– Не кипятись. Надо беречь нервы, особенно сейчас.
Алан не ответил. Джиму показалось, что от владевшего им гнева у доктора пропал голос. Соблюдение приличий и сохранение спокойствия было для него в эти минуты непосильной задачей. Интересно, как бы отреагировал Алан, если бы узнал, что было между Джимом и Элизабет? Если бы услышал про ее сон, про то, что он, Джим, должен о ней заботиться? Или стал свидетелем их поцелуя? Но вскоре они припарковались напротив полицейского участка, и по глазам Алана он твердо понял, что лучше оставить все это при себе. Доктор был взбешен, и подобный разговор мог бы иметь два возможных последствия: он бы окончательно обезумел – или убил Джима на месте. Его раздумья прервало появление Ларка: не дожидаясь, пока они вылезут из машины, он сам бросился им навстречу.
– Я к нему пальцем не прикасался! – воскликнул шериф. – Он жив!
Они захлопнули дверцы. Физиономия Ларка была искажена, седина виднелась как будто более отчетливо, чем еще совсем недавно, а дрожащие складки на подбородке придавали лицу встревоженный и потерянный вид.
– Что значит – жив?
– Клянусь, доктор, сколько занимаю этот пост, в жизни не видел ничего подобного. – Он толкнул дверь участка и понесся куда-то так резво, что оба его посетителя едва за ним поспевали. – Когда я принес ему кофе, мне показалось, что он мертв. Я даже трогать его не стал. И что вы думаете? Жив! Быстрее, прошу вас. Мы не можем терять ни минуты.
Да, такого они не могли себе даже вообразить. Томми стоял посреди камеры, однако его ноги не касались пола: они зависли в воздухе в нескольких сантиметрах, не различимых на первый взгляд. Руки подняты в форме креста и закреплены тонкими прозрачными нитями, которые проходили сквозь ладони, и голые ноги крепились к прутьям тюремной решетки. Зрелище было просто невероятным. Все выглядело так, будто парень самостоятельно стоит на ногах. Глаза зашиты теми же нитками. Голова бессильно свесилась набок, из плеч вылезают нитки, так же как и из бедер, из икр. Джим замер у двери в камеру, не слыша торопливое дыхание Алана и шерифа. Внезапно кто-то произнес его имя, затем последовал стук упавшего на пол тела. Только тогда он очнулся и бросился на помощь.
– Режьте нитки. Осторожно! – крикнул Алан.
Он не понимал, что делает. На своих плечах он чувствовал неподвижное тело Томми. Вскоре Томми навалился на него всей своей тяжестью, и оба рухнули на ледяной цементный пол. Алан перерезал скальпелем нити, стягивающие Томми веки.
– Пульс есть. Джим, передай-ка мой кейс!
– У него и в спине нитки, – пробормотал Ларк.
«Кейс», – мысленно приказал себе Джим, стараясь собраться.
– Немедленно давай сюда кейс!
Джим метнулся в сторону и протянул кейс Алану. Только теперь он впервые отважился заглянуть Томми в глаза. То, что он увидел, было настолько ужасно, что ему стало нехорошо.
– Томми!
Парень едва заметно шевельнулся. Бледный, лицо осунулось, руки и ноги багрового цвета. Нити оставили по всему телу множество крошечных точек, но крови видно не было. Такое впечатление, что опытный хирург, не жалея времени и сил, подвесил живую марионетку для какого-то диковинного спектакля. Только тут Джим заметил в дверях Элен. Она не решалась войти, лицо было каменным.
– Томми, ты слышишь меня? – крикнул Алан.
– Пульс есть? – спросил Ларк.
– Томми! – Алан слегка похлопал его по щекам. Томми открыл глаза. – Ну же, парень. Ты меня слышишь? Если понимаешь, что я говорю, моргни.
Томми моргнул. Он разжал губы, собираясь что-то сказать, но лицо исказилось от боли. Ресниц у него на глазах почти не осталось, одно веко кровоточило.
– Соберись, приятель. Ты должен реагировать. Ничего ужасного не произошло. Все раны поверхностные! Посмотри на меня, Томми. Это я, Алан Фостер.
– Доктор Фостер…
– Вот, умница. Я с тобой. Ты отделался легким испугом. У тебя ничего нет, так что вставай. Попытаемся вместе?
Парень был явно не в себе. Он посмотрел себе под ноги и с помощью Джима и Ларка кое-как поднялся на ноги. Тело его дрожало, как осиновый лист. Элен принесла плед, а Алан накинул его Томми на плечи.
– Отвезем его в клинику, – спохватился Алан. – Пусть эту ночь он проведет под присмотром. Попрошу Терри выйти в ночную смену, с ним Томми не останется один ни на минуту.
– Я тоже возле него подежурю, – сказала Элен.
Только сейчас Алан и шериф повернули голову в ее сторону. Джим тем временем внимательно осматривал одну из нитей, зажав ее пальцами. Кто мог совершить такое зверство? Так или иначе, этот кто-то аккуратно поставил башмаки Томми в углу, а рядом пристроил сложенные носки.
– Отличная мысль, Элен, – говорил Алан. – Просто замечательная. Возьму у Томми анализы и проведу полное обследование.
– Что происходит в городе, доктор Фостер? – в отчаянии спросил шериф. Выглядел он скверно.
– Доктор… мне нужен священник, – прохрипел Томми. – Хочу исповедоваться.
