Антон жестом пригласил её бывшую свекровь на веранду.
— Тамара, здравствуй! — сказала женщина и неуверенно бросила взгляд на свободное кресло.
— Добрый день! — ответила Тамара и насторожилась. — Как ваше здоровье?
— Спасибо, иду на поправку. Я бы хотела остановиться на вашей турбазе на недельку, процедуры пройти, напитаться природой, так сказать.
Она окинула взглядом окрестности и втянула носом чистый хвойный воздух.
— Пожалуйста, у нас есть пара свободных номеров. Можем оформить прямо сейчас.
— Отлично. Я бы хотела ещё с тобой поговорить, Тамара, если можно.
— Хорошо, сейчас определим вас в номер. Устроитесь там, отдохнёте, после ужина спокойно поговорим, хорошо?
— Идёт, спасибо.
Елену Геннадьевну разместили в одной из уютных комнат центрального дома турбазы. Та вела себя на удивление скромно.
— Чего это она решила сюда приехать отдыхать? Именно к нам? — спросил Антон.
Он стоял у окна, наблюдая, как новая постоялица сидит в беседке.
— Ну как? Мы с сыном её дружим, с мужем в деловых отношениях. Считай, почти родня.
— И о чём она хочет с тобой поговорить, интересно?
— Не знаю. — Тамара пожала плечами.
— Надеюсь, она новых глупостей не задумала, а то, может, отлегло, да по новой?
— Да вроде выглядит спокойно. Олега отпустила, он уехал на её машине, так что путей к отступлению у неё нет.
— Тоже верно. Просто к таким людям нет доверия после их жутких поступков.
— Это да, мне тоже немного не по себе.
— Разговаривайте после ужина на веранде, я рядом буду.
— Хорошо.
Тамара положила обе руки на живот, словно защищая его.
— Ты, главное, не нервничай, тебе нельзя, — забеспокоился Антон.
— Постараюсь.
Вечером, когда первые закатные лучи окрашивали сосны и реку в золотистые тона, Тамара и Елена Геннадьевна встретились на веранде.
— Я знаю, Тома, что ты не сможешь относиться ко мне как к обычному человеку. Слишком много я причинила тебе всяких неприятностей.
Тамара молчала, потому что та была права, и ответить было нечего.
— Но тогда, когда меня прихватил инфаркт и я лежала в больнице… я знаю, что ты приходила ко мне. И спасибо, что спасли Андрея. Я знаю, Антон приложил много сил, чтобы мой сын остался жив. Я никогда не смогу отпустить ту ситуацию. Слишком кошмарной она вышла. За этот год я многое осознала, правда.
Елена Геннадьевна посмотрела вдаль, на реку, на облака, которые начинали менять цвет, и на её глазах выступили слёзы.
— Мне очень хотелось поговорить с тобой, объясниться, а теперь я начинаю и не знаю, что сказать дальше.
Тамара поняла, почувствовала, что женщина раскаивается, и успокоилась. Смогла расслабиться, удобно сесть и продолжила слушать, не торопя собеседницу.
— На самом деле мне много чего есть сказать, просто я не знаю, как это сделать, как решиться. Но я попробую. Своими делами я загнала себя в угол. Муж отстранил меня от работы, хорошо, что в тюрьму не посадили. За это время я поняла, как же мне повезло со всеми вами, какие необыкновенные люди меня окружают и окружали всегда. А я с ними, с вами то есть, так обходилась. Но тогда я не понимала ничего. Не видела ничего, кроме выгоды, выгоды. А была ли она, эта выгода? Нет. Не было. Это иллюзия была, только и всего.
Женщина начала ёжиться от подступившей прохлады и от переполняющих эмоций. Антон принёс для неё плед. Та поблагодарила сквозь слёзы.
— Извините меня, — уже рыдая, сказала она, — если это возможно, конечно! Но я знаю, что невозможно, но не могу не попросить прощения!
Тамара протянула гостье пачку влажных салфеток, которые лежали в тумбочке на веранде на всякий случай. Та просто кивнула, потому что уже не способна была что-то говорить. Просто вытирала глаза и распухший нос.
— Сейчас чаю принесут. Он успокаивает, — сказал Антон.
— Поплачьте, Елена Геннадьевна.
Тамара подсела к женщине и обняла за плечи.
— Когда ещё вы могли себе это позволить? Та упёрлась лбом в плечо Тамары и продолжала рыдать.
— Елена Геннадьевна, я предполагаю, даже уверена, что в юности с вами что-то случилось, отчего вы решили брать от жизни по максимуму и идти по головам. Нам просто повезло, что все живы остались. Мы идём дальше, договариваемся друг с другом, общаемся и радуемся. И это счастье. Присоединяйтесь к нам. Давайте жить мирно и с добром? Мы вас примем, обещаю. Если захотите, как-нибудь расскажете, что сделало вас жестокой, поделитесь своей историей. Когда почувствуете, что сможете. Наверняка станет легче. А сейчас попробуйте испытать благодарность судьбе за то, что с вашими близкими сейчас всё хорошо. Это же самое главное. У вас замечательный муж, он от вас не отвернулся. Вы окружены людьми, которые вас любят! Матвей Иванович и Андрей правда любят вас!
Елена Геннадьевна кивала и плакала, избавляя душу от невыносимой тяжести.
— Поплачьте, не стесняйтесь, всё будет хорошо! — Тамара продолжала спокойным голосом утешать рыдающую женщину. — Посмотрите вокруг, какая красота! Мы за недельку приведём вас в норму! — уже улыбалась Тамара, чувствуя, как начинает испытывать к раскаявшейся знакомой светлые чувства. Да, подружиться будет сложно, но если человек искренне хочет исправить свои ошибки, какие возможно, то попробовать стоит!
Постепенно Елена Геннадьевна успокоилась. Теперь она чувствовала, что находится в кругу своих.
— Знаешь Тома, — начала она, сделав глоток пахнувшего травами чая, — ты ведь права! Был у меня случай. Давным-давно. Но он меня надломил тогда. И с этим надломом я живу всю жизнь. Это была, так сказать, первая любовь. Мы учились на первом курсе университета. Он был красивый парень, сын успешных родителей. Приезжал на занятия на дорогой машине. А я добиралась на автобусе. Однажды, когда я шла от остановки, он меня подвёз до дверей института. Наверное, тогда я в него окончательно влюбилась. Потом он ещё меня подвозил от остановки, а затем уже стал заезжать за мной домой. Из подъезда я выходила счастливая, знаешь, как дурочка!
Елена Геннадьевна захихикала, предаваясь юношеским воспоминаниям. Для Тамары сейчас она предстала совершенно другим человеком.
— А потом мы и встречаться начали. Я видела его красивую жизнь, хотела такую же. Грезила о том, что буду его женой. Мы встречались целый год. Мне казалось, что этого достаточно для того, чтобы вступить в брак. И я даже думала, что он тоже этого хочет. Как же я ошибалась! Банально всё, конечно. Но так больно! До сих пор.
Женщина сделала паузу, отхлебнув чаю и осмотрев небо, которое уже окрасилось в яркие розовые и фиолетовые оттенки.
— Потом он сказал мне, что женится. По расчёту. По желанию его родителей. И он был совершенно не против их решения. Скорее всего, он всегда знал, что будет именно так. Мне предложил продолжить встречаться, только уже не так открыто. Я согласилась, потому что любила его. Но чувствовала себя при этом ужасно. Ситуация казалась мне такой тяжёлой, что я физически ощущала тяжесть на сердце, и эта тяжесть пригибала меня к самому полу. Я старалась быть ещё лучше для него, чтобы он передумал, выбрал меня. Чтобы отказался от больших денег ради меня и нашей с ним обыкновенной, но счастливой жизни. Но он вскоре женился. Мне он дату не сообщал, но в институте все говорили об этом. А когда я спросила у него, то он и не отпирался. Для него всё было просто и удобно. Он жил вполне себе счастливо. А потом… я забеременела.
Тамара поёжилась и тоже натянула рядом лежащий плед прямо на кофту. Она уже понимала, что последует дальше в этом рассказе.
— Новость об этом он воспринял холодно, равнодушно. Сказал, что его жена скоро родит сына. А незаконнорожденные дети ему не нужны. Он отвёз меня в какую-то дорогую клинику, оплатил аборт и уехал, не попрощавшись. Больше я его не видела. Но меня это сломало. В моей жизни начался мрак. Света я уже не видела. Я решила, что буду жить не хуже его, что он ещё пожалеет о том, что упустил меня. Получилось, что всю жизнь я пыталась ему, именно ему доказать что-то… Потом в моей жизни появился Туманов. Хороший человек, но не особо перспективный в моём понимании. Но, правда, в браке с ним я родила Андрея. И это было счастье, потому что после того аборта могли быть ужасные последствия, ты понимаешь. Потом я встретила Матвея. Матвея Ивановича. А тот уже был успешен. Я сделала всё, чтобы влюбить его в себя. Получилось. И мой сын стал для него родным. Тем более своих детей он иметь не мог. Я схватилась за него, за работу, им предложенную, железной хваткой. А в голове всё продолжала доказывать, доказывать… и мне было жалко себя, а весь мир я ненавидела. Только теперь я понимаю, в кого превратилась. А сейчас я будто выхожу из той тьмы. Для меня словно начался рассвет. И хоть большую часть жизни я потратила вот так, но хочется верить, что впереди есть что-то светлое. Елена Геннадьевна вздохнула и залпом допила остывающий чай.
— Кстати, тот мой парень погиб, окончив университет. В тот же год. С друзьями отмечал что-то на теплоходе. Шумно, дорого, богато. На берег вернулись без него. Подробностей не знаю. Но облегчения я не испытала тогда. Наоборот, состояние моё усугубилось, потому что не успела доказать свою ценность именно ему. В общем, вот так.
— Ничего себе история, — прошептала Тамара.
— Да. Теперь новая жизнь.
— Вот и здорово! — подбодрила гостью Тамара. — Это замечательно, что вы нашли в себе силы признаться самой себе во всём, что с вами происходило. Теперь дело за малым: научиться видеть хорошее в окружающем мире, в людях. И всё пойдёт на лад.
В беседку прошмыгнула Алёнка, уселась рядом с Тамарой и начала пробираться под плед, как цыплёнок под крылышко. Тома обняла девочку и поцеловала в макушку. Елена Геннадьевна улыбнулась:
— Здорово, что жизнь продолжается! Как же она ко мне благосклонна!
С того разговора по душам Тамара и Антон начали общаться с Еленой Геннадьевной, можно сказать, дружески. Когда приглашали в гости, она всегда приезжала в хорошем настроении и с подарками. Она же похлопотала о том, чтобы в роддоме к Тамаре было особое внимание. От платных родов молодая мама отказалась, потому что не видела в этой затее никакого смысла. Да, дела её пошли успешно, но ей удалось не растерять своей простоты, радостного отношения к жизни и обычной человечности. Роды прошли нормально. Через неделю Антон забирал Тому и сына вместе с Еленой Геннадьевной и Матвеем Ивановичем, Андреем и Кирой, Таней и Игорем. На праздник по этому поводу были приглашены и Туманов с Галей, и Ирина с Дмитрием. Алёнка была очень рада появлению братика, которого она так ждала. Мила встречала гостей заливистым лаем.