— Да, это ты верно подметила, она внезапная какая-то, — рассмеялась Таня.
— Ну, а что? Вела бы она себя нормально.
— Не могла бы она себя нормально вести.
Это её суть.
— Это точно.
— Ловко она умудрилась сына на тебе женить.
— Да, хитрая. И знаешь, что меня печалит сильно ещё?
— Что?
— То, что она, скорее всего, как-то виновата в том, что моих родителей не стало быстро после нашей с Андреем свадьбы. Ушли прямо одним за другим. Но это, конечно, догадки только, а душу терзают.
— Ого! Она могла, слушай!
— Но тогда я не придала этому значения. А теперь, когда мне открылся её коварный план… Кстати, Андрей специально ко мне приезжал, чтобы покаяться, так сказать, и поведать о затее мамы своей. Он сильно изменился. А я вообще как-то… раньше не замечала ничего вокруг. Сейчас так стыдно. Я нужна была своей семье, родителям. Мне следовало бы элементарно побольше и как-то потеплее с ними общаться. А я как вырвалась в город, так вообще… потерялась там. И вот сейчас я понимаю, что это было… ну, неправильно совсем. Прозреваю, как Андрей.
— Ой, ну да!
— Серьёзно! Ну, как бы он, с одной стороны, вроде стал лучше, но это сделало его печальным. Так что даже не знаю, радоваться или что.
— Конечно, радоваться! Повзрослел наконец! Значит, проснулся в нём разум, не всё потеряно.
— Так-то да. Знаешь, он мне тут ещё одну свою тайну раскрыл. Пока я была его женой, у него имелась любимая женщина.
Гром раскатился у самого балкона так, что Таня пригнула голову.
— Чего-чего?
— Да, — усмехнулась Тамара. — И это её я видела тогда в подъезде, когда та серьгу потеряла, а я нашла, но в наволочке.
Тамара достала из кармана джинсов то самое украшение и стала рассматривать в тусклом свете торшера, крутя перед глазами.
— Ты что, её не выбросила?
— Почему-то нет. Я думала, что эта девица из этих, ну… А оказывается, он её любит, а ко мне романтических чувств никогда не испытывал, — тихо проговорила Тамара, как-то с грустинкой улыбнулась и убрала серьгу обратно в карман.
— Надо же! Я думала, он мажор, бабник и всё такое.
— А он, видишь, богатый однолюб…
— Повезло ей.
— В каком смысле повезло?
— И любит, и богатый.
— Танюш, а ты представь на минуточку, как она его любит, если согласилась делить его с фальшивой женой. Тут уж задумаешься, повезло ли. Да и что значит богатый? Работает у родителей, зависимый полностью. Хотя сейчас уже посещают мысли о самостоятельности. Говорит, что если бы не отец, который не одобряет действий матери, то уволился бы уже.
— Да уж. Отец там, значит, адекватный?
— Да, нормальный, положительный человек, хороший руководитель. Вообще ничего плохого не могу про него сказать.
— Как он живёт-то с этой Еленой Геннадьевной?
— Ну, знаешь, наверное, она не всегда была такой. Или раскрывать свою сущность начала в полной мере, когда почувствовала некоторую власть над людьми и магию денег. Всё-таки у них общее дело, немало сил они вместе в него вложили. И сына вырастили.
— Ну, может, конечно. Ты так говоришь об их семье…
— Как?
— Ну, будто каждого из них можешь понять.
— Не каждого. Елену Геннадьевну мне даже жаль, да, это есть. Но понять её я не могу. И не смогу.
— За что жаль-то?
— Счастливый человек не будет таких гадостей делать. Не сделало её положение в обществе, карьера и достаток довольной жизнью. Это, возможно, и разочаровало. Вот и пустилась во все тяжкие.
— Казалось бы, что ещё бабе надо: муж ответственный, семья, сын, со своим делом у них получилось, зарабатывают, а счастья нет у неё?
— Видимо, так. Не знаю, что ещё, Тань, не могу ответить на этот вопрос, к сожалению. Да и она сама не сможет. Ещё хорошо, что всё это происходит летом. Куда бы я от неё ломанулась, если бы Елена Геннадьевна зимой ко мне нагрянула со своими бравыми мальчиками? До скалы бы я точно не дошла.
— Тома, надо же, ты во всём способна видеть положительные моменты. Нашла же плюс. Что за способность такая удивительная?
— Не знаю, природа наделила. Само как-то выходит. Ну, действительно, в морозы было бы гораздо хуже. Да и вообще страшно представить.
— Бесспорно, но почему ты так спокойно обо всём этом говоришь?
— Ну, тут такое дело… — Тамара встала и заходила по комнате туда-сюда. — Это из-за того, что я познакомилась с Антоном. Да, шансов на какие-то отношения почти нет, да я и сама не знаю, нужно ли это, но его присутствие в пещере тогда, рядом со мной, будто подлечило мне душу.
— Вот что значит настоящий врач! — захихикала Таня.
Тамара остановилась и мечтательно посмотрела в окно. Шторы не были задёрнуты, и виднелось, как молния мелькает всё дальше и дальше. Гроза постепенно отступала.
— Он показал мне, сам того не зная, что есть и другие люди в этом мире, другие мужчины. Наверняка у каждого есть своя пара. Просто всему своё время.
— Глубоко мыслишь, однако, — сказала Таня и отхлебнула остывшего чая.
Тамара вернулась на место возле подруги.
— Конечно, я тоже мечтаю о хорошем, честном и заботливом муже, да и ты тоже, правда ведь?