– На это у тебя будет достаточно времени, – ответил Алан. – Впереди целая жизнь.
– Какого черта здесь творится? Кто это сделал? – не успокаивался шериф.
Алан направился к двери, Томми ковылял рядом с ним, держа его под руку. Джим достал из кармана листок с фотографией и протянул его шерифу, указывая пальцем на изображение Люсьена Мори.
– Вот что здесь происходит. Узнаете кого-нибудь?
– Марионетка, – заскулил Томми. – Я же вам сказал, что она меня прикончит. Я предупреждал, что она за мной придет!
Ларк поднес фотографию к своим старым выцветшим глазам, затем озадаченно посмотрел на Джима.
– Разумеется, я их узнаю. Но какое отношение они имеют ко всей этой истории?
– По крайней мере у нас есть с чего начать, – язвительно заметил Алан.
– Дьявольская марионетка! Трик-трак.
– Да что с тобой, Томми? – взвыла Элен.
Алан тащил Томми за собой, как заплутавшего в городе пьяницу.
– Вот что, шериф, – решительно сказал он, выходя из камеры. – Вытащите из постели заместителя, и пусть он немедленно прибудет сюда. Если вы не хотите новых жертв помимо тех, которые уже есть, вы должны нам рассказать, кто этот тип и какое он имеет отношение к остальным людям, изображенным на фотографии. Если присмотреться, там указаны имена, и по случайности это имена предков наших соседей, которые пострадали в последние дни.
Ларк уставился на Алана, затем на Джима. Снова перевел взгляд на фотографию и прижал пальцы к губам.
– Это 1923 год. Вы что, смеетесь надо мной? Какое отношение имеют эти люди к тому, что происходит?
– Похоже, что я смеюсь? – доктор начал терять терпение. – А случай с Томми – тоже шутка?
– Он вернется… Он знает все наши секреты…
– Томми, никто за тобой не вернется, – перебил его Джим. – Мы его остановим.
Томми усмехнулся.
На физиономии шерифа застыло выражение полнейшего замешательства. Он протер глаза и заявил:
– Доктор Фостер, эти люди имеют отношение к лесопилке. Но фотография датирована 1923 годом. Снимку больше девяноста лет.
Передав Томми на попечение Элен, Алан подошел к шерифу. На секунду Джиму показалось, что доктор сейчас ударит его кулаком по лицу, но тот лишь взял снимок и поднес к глазам.
– Этот тип – Люсьен Мори. Слышали про него? Это по его вине через два дня нам предстоит двое похорон, из-за него покончила с собой женщина, не говоря о том, чему вы только что были свидетелем и что я лично могу вам рассказать. Поверьте, от человека моей профессии такое редко услышишь, но, если бы вы видели то, что видел я, вы бы наверняка думали то же самое.
Джим подошел к ним ближе. Он уже не был уверен, что Алану удастся себя сдержать.
– Элен, – сказал шериф, – отведи Томми в офис и пусть обуется. Мы сейчас придем.
Элен увела Томми. Кусая губу, Ларк неуклюже прошелся туда-сюда и повернулся к остальным.
– С парнем случилось несчастье. Я не слишком ориентируюсь в этой теме, но могу найти кого-нибудь, кто хорошо знает историю Брайдел-Вейла.
– Это было бы замечательно, – Джим был тронут. – Я просил друзей в Сан-Франциско найти какую-нибудь информацию, но особых результатов не получил. Только официальная история лесопилки да несколько незначительных деталей.
Ларк посмотрел на него искоса.
– Это вполне объяснимо, мистер Аллен.
– В смысле?
– Когда происходит подобное несчастье, да еще в такую бурную эпоху, какой были двадцатые годы, в городишках типа нашего грязное белье стараются прятать побыстрее и без особого шума. Это провинция, господин Аллен. Здесь всегда так было.
Алан закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул.
– Шериф… вы обязаны нам сказать, что произошло.
Ларк кивнул.
– Ладно. Парня пока оставьте с фельдшером и Элен. Человек, к которому мы поедем, живет за городом. Конечно, сперва я ему позвоню. Он не слишком приветлив с чужаками. Тем более если они заставляют его ковыряться в старом дерьме.
29
Пол Джонс опустил голову на стол и вытянул руки, будто уже помер. Он не знал, сколько времени провел в таком положении, но точно помнил, что так и не вышел из гостиной, мать бродила по дому как призрак, с каждым разом все более жуткий, а человек ушел.
– Джонси, у меня болит голова.
Она едва волочила ноги. Теперь было очевидно, что голова у нее проломлена каким-то тупым предметом и из отверстой раны лилась кровь. Один глаз заплыл и не открывался. И все-таки она улыбалась, когда смотрела на него.
– Ты что-нибудь замечаешь, Джонси?
– Еще бы не замечать, – проворчал он. – Замечаю, например, что ты мертвая, но при этом таскаешься по дому взад-вперед.
– Мне нужно снять с веревки белье, малыш. Вот-вот пойдет дождь.
Вечерние лучи подсвечивали деревянные балки на крыльце, роняя на окна пятна света. На стенах виднелись крапинки тени, которые отбрасывали грязные оконные стекла. Вазы с цветами исчезли, как и нарядные подушки в вязаных наволочках. Гостиная была как прежде, пустая и холодная, лишенная каких-либо признаков жизни. В точности как его мать.