирс, приказчица из книжной лавки «Переплет» и преданная сторонница старухи Браун. Чего она хочет? Попытается остановить его?
– Вы не видели Джейки и Уилли?
– Вот еще! – буркнул Шнаппер – он ожидал чего угодно, но только не этого вопроса. – Разве они не должны сторожить пленницу?
– Эти негодники снова куда-то убежали. Я их повсюду ищу, а что это…
Она вдруг увидела на лестнице соседей, которые молчаливо стояли на следующем пролете; среди них был и ее собственный супруг.
– Дерил? – ахнула миссис Тирс. – Что происходит?
– Время пришло, Марша, – сказал он.
– Но миссис Браун…
– Осталась во вчерашнем дне вместе со своими заблуждениями! – рявкнул Шнаппер, прошел мимо удивленной миссис Тирс и продолжил спуск.
За ним потянулись и темные сутулые тени – жильцы дома, раздосадованные, требующие ответов, клокочущие… Супруг взял за руку Маршу Тирс и повел ее, все еще сбитую с толку, следом за всеми.
– Ты не видел наших сыновей? – только и спросила она.
– Сейчас не время… – пробубнил мистер Тирс.
Вскоре все сторонники Шнаппера и недоуменная приказчица спустились в холл.
Констебль стоял спиной к лестнице у постамента со Скверлум Каберботам. Золотистые искорки пыльцы отплясывали в воздухе под футляром. Цветок чувствовал, что его вот-вот освободят – лозы развернулись и потянулись к стеклянным стенкам, бутон чуть качнулся на дрогнувшем стебле. Он так долго был здесь заперт… Старая тюремщица неусыпно следила за тем, чтобы он не вдохнул воздуха – она годами душила его…