— Что есть, то есть.
— Но я не могу представить пока, кто бы это мог быть. Скорее всего, мы ещё даже не знакомы.
— Знакомы вы, Тома, чего себя-то пытаешься обмануть?
— Ты про Антона?
— Конечно! Сама вселенная тебя толкнула к нему в объятия.
— Это да, если объятиями считать то, что я чуть не свалилась на тропе, а он подхватил, взявшись из ниоткуда!
— Вот именно! Раз — и взялся! У меня бы кто так появился. По волшебству.
— Думаю, что скоро появится. Не может быть иначе.
— Ну спасибо за веру в меня! — поблагодарила Таня и торжественно подняла кружку.
— Да пожалуйста! — засмеялась Тамара. — Хорошо, что я могу делиться с тобой. А вот Антон и правда вызывает в душе моей какие-то чувства, но я боюсь, что это совсем не взаимно. Да и как-то совсем уж внезапно. И странно. Оба только расстались со своими… — Тамара задумалась, стараясь подобрать подходящее слово, — половинами. Представляешь, у него всегда тёплые руки. Даже горячие. Независимо от погодных условий, они всегда могут согреть даже одним прикосновением. Я у него спрашивала, не собирается ли он возвращать жену. Ну, мало ли, дело такое. Но он ответил, что нет, и был даже вполне убедителен. Если честно, меня это обрадовало. И как-то стыдно от этого.
— Вот! Зелёный свет тебе, подруга!
— Ой, Тань, меня аж в жар сейчас при одной только мысли бросило.
— Значит, тем более всё очевидно, Тома.
— Приедем в посёлок, видно будет, что дальше. Но я не могу себя вести рядом с ним как нормальный человек. У меня стали пропадать все мысли, путаться слова на выходе. В общем, как дурочка.
— Влюбилась ты, Томка.
— Ну, не знаю прям насчёт влюбилась!
— А чего тут знать-то? Симптомы налицо!
Смирись.
— Умеешь ты поддержать!
Вместе со звонким смехом раздался уже весьма отдалённый раскат грома.
— Интересно, дождь закончился?
Укутавшись в одеяла, подруги вышли на балкон. Город затих после грозы, словно выдохнул после долгого напряжения. Что-то похожее чувствовала сейчас и Тамара. Небо, ещё недавно грозное и громыхающее, теперь было усыпано бриллиантами, и тысячи звёзд отражались в лужах.
— Красота! — прошептала Таня и втянула воздух, пропитанный свежестью прошедшего дождя. — Пахнет свободой!
— Ага! Точно!
Тамара заворожённо осматривала ночную городскую улицу. Мокрый асфальт отражал неяркий свет фонарей, создавая призрачные блики, играющие на стенах домов. Некоторые окна соседних домов мелькали тёплым светом. Там, за ними, кто-то проживал свою жизнь, в которой тоже, несомненно, были и взлёты, и падения. В тишине слышались только редкие звуки: плеск воды из водосточной трубы, шорох мокрой листвы да гул проезжающих машин. Мир замер в ожидании нового дня, погрузившись в ночную тишину, пропитанную тайнами и спокойствием.
— Интересно, как там Антон, развёл ли костёр, устроился ли в спальнике или сидит, глядя на ночное небо?
— Конечно, не спит он, думает о тебе! — снова засмеялась Таня. — Тома, всё же очевидно!
— Ой, Танюш, не знаю.
— На самом деле очень романтичная ваша история получится, если всё сложится.
— Ага. Только если он ничего не предпримет, я первая не смогу.
— Подожди немного. Возможно, да, придётся действовать самой.
— Ой, Тань, только ты так можешь!
— Почему это? Тысячи женщин по всему миру пользуются стратегией собственного первого шага! Нет, нас миллионы!
Тамара смеялась, наблюдая, как подруга в белом пододеяльнике жестикулирует на балконе, будто самое настоящее привидение в ночи. Но обстановку это разряжало, на сердце становилось легче от того, что ещё не утратилась способность шутить и смеяться.
— Может быть, я и воспользуюсь твоим советом. Но не знаю, хватит ли мне духу.
— Знаешь, когда на кону счастье, то силы должны найтись. Так мне кажется.
— Бесспорно, что-то в этом есть, но я трусиха.
— У тебя целый год Елена Геннадьевна в родственницах ходила, как после этого ты можешь хоть чего-то бояться?
Тамара рассмеялась:
— Наверное, надо немного поспать. Утром на автобус выдвигаться.
— Да, давай приберём немного, а то устроили пир прямо на кроватях!
— И он был вкуснющий!
— Вот категорически согласна!
Убирая крошки от пиццы и пирожных, тарелки, кружки, оставшиеся куски, они хохотали над всякой ерундой до слёз, как это можно делать только с лучшей подругой, которая, наверное, может быть только одна. Быстро справившись с делом, улеглись по своим местам, укутавшись в тёплые мягкие одеяла. Таня засопела, как только коснулась взбитой удобной подушки, а Тамара не могла уснуть, поворачивалась с боку на бок и смотрела куда-то в пространство.
«Неужели он действительно может сейчас думать обо мне, глядя на звёзды из пещеры? Или даже вспоминать, как мы ели тушёнку и пили чай из трав, которые он собрал? И грел нас, возможно, не только тот горячий напиток? Как я держалась за него на тропе, как он помог мне перейти тот ужасный навесной мост?» — Эти мысли заставляли душу танцевать. Но что с этим делать — оставалось неизвестным. Пока только наблюдать за всплывающими перед глазами картинками.