– Роберт, ты не можешь… не можешь. – Лорна Колеман с такой силой вонзила пальцы в его предплечье, что он чувствовал ее ногти сквозь шерстяной свитер.
Она едва могла говорить. Волнение душило ее. В свободной руке – бумажная салфетка. Все лицо в поплывшей косметике, размазанной туши и слезах. Светлые волосы убраны в высокий хвост. Лорна Колеман показалась ему моложе, чем в воспоминаниях. Да, изредка он ее вспоминал, чего греха таить. Но только изредка.
– Что случилось?
– Не знаю! – воскликнула она. Посмотрела в обе стороны коридора и легонько подтолкнула Роберта в сторону одной из палат, которая, по счастью, пустовала. – Тебе нельзя здесь оставаться. Пол поехал за родителями, они будут здесь с минуты на минуту. Ты не должен так со мной поступать. Только не сейчас, умоляю тебя.
– Лорна, говори, что произошло. Я не уйду отсюда, пока не увижу Дэнни. Мне плевать на то, что твой муж здесь.
Лорна заплакала еще горше. Она уселась на одну из пустых кроватей и в отчаянии закрыла руками лицо.
– Я правда не знаю! Дэнни… Вчера все было хорошо, но, когда я пришла его будить, он не разговаривал. Его как будто подменили!
Роберт провел рукой по лбу и несколько тоскливых мгновений размышлял, как вести себя в сложившейся ситуации. Лорна на глазах теряла остатки здравомыслия. Она раскачивалась, упершись локтями в колени, глаза безумно метались туда-сюда, слово ища выход из этого безумия.
– Ему сделали анализы, – продолжала она. – Но ничего не нашли. Врач спросил то же, что и доктор Фостер: не было ли у мальчика травмы, чего-то такого, что могло бы его заставить погрузиться в себя. Я рассказала про смерть Пенни. Врач сказал, что причина может быть в этом: когда в жизни ребенка, особенно возраста Дэнни, случается что-то травмирующее, боль от потери держится очень долго. Нет, этого не может быть… С Дэнни все было в порядке. Клянусь, с ним все было хорошо!
– Поверь, это никак не связано ни с болью, ни с травмой, которую он пережил из-за смерти той девочки. Лорна, у нас в Пойнт-Спирите что-то происходит.
Она вытаращилась на него, разинув рот. На мгновение Роберту показалось, что она того и гляди выскочит из палаты и побежит по коридору, вопя что есть мочи. Лорна была импульсивна и чересчур усердно копалась в собственных чувствах: типичная женщина с обустроенной жизнью, принесшая мечты в жертву ради создания идеальной семьи.
– Лорна, – начал он, опускаясь перед ней на корточки. – Ты должна выслушать меня очень внимательно. И главное, ты должна мне поверить.
– Роберт, ты меня пугаешь. Что происходит?
– Ты знаешь, прошлой ночью Патрик и Брэди погибли в аварии. А несколько дней назад погибла госпожа Оуэнс. – Лорна кивнула. Выглядела она ужасно, и Роберт не был до конца уверен, доходят ли до нее его слова. Он положил руки ей на колени и немного подождал, прежде чем продолжить. – Томми Нортона, помощника шерифа, нашли на дороге, которая огибает лесопилку. Когда его доставили в полицию, он заперся в одной из камер. До сих пор там сидит. Он очень напуган: уверяет, что за ним гонится чудовище.
– Роберт, – всхлипнула она. – Зачем ты мне все это рассказываешь? Какое это имеет отношение к моему мальчику?
– Выслушай меня, пожалуйста. Я уже давно размышляю над этой ситуацией. Все потерпевшие – уроженцы Пойнт-Спирита, их предки тоже были отсюда. Лоррейн в детстве здесь не жила, но ее отец и дед – из нашего города. То же и с остальными. Но есть еще кое-что: их предки, родители или деды, работали на лесопилке Брайдел-Вейл.
– Ради всего святого, Роберт, – захныкала Лорна. – Что общего у Дэнни со всеми этими людьми? Куда ты клонишь? Мой сын… Я не из этих мест, а его отец…
Роберт посмотрел на нее с яростью, сжал челюсти и втянул в себя столько воздуха, сколько вмещали легкие. Задушить ее было бы слишком, а вот встряхнуть, как соломенное чучело, обещало хоть какой-то свет в конце туннеля. Разговаривать с Лорной все равно что с бетонной стеной: она как будто забыла все свое прошлое, переступив порог этой чертовой больницы.
– Его отец – я, а моя семья из Пойнт-Спирита.
– Нет… – Ее будто заклинило. – Не делай со мной этого. Только не сейчас!
– Чего именно ты боишься?
– Ты не можешь этого сделать! – упрямо твердила Лорна.
Между ним и Лорной существовала пропасть. За несколько секунд Роберт вспомнил одну из немногих ночей, которую он провел с ней двенадцать лет назад. В то время это была заносчивая, самоуверенная красавица, готовая присвоить весь мир. После пары кратких и торопливых свиданий ему пришлось уехать на несколько месяцев, когда же он вернулся, Лорна была помолвлена с Полом. И вдобавок беременна.
– Ты скрыла от меня правду, Лорна, – сказал он. – Ты мне солгала. Ты ушла от меня к Полу, беременная вышла за него замуж, даже не зная толком, от кого ребенок. А сейчас ты мне говоришь, чтобы я этого не делал? Да это же просто идиотизм какой-то!
– Я не знала, что ребенок от тебя!
– Ты догадывалась. Не говоря уже о внешнем сходстве Дэнни со мной. Вот почему ты не разрешаешь ему ходить в церковь и делаешь все возможное, чтобы его не видели рядом со мной. Сколько лет я молча наблюдал, как растет мой сын, и все это ради того, чтобы у него была идеальная семья. И я тебя понимаю! Но сейчас в городе происходят странные вещи, что-то пытается отомстить его жителям, один из которых – мой сын. Это ты понимаешь?
– Ты уехал. Я же не знала точно, вернешься ли ты. Я не хотела никого обманывать, я просто испугалась! Роберт, если ты войдешь в эту палату, а Пол вернется со своей семьей, они сразу все поймут! Ты разрушишь мою жизнь!
Пастор терял терпение. Лорна была вне себя, она не слышала его и не понимала трагичности происходящего.
– Господи… – пробормотал он. – Ребенок терпит адские муки, и посттравматический стресс тут ни при чем. А ты думаешь только о том, чтобы я не вмешивался в твою жизнь.
Стоя на коленях перед Лорной, Роберт закрыл руками глаза. Надо найти решение, которое устроит всех. Он старался рассуждать трезво, но у него плохо получалось. Немедленно войти в палату и попытаться поговорить с Дэнни. Он поднялся на ноги. Кружилась голова, его мутило. Перебирая множество возможностей и припоминая, сколько раз Дэнни с любопытством его рассматривал, он положил руку на грудь, как раз на то самое место, где была татуировка, сделанная им двенадцать лет назад, и принялся думать о мальчике. «Я ношу твое имя у себя на теле с того момента, как узнал о том, что ты есть», – мысленно проговорил он.
Лорна продолжала хныкать, прижимая к губам бумажную салфетку и прикрыв глаза. Но плач ее мгновенно стих, как только дверь палаты распахнулась и перед ними возник Пол Колеман. Вокруг глаз у него темнели круги, рубашка была измята.
– Оставь его в покое, Лори, пусть делает то, что считает нужным, – обреченно проговорил он.
Роберт остолбенел. Он стоял напротив двери, позади на кровати сидела безутешная Лорна, а он не мог произнести ни слова. Лорна испуганно вскинула голову и посмотрела на мужа, ничего не понимая.
– Пол…
– Ты меня всегда держала за дурака, Лори. Похоже, ты уверена, что таковыми были все мужчины, когда-либо любившие тебя. Но ты ошибаешься. Этот мальчик – мой сын. Я его вырастил и любил еще до того, как он появился на свет. Но, видит Бог, я не дурак.
Пол Колеман был почти лыс, к тому же обильно потел. Он в отчаянии посмотрел на Роберта, затем снова уставился на жену.
– Пол… я…
– Помолчи… Следуйте за мной, пастор, – добавил он, направляясь к двери. – Рейс, которым прилетают родители, задерживается, и я не знаю точно, во сколько они прилетят. Хотя сейчас все это мало меня волнует. Единственно, чего я хочу, это спасти моего… моего сына.
После этих слов он повернулся к Роберту и впервые посмотрел ему прямо в глаза.
– Пол, – крикнула Лорна.
Но тот уже пропустил Роберта вперед и закрыл за собой дверь. Он будто бы не слышал отчаянные рыдания супруги по ту сторону двери. Коридор был все так же скупо освещен и тих, как несколько минут назад. Было чуть больше половины восьмого, через несколько минут посетители должны были покинуть больницу. Войдя в палату, Роберт сразу увидел Дэнни: тот лежал на больничной кровати с приподнятым изголовьем, вытянутые руки покоились вдоль тела, глаза пристально смотрели в потолок. На вошедших мальчик не взглянул.
– Ему сделали энцефалограмму. Проверили, не ударился ли он головой, – Пол подошел к кровати и поправил одеяло. – Жена рассказала, что он стоял, глядя на стену. Когда мы сказали, что отвезем его в больницу, он вцепился в картину. Вон она, – он указал куда-то на пол. – Не знаю, какого дьявола она ему понадобилась, но вытащить его из дома без чертовой картины был невозможно.
– Пол…
– Секунду, – перебил он. – В этой ситуации мы оба – жертвы. Я не держу на вас зла, ваше преподобие. Я мог бы соврать вам, что все эти годы, как идиот, ни о чем не догадывался. Но это не так. Я люблю Лори. Я всегда ее любил и простил в тот же день, когда Дэнни родился. Но я не могу делать вид, что ничего не знаю и не понимаю, это было бы несправедливо прежде всего по отношению к Дэнни.
Он покачал головой и отошел к окну. Роберт тем временем приблизился к Дэнни. На мальчике была синяя пижама. Его укрывал нарядный домашний плед, возможно, вышитый руками самой Лорны. Пастор коснулся пальцев мальчика. Они были холодны. Наклонившись и поцеловав его в лоб, он заметил легкое, едва уловимое движение глаз.
– Привет, Дэнни. Я Роберт, – сказал он, усаживаясь в кресло, обитое искусственной кожей, которое стояло рядом с кроватью. Дэнни медленно повернул голову и посмотрел на пастора, однако лицо его не изменилось: на нем не отразилось ни радости, ни печали. На его лице не было даже страха, который, возможно, дремал где-то внутри. – Вы не могли бы оставить нас вдвоем?
Пол не ответил. Он молча пересек палату и вышел в коридор так же решительно, как несколько минут назад. Роберт сочувствовал этому человеку. Сколько лет он заботился о Дэнни, зная правду. Молчал, пряча глубоко в себе всю ту боль, которую вызывала в нем унижающая его достоинство ситуация. И никого ни в чем ни разу не упрекнул. Выдержал бы подобное испытание сам Роберт? Этого он не знал. Как не знал и того, какое из двух испытаний сильнее – его или Пола Колемана.