– Твое доверие – большая честь для меня, – в конце концов проговорил он. Все его чувства были поглощены юным очарованием Элизабет. Он сунул листок в карман и тыльной стороной руки прикоснулся к ее щеке. – Я прочитаю письмо сегодня же вечером и скажу, что о нем думаю.
Сдержанная обстановка библиотеки и скупой желтоватый свет, падавший девушке на лицо, делали ее похожей на призрака.
– Если хочешь знать, я не боюсь этого человека, – призналась Элизабет. Она оперлась о массивный деревянный стол, на котором также лежали книги, и вздохнула. – Он не желает нам зла. Но иногда меня пугает то, что я чувствую.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне кажется, он на кого-то очень злится. Вчера вечером я многое от тебя скрыла. Вдруг ты решишь, что я чокнутая, а мне не хотелось производить на тебя плохое впечатление. Но, после того что случилось сегодня у нас дома, тебя, надеюсь, не испугает, если я кое в чем признаюсь.
– Честно говоря, – откликнулся Джим, – я и сам почему-то подумал, что ты от меня что-то скрываешь.
Девушка прикусила губу и попыталась осознать все то, что в этот момент проносилось у нее в памяти. Затем с достоинством вскинула голову, и в ее красивых, все еще детских глазах вспыхнул недобрый огонек, плохо сочетавшийся с нежным обликом.
– Мама испугана. Она считает, что этот человек охотится за ее дочерьми. Она винит его в смерти Пенни, потому что несколько раз видела его возле кроватки, когда Пенни спала. Я никогда не относилась к этому всерьез и постаралась не выглядеть испуганной, когда на похоронах мать сказала, чтобы я держалась от него подальше. Я думала, что эти истории со временем забудутся, пока сама его не увидела. И это был не единственный раз.
– Ты рассуждаешь как взрослый человек. Мне бы хотелось, чтобы ты была со мной откровенна, Элизабет.
Панцирь, который до поры до времени скрывал ее чувства, стремительно таял. Губы ее задрожали.
– Я знаю: случится что-то плохое. Я знала про это, когда умирала сестра. И еще раньше – в тот день, когда увидела этого человека в саду над лилиями. Он зол, очень зол. Понятия не имею, на кого он злится. У него внутри лютая ненависть, Джим. И все же я уверена: причина этой ненависти – не мы. Сестра умерла от лейкемии, и он знал, что она умрет, когда увидел ее в кроватке. Поэтому он являлся, следил за ней. Уверена, что после ее смерти, после того как ее закопали на кладбище, это существо нарочно поджидало меня в саду.
– Оно с тобой разговаривало?
Повисла напряженная пауза.
– Элизабет, он пытался с тобой заговорить? Он сказал тебе что-нибудь?
Джим пытался разобрать выражение ее лица, но видел только щеки, покрасневшие от переполнявших ее чувств. Он сделал шаг, взял Элизабет за руку и крепко сжал, словно желая чувствовать ее еще ближе.
– Пенни его любила… Она рассказывала про этого человека, когда еще никто не знал, что нас ждет, даже мама. Она напевала песенку, когда качалась в саду на качелях. Как-то раз она призналась, что этой песенке ее научил грустный человек и, когда она ее пела, ему было приятно. Он выглядел чуточку более счастливым, и Пенни это нравилось. Она всегда говорила, что этого человека прислал папа, чтобы он за нами присматривал. Но она ошибалась. Он был здесь еще до нас…
– Ты мне так и не сказала, удалось ли тебе с ним пообщаться, – напомнил Джим.
Элизабет вздохнула и машинально коснулась его пальцев.
– Я видела, как он плачет, – ответила она. – А потом все как-то спуталось. Я думала, что сплю и вижу сон, но он действительно стоял у окна. Он горько рыдал и что-то бормотал. Тихо, едва слышно. А потом внезапно умолк, и лицо исказила ненависть. «Их боль за мою боль», – вот и все, что он сказал. И исчез.
13
Услышав на другом конце телефонной линии дрожащий голос шерифа Ларка, Алан сразу понял: что-то произошло. И, скорее всего, произошло что-то скверное. Старик был так встревожен, что потерял обычную уверенность в себе. Он не стал объяснять, почему доктор Фостер понадобился ему так срочно. Все знали, что Ларк – человек непростой. Так было с тех пор, как он овдовел. Вечно чем-нибудь раздражен. Хотя Алан понимал, что раздражение – всего лишь маска, за которой шериф пытается скрыть печаль или одиночество. Он давно уже заметил это свойство в людях ранимых, хрупких. Особенно если они потеряли друзей или близких. Спасаясь от одиночества, Ларк с головой уходил в работу. Вначале ему помогал Томми Нортон, парень из большого города, решительный, влюбленный в свое дело, к тому же приятный в общении. Затем появилась Элен Дункан, женщина внушительных габаритов, отважная и мужественная, как сержант кавалерии. Родственников в Пойнт-Спирите у Элен не было, и она проводила в участке много часов, что саму ее нисколько не волновало. Ее умений и сноровки хватало, чтобы сработаться с неуживчивым шерифом. Кое-кто в шутку поговаривал, что ей даже передались ужимки Ларка: его манера посматривать искоса, склонность к крепкому словцу, когда что-то его не устраивало. Но, несмотря на все, жители Пойнт-Спирита симпатизировали Ларку и вот уже много лет чувствовали себя в безопасности. Все знали старого шерифа, все его уважали. Ему прощали его едкий и временами склочный характер, охотно его терпели и даже по-своему любили.
– Тут такое дело, доктор Фостер, – заговорил шериф, едва Алан прижал к уху трубку, – у нас проблемы, и было бы здорово, если бы вы приехали. Срочно приезжайте, слышите? Дело важное.
Алан уселся за руль автомобиля. Несколько секунд он рассматривал дом Мэри Энн, уютные окошки, белые занавески с незамысловатым узором, фасад из красного кирпича и маленькие оконца с окантовкой в виде арок.
– Так что там случилось, Ларк?
Комиссар помолчал. Затем откашлялся и произнес:
– Лучше бы вы подъехали. Терпеть не могу мобильные телефоны. Эти их антенны посреди пшеничных полей излучают всякую дрянь, вы что, не знали? Лично я уверен в этом.
– Вас понял. Сейчас буду.
Какой смысл спорить об антеннах? Ларк – один из тех людей, которым всюду мерещатся заговоры. Его последнее замечание вообще ни в какие ворота не лезло, и, прежде чем нажать отбой, доктор с трудом сдержал переполнявшую его ярость. Тем не менее через двадцать минут он был на месте. Припарковался на стоянке, специально огороженной для полицейских машин. Несколько человек, одетых в костюмы, которых он прежде никогда не видел, вышли из дверей, сели в чудной автомобиль, припаркованный неподалеку от машины Алана, и умчались в неизвестном направлении. Медленно разматывая шарф, доктор растерянно смотрел на облако пыли, поднявшейся из-под колес.
– Идемте, доктор Фостер, – раздался голос Ларка, поджидавшего его на крыльце. – Берите свой чемодан и следуйте за мной.
Какого черта тут происходит? Кто все эти люди? Доктор пытался что-то понять, всматриваясь в сутулую спину Ларка, которая мелькнула между двумя колоннами, подпиравшими козырек полицейского участка. Затем сложил шарф и спрятал в карман пальто.
– Что случилось?
– Спросите лучше, чего не случилось, доктор. Форменное несчастье. Просто ужас один.
Судя по всему, «несчастье» и правда должно было быть форменным. Элен сидела на своем рабочем месте, изможденная и очень бледная. Ее щеки пересекали темные полоски потекшей туши. Алану показалось, что в руках она держит что-то вроде марионетки, точнее, то, что от этой марионетки осталось: веревочки перепутались, руки и ноги вывернуты и сломаны. Элен вытащила из ящика носовой платок и громко высморкалась. Она не заметила, что кто-то вошел. Уронила на стол ворох веревок и дощечек и, положив голову на ладони, безутешно зарыдала.
– Господи, да что у вас тут происходит?
– Сегодня в полдень мы обнаружили на склоне холма «Шевроле» Гранта. Его увидели туристы, которые проезжали мимо на автобусе и остановились сделать свои дела. Патрик и Брэди Роуз погибли в аварии. Парни откуда-то ехали, машина была набита пивными банками и гашишем. Похоже, не справились с управлением и улетели в кювет. А все эта чертова дорога вокруг лесопилки – чего там только не случалось. Сплошные повороты.
– Они мертвы? – воскликнул Алан. – Патрик и Брэди погибли?
Ларк вытаращил на него свои маленькие серые глазки и медленно покачал головой.
– Именно так. Их семьи отправились в Портленд несколько часов назад. Когда парней нашли, оба находились в машине. Не хочу вдаваться в детали, но результаты срочной экспертизы показали, что умерли они мгновенно. Оба тела – сплошные раны и ушибы. У мальчишки Грантов перелом основания черепа, а у Брэди… лицо так изуродовано, что его едва опознали. Бедняги забыли пристегнуться. Скоро придут результаты вскрытия, но, думаю, они лишь подтвердят мои слова.
– Это же ужасно. Чудовищно, – пробормотал потрясенный Алан.
– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю в современной молодежи. Напьются, накурятся и лезут на дорогу. Воображают себя хозяевами мира. Родители уже у нас побывали. На них лица нет. В общем, хорошего мало, доктор. Ох как мало.
– Боже… Просто поверить не могу. Только вчера встретил Патрика в кафе на заправке. – Алан вытер ладонью лоб и покосился на зареванную Элен. – Но я-то чем могу вам помочь? Мне сказали, что судебная экспертиза уже занялась этим делом. Те люди, которые недавно от вас вышли, скорее всего, из полиции Портленда.
Шериф посмотрел на него немного странно и сжал челюсти так сильно, что на щеках заиграли желваки. Он неуверенно переминался с ноги на ногу и то и дело прикасался к шляпе. Было заметно, что он нервничает.
– Есть еще кое-что, – в конце концов проворчал он. – Это не связано с нашим делом, но есть причины, по которым мы пригласили именно вас. Вчера ночью мой помощник заехал на лесопилку. Ничего особенного, просто мы увидели огни вдалеке и решили, что это мальчишки. А сегодня он не вышел на работу. Элен ему позвонила домой. Рация не отвечала, и мы начали волноваться. В одиннадцать утра старик Джонс, лесоруб, который когда-то там работал, обнаружил его машину неподалеку от фабричного корпуса. И никаких следов Томми. Старый дурак то и дело охотится в лесу и знает Брайдел-Вейл как свои пять пальцев. Я отправил агента Перкинса. Черт побери, а? В этом мерзком городишке с двумя тысячами жителей никогда ничего не случалось. У Перкинса выпало несколько выходных подряд, вот он и заехал глянуть, какого черта там происходит. Джонс обнаружил пятна крови на склоне возле реки. Мы решили, что парень споткнулся и упал вниз. Но раз так, откуда взялись две пустые гильзы среди веток? Вот чего мы понять не можем. Когда летишь с чертового пандуса, ружье не выстреливает.