— Я ему сказала, что подумаю, но это только потому, что… растерялась. Конечно, не буду я ему ничего продавать.
— У Таньки поживи недельку. Вряд ли в дом в твоё отсутствие кто-то вламываться будет, мне кажется. Это же потом расследование, привлечение лишнего внимания и всё такое. Если ты будешь здесь, то на тебя можно будет влиять: давить, запугивать, шантажировать, принуждать. А если ты вдруг уедешь, то это станет ещё одной неожиданностью, которая поможет выиграть немного времени. Не знаю, наверняка можно будет придумать, как действовать дальше. Давай я сниму тебе квартиру пока.
— Тогда твоя мама сразу узнает об этом и просто съест меня! Если честно, я вообще пока не понимаю, что делать!
— Главное, что я успел тебе это всё рассказать, а кто предупреждён — тот вооружён. Мама тебе будет звонить с предложением о покупке твоего дома. Это я точно знаю.
— Спасибо, Андрей, за честность.
— Тома, ты хорошая, правда. И обязательно найдёшь мужчину, с которым у тебя всё сложится.
— Надеюсь. Странно это от тебя слышать.
Андрей снова взял Тамару за руку. Её сразу бросило в жар. Знакомое тепло, но такие странные чувства. Разочарование, боль, обида. Их так просто из сердца не вытрясешь. Но на этот раз вырываться она не стала. Бывший муж с сожалением смотрел ей прямо в глаза, видимо, действительно раскаивался.
— А наш брак, значит, с самого начала был фикцией, говоришь?
— Да, Тома, извини. Раньше я не понимал, к чему это может привести. Но больше я так не могу. Отец не одобряет маминого напора, не поддерживает в интригах. Он тоже считает, что её понесло куда-то не туда. Но в остальном он вместе с ней всё равно. Они много лет ведут общее дело, ты знаешь. Как-то это всё далеко зашло.
— Андрей…
— А?
— А ты знаешь, что именно спрятал папа в подвале?
— Странно, почему ты не знаешь.
Тамара высвободила свою руку. Тепло Андрея быстро остыло на ее руке, и она поспешила взять ещё тёплую кружку, чтобы вновь согреться.
— Сама не понимаю, как это могло пройти мимо меня. Я видела, конечно, что он работал над чем-то, очень ответственно относился к своей деятельности, даже с трепетом. И что мама ему помогала. Но что именно они делали, я не знаю.
— Ну, именно этой темой, которая сейчас так интересует мою мать, он занялся вплотную, видимо, тогда, когда ты уехала учиться. Поэтому все конкретные разговоры, из которых ты бы могла почерпнуть точную информацию, проходили без тебя, вот и всё.
— Наверное. И всё-таки?
— Он работал над лекарством, которое бы помогало бороться с различными формами онкологических заболеваний. Он ведь был не просто химиком…
— Да, я знаю — фармакологом.
— Именно, и добился огромных успехов. У него уже шли с кем-то переговоры об испытаниях и последующем запуске в производство. Всё осталось в его личной лаборатории.
— Ну да, в подвале.
— Да. Понятное дело, моя мама изучила уже все места, где могли бы остаться какие-то документы, образцы и прочее. Его рабочее место, круги общения. В общем, не нашла ничего. Понятное дело, что подвал заперт не зря. Нет и завещания. А это значит, что, скорее всего, твои родители специально его не писали, чтобы до получения тобой наследства прошло полгода. Это должно было оградить тебя от налетевших стервятников. Но кто ж знал, что тебя выдали замуж как раз за одного из них…
— Мама догадывалась. Ты же помнишь, как она не одобряла свадьбу.
— Это да. Материнское сердце… Ладно, Тома, надо мне ехать. Светает уже.
— Ладно, давай.
— Я уверен, что правильно сделал, рассказав тебе. На душе гораздо легче стало.
Тамара вышла проводить гостя. Тот выгнал машину за ворота и вышел из неё, чтобы попрощаться.
— Ты прости меня, Тома. Он взял её за плечи.
— Я попробую…
— Если что, звони.
— Спасибо…
— На самом деле было бы здорово, если бы мы с тобой могли остаться друзьями.
— С намерениями Елены Геннадьевны это вряд ли возможно.
— Ну, может быть, всё-таки получится…
Он по-дружески обнял Тамару, а она не смогла сдержать слёз и разрыдалась, уткнувшись в его плечо. Сейчас, когда ему уже не нужно было играть роль и изображать любящего мужа, он проникся к ней теплом и состраданием. Понял, что сейчас нужно просто обнять и помолчать. Когда она успокоилась, он провёл рукой по её волосам и сказал:
— Давай я буду держать тебя в курсе, если мама там чего задумает, хорошо? Как что получится узнать, я сообщу. И ты не стесняйся звонить, писать, ладно?
— Ага.
— И про конверты сообщи, если появятся снова. Мне почему-то кажется, что они будут ещё. В общем, не отчаивайся. Я виноват перед тобой и теперь готов помогать. Если ты, конечно, сможешь мою помощь принять.
— Не знаю, — шмыгнула Тамара, вытирая глаза.
— Понимаю. Ой, кстати, как у тебя с работой, с деньгами?
— Нормально всё. Меня оставили на прежней работе, просто теперь удалённо. Пошли навстречу.
— О, здорово! Конечно, ты ценный сотрудник!
— Наверное.
— Ну ладно, поехал я. До связи, Тома!
Андрей поцеловал бывшую жену в лоб, сел в машину и дал по газам. А она осталась стоять и смотреть на дорогу. Странные чувства охватили её. Ещё недавно она сильно любила этого человека. Или думала, что любила. Теперь пришло понимание, зачем он так рьяно влюблял её в себя, навязывал переезд к нему домой, почему он и его мама так торопились со свадьбой. И ещё совсем недавно она возненавидела его за измену. А теперь он говорит, что является другом. Приехал под покровом ночи, чтобы признаться, в чём он, действительно, виноват, всё рассказать и предостеречь. Но она не знала, насколько можно ему доверять. И можно ли вообще. Наконец она очнулась от своих мыслей, осмотрелась и съёжилась. Всё вокруг было укутано утренним туманом, смотрелось невероятно красиво, загадочно, но холодно. Плакать в тёплое плечо было приятнее, чем в промозглую пустоту. Она вытерла слёзы и вошла во двор, присела на крыльцо и снова задумалась. Вдруг снаружи послышались чьи-то шаги.
«Наверное, это тот, кто приносит конверты! Мой персональный почтальон! Надо подождать, пока отойдёт, и выйти. Вдруг удастся заметить, кто это», — решила Тамара. Резко выскакивать она побоялась. Мало ли что этот кто-то может сделать от неожиданности. Вообще пока непонятно, кто это. Лучше действовать обдуманно и осторожно. Подождав какое-то время, Тамара подкралась к калитке и прислушалась. Вроде бы никого снаружи уже не было. Как испарился. Стараясь действовать как можно тише, она выглянула за ограду. Конверта не было, зато у забора лежал букет полевых цветов, на которых блестела роса. Тамара подобрала ароматную охапку и застыла в недоумении.
— Кто же мог оставить? Ну, наверняка не Андрей. Я же видела, как он уехал. Или кто-то вместо писем теперь будет приносить цветы? Это что, новый план Елены Геннадьевны?
Глава 6Откровение
Несмотря на то что Тамара не догадывалась, кто принёс букет, цветы ей понравились, и она поставила их в вазу. Воздух от тонкого аромата в комнате сразу стал приятным. Измотанная бессонной ночью и эмоциональным разговором, Тамара легла на диван, по обыкновению взяв под бочок Милу, и тут же уснула. За окном шелестел ветерок, играя с листьями сирени, а рядом, прижавшись к хозяйке, тихонько сопел подрастающий щенок.
Разбудили их стуки по калитке и звонкие детские голоса. Это внуки тёти Шуры пришли позвать её играть в импровизированный дворовый футбол. Наспех собравшись, она выбежала к весёлым юным гостям.
Голова гудела то ли от того, что не выспалась, то ли от осмысливания той информации, которую она получила ночью от своего бывшего мужа. Да, официально они ещё не были разведены, но с тех пор, как Тамара с вещами покинула его квартиру, она твёрдо решила, что семейная жизнь с ним осталась в прошлом.
Пытаясь играть с детьми, она то и дело пропускала мяч, смотрела, задумавшись, в другую сторону, чем вызвала негодование компании.
— Тома, ты чего? — подошла девятилетняя внучка тёти Шуры.
— Ой, Анют, отдохнуть мне надо просто.
— Мы зря, наверное, тебя позвали?
— Нет, что ты, позвали совсем не зря! Просто тяжеловато как-то играть, сосредоточиться не могу. Пойду я, Ань, прилягу, может. Вы не обижайтесь, ладно?
— Конечно, Тома, отдыхай!
— Спасибо, ты настоящий товарищ!
Тамара дружелюбно потрепала девочку по плечу и отправилась домой, где снова взяла Милу на руки и села в кресло, забившись в него с ногами как можно глубже, будто в укрытие.
«Значит, Елена Геннадьевна что-то замышляет… Но можно ли верить Андрею? Ну, вообще-то его слова звучали довольно искренне. Наверняка конверты — это её рук дело, а носит кто-то из местных. Андрей говорит, что нам надо уехать». Тамара озадаченно посмотрела на щенка. Блестящие глазки Милы и её благодарный любящий взгляд придавали сил. «Но куда нам деться? Если просить о помощи Андрея, то его мать точно узнает об этом. Да и зачем уезжать, бросать дом? Без моего присутствия, наоборот, всё быстренько порешают. Что же делать нам с тобой?» — думала Тамара. Мила пару раз тявкнула, будто чувствовала, что нужно поддержать хозяйку.
— Ты ж моя умница! Я тоже так думаю: остаёмся, никуда не бежим! Продолжаем жить-поживать, работать да получать конверты с требованиями уехать. В конце концов, это мой законный родной дом! Я только приехала, вернулась, раны вот зализываю, не хочу никуда метаться!
Мила одобрительно что-то тявкнула. Вышло очень смешно, по-щенячьи.
— Ну, вот и здорово! Договорились!
Тамара прижала питомицу к себе, та удобно устроилась, а хозяйка повернулась к окну.
— Значит, он никогда меня и не любил, представляешь? Оказывается, все эти отношения, поспешная свадьба, имитация семейной жизни — это был лишь способ подобраться к отцу поближе, к его разработкам. А я была просто инструментом. Конечно, с чего ему было хранить мне верность? В то время, когда я строила планы на будущее, на детей, на то, чтобы прожить вместе до глубокой старости, он и не думал свою дальнейшую жизнь со мной связывать. Получается, наш развод был неизбежен. Что ж, печально. Да, Мила